Продолжение 2. О маме, о детстве и о Камчатке

Моя мама родилась тот период, когда деда арестовали, как врага народа, а семье было предписано покинуть насиженное место в с. Кумары, Кумарского района, Амурской области и выехать в Красноярский край, где и родилась, семь месяцев спустя, моя мама.

Она была пятым ребёнком в семье и второй девочкой.
А уже в апреле  1939 года деда реабилитировали. Был арестован человек, который признался в оговоре. Впоследствии,  несмотря на этот факт в своей биографии, дед был восстановлен в партии, а позже даже награждён орденом Ленина за трудовую доблесть.

   Разыскав семью в Красноярском крае, дед Тимофей с бабушкой Настей и уже пятерыми детьми возвращается в Амурскую область, где в Шимановске строит большой дом для своей большой семьи.

   Моя мама всегда была любознательной, непоседливой девочкой. В семье её звали «беда и выручка».
Способность попадать в различные курьёзные ситуации, удовлетворяя своё любопытство и без раздумий бросаться на выручку кому бы-то ни было, это те качества, которые я в какой-то степени унаследовала.

   Дед Тимофей любил по дороге с работы задерживаться у пивного киоска, стоящего неподалёку от дома. Зная об этой его особенности, бабушка высылала навстречу ему десант из младших детей.
Завидев светлую головку мамы среди других ребятишек, что прятались за деревьями, дед весело кричал:
   - Люся! Дети! Ведите меня скорее домой, ведите! А то у меня ноги не идут!

И он делал вид, что прилип к киоску. Люся подбегала, брала его за руку, к ней прицеплялись сестрёнки Надя и Тоня, родившиеся с интервалом в два  года после Люси и друг от друга. Так, взявшись за руки они создавали цепочку, которая тянула отца домой. Он поддавался им со смехом, а дома угощал их пряничками или леденцами, купленными в том же киоске.

   Гуляли дети либо в парусиновых тапочках, либо босиком. Однажды под осень, почти перед школой,  моей маме раньше всех были куплены новые туфли, потому что её парусиновые тапочки пришли в негодность. В этих новых туфлях мама отправилась гулять. Но, то ли  бегать в них было неловко, то ли опасаясь поцарапать, но Люся сняла туфли и поставила их за угол дома на улочке, где с другими детьми играла в прятки. Когда же пришло время возвращаться домой, Люся вспомнила про туфли, но за углом дома их уже не оказалось.  Так и бегала босиком, до самых холодов. Бабушка Настенька, завидев голоногую дочь, сердито спрашивала:
   - Ты почему туфли не носишь?
   - А мне не холодно! - хитрила мама.  Конечно, вскоре пришлось признаться в потере, а семье понести дополнительные расходы.

    В детстве, когда я упрямилась по какому-нибудь поводу, мама рассказывала мне историю про козу Маньку, которая жила у них в хозяйстве. Когда младшие девочки собирались прогуляться, эта коза всегда пыталась за ними увязаться, и сколько бы её не гнали домой, упрямо шла следом.

     Однажды, собравшись на прогулку, понимая, что предстоит ещё борьба с козой, мама решила ускорить процесс и позвала:
   - Манька! Пошли гулять! Пошли скорее!

Но коза неожиданно проявила свой поперечный норов и на зов не пошла. Чем настойчивее звали её сёстры, тем дальше от ворот пятилась Манька внутри двора.

   С тех пор так и повелось: надо уйти, - зовёшь Маньку, забыла позвать, будешь полчаса отгонять её от ворот.

   Выросшая в многодетной семье, моя мама не боялась никакой работы. Она справлялась с любыми бытовыми проблемами. Часто меняя жильё в связи с работой на полуострове Камчатка, нашу жизнь в новой квартире она всегда начинала с ремонта. Устроив меня в уже выбеленном уголке комнаты спать, она до глубокой ночи белила, потом вымывала пол, наводя чистоту и порядок. Она топила печь дровами и углём, лепила пельмени, делая фарш из оленины, пекла торты, садила редиску и лук перед домом, солила рыбу и икру, сушила корюшку, нанизывая её за жабры на проволоку и закрепляя на солнечной стороне дома, разводила цветы, наводила такой уют даже в выделенной нам комнате в бараке, что одноклассницы, приходя ко мне в гости, говорили:
  - Надо же! У вас всё, как в городе...

   С Красновым она периодически расстаётся из-за его всё более усиливающейся тяги к спиртному.  Думаю, что именно с этим моментом связана частая перемена мест. Для того, чтобы расстаться, требовался серьёзный повод. Валентин отправлялся на родину, но через какое-то время, когда мы  с мамой, уже расслабившись, жили вдвоём, он вдруг появлялся в дверях нашего нового жилья.  Длилось это на протяжении девяти лет.
Первое время после появления Краснов вёл себя тихо, потом срывался. Опьянев, всегда начинал петь одну и ту же песню, слова которой мне так и не удалось из него вытянуть.
Подперев тяжёлую голову рукой, он затягивал, прикрыв глаза: «Песня первой любви...»
Потом помолчит и снова: «Песня первой любви...»
   - Дальше-то что?! - не выдержав, кричу я.
И тогда он смотрит на меня хмельным взглядом и говорит восхищённо:
   - «Уух! Ррроссомаха! Глазищи вылупила! Колым за тебя возьму! Нет, два колыма!»

   Я презрительно фыркала и уходила в свой угол читать очередную книжку. В библиотеке в шестом классе меня допустили до Мопассана и я прочитала его книгу «Милый друг».
 Наверное, я кому-то в школе проговорилась об этом чтении, потому что на меня стали показывать пальцем: Она читает Мапассана!
   Директор школы Устинова Людмила Ивановна вызывала на разговор мою маму и рекомендовала быть со мной построже.
  После этой беседы мама пришла домой  и спросила:
   - Ты уже сдала  в библиотеку Мопассана?
   - Нет, завтра обещаю сдать...
   - Не сдавай пока... почитаю... -
спокойно сказала мама.
   

  Первую благоустроенную квартиру моя мама получила лишь переехав с Камчатки в Магаданскую область, уже после того, как я закончила техникум в Свердловске и получила распределение  на работу во Владивосток.

Школу я закончила в селе Тигиль, оттуда и уехала поступать в техникум, упрямо игнорируя возможность учиться в городе Новосибирск в институте связи, где работал ректором наш родственник, Геннадий Дегтярь. Я была очень принципиальна и никакого блата не признавала. В моих планах было поступление в техникум в Ленинграде, но сделав остановку в Свердловске у младшей маминой сестры Тони, я поняла, как мне не хочется от них улетать, и понесла документы в СЭТС - Свердловский электротехникум связи, что и сейчас находится по адресу Репина, 15 и именуется уже институтом.

   Для того, чтобы иметь возможность больше мне помогать, всё время моей учёбы мама живёт и работает на острове Беринга в селе Никольское. В этом месте на порядок выше районный коэффициент к зарплате. С каждой  получки мама отправляет мне перевод на сто рублей, а с аванса на двадцать. Если учесть, что после первого семестра я получаю стипендию в тридцать рублей, то общая сумма превышает зарплату рядового инженера в то время.  Живу я безбедно, на каникулах за свой счёт еду с семьёй тётушки Тони на юг летом, а зимой с однокурсницей посмотреть Москву.  В основном же, на каникулах посещаю любимый мною Курган, останавливаясь в семье тётушки Нади и моей бабушки Настеньки.

( Продолжение следует)