Они победили смерть

На протяжении нескольких лет мы с мужем избрали для летнего отдыха с детьми Учкуевку -тихую бухту Севастополя. Там обычно не многолюдно и жильё дешевле.
И живёт здесь наш односельчанин – брат нашего друга Николая. Когда приобрели средство для передвижения, то и про-блем стало меньше. Загрузимся всем необходимым, вплоть до горшка, привезёт муж нас с дочкой, а сам отдохнёт и – домой. А мы с Ирочкой отдыхаем, сколько хотим. Надоело – позвонили и снова -без проблем домой.
Так было и в этот 1967 год. Море прекрасное, тёплое, поч-ти всегда спокойное, солнышко ласковое. Отдыхай и ни о чём плохом не думай. А вечерами собирались все отдыхающие в беседке, пили чай, ели экзотические фрукты и наслаждались прохладой морского бриза. Чаще велись беседы на от-влечённые темы, мужчины играли в шахматы вперемешку со спорами на политические темы. Редко вспоминали тяжёлые годы войны, минувшую тридцать лет назад голодовку. Жизнь как-то наладилась. Так как мы уже не первый год приезжаем к этому хозяину, бабуля Матрёна, мать хозяина, узнала, что я имею отношение к медицине, всегда ждала с нетерпением моего приезда, чтобы я смогла ей помочь вывести её мозоли – натоптыши, которые её мучили. Вот и в этот раз сидим мы с ней, занимаемся своим делом. Она и говорит, что завтра приезжает к ней Сашенька. Она к ней ездит уже несколько лет подряд. Работает она в школе, преподаёт немецкий язык. И рассказывала бабе Матрёне в прошлом году, что ей при-шлось пережить в войну, когда её угнали в Германию.
 Мне очень захотелось познакомиться с этой женщиной. Я с нетерпением ждала её приезда. Назавтра утром мы с доч кой, вооружившись всем необходимым, отправились на пляж.
Я ещё прихватила длинную верёвку для страховки. Вчера Ира заплыла на своём круге далеко от берега и, так как я совер-шенно не плаваю, пришлось просить отдыхающих приволокти мою дочь к берегу. А сегодня я хочу привязать верёвку к кругу, и пусть плавает. Было смешно, но я была более спокойна. Накупавшись, мы пришли домой. Если так можно сказать. Купалась-то только она, а я глаз не спускала с неё. Когда мы зашли во двор, я увидела миловидную, полненькую женщину, которая о чём-то беседовала с бабой Матрёной. Увидев нас, бабушка замахала рукой, приглашая подойти. «Вот, Надя, знакомься. Это моя Сашенька приехала». И она с особой улыб-кой посмотрела на неё. Каким-то теплом и спокойствием веяло от Александры (так она представилась мне), лишь глаза были глубокие и печальные. Моя дочь подбежала к ней, что-то лепе-ча о своём. Саша обняла Иру и её глаза засияли совсем другим светом. Мы подружились. Ходили вместе на пляж. Следили за дочкой вдвоём. И я уже могла хотя бы окунуться спокойно в море. Я всё ждала момента, чтобы послушать её печальную историю. И такой момент настал. На улице – дождь, небо затя?нуто тучами, где-то громыхает гром. Дочь спит. Мы сидим в беседке. Как-будто и природа способствовала погрузиться в нелёгкие воспоминания.
«Это началось сразу после того, как фашисты оккупирова-ли Украину и девушек наших начали забирать в Германию на работу, – начала Александра, – но мы отказывались работать на фашистов, и нас бросали в тюрьмы. Так в Гамбургской тюрьме я и познакомилась с девушкой из села Новогригорьевка Васильковского района Днепропетровской области Верой Снисаренко. Мы сдружились, были как сёстры. И нам легче было вдвоём перенести издевательства гитлеровских палачей, которые воплощали на практике свою программу массового уничтожение людей не арийской расы. Нас морили голодом, заставляли часами стоять в любую погоду на улице в лёгкой одежде, обливали водой на морозе. Нещадно били за любую провинность. Спускали на узников собак. Испытывали действие лекарств, стерилизовали, ставили эксперименты». Александра на минуту замолкла, что-то вспоминая. Затем продолжила: «Да всё я написала в своё время и передала в редакцию газеты вместе с письмом Верочки своей маме. Не дожила Верочка до Победы всего сорок дней. Улетела дымом из крематория 31 марта 1945 года».
В её карих глазах появилась скупая слеза. Александра смахнула её рукой, вздохнула и сказала: «Да ты найди книгу, которая вышла в 1961 году. Она вышла после того, как в Москве 10 февраля 1958 года прошла встреча бывших узниц концлагеря Равенсбрюка, организованная комитетом ветеранов войны. Я была на этой встрече. Участницы выразили желание увековечить печальные события, которые не должны больше повториться, чтобы весь мир знал о зверствах фашистов и осудил их. Сборник назвали «Они победили смерть», куда вошли воспоминания узниц концлагеря, записи военкоров, газетные статьи военных времён. Сюда было включено и письмо Веры, адресованное своей маме и моя статья «Жизнь моей любимой Верочки».
  Мы долго сидели, Александра рассказывала такие моменты, что кровь стыла в жилах, а мозг не хотел верить, что че-ловек разумный способен на такое. Верочку – её подругу, так же угнали в Германию, попала в тюрьму только потому, что у неё нашли под кроватью портреты Ленина и Сталина. Её били до крови, а она молчала. Затем её отослали в концлагерь Равенсбрюк, а оттуда на работу на самолётостроительный за-вод в город Бард. Но Вера отказалась работать. Её выставили на мороз, облили водой. В результате – воспаление лёгких и туберкулёз. Продолжались издевательства и в лазарете. Вера уже не могла подниматься. Пришли «врачи» отбирать больных в газовую камеру. И когда её выносили, чтобы втолкнуть в машину, она приподнялась и крикнула: «Девушки, меня везут на смерть, меня сожгут, но на моих костях, на моем пепле вырастет в Германии коммунизм». Вот так умирали патриотически настроенные девушки.
 Завтра Александра уезжала, скоро начнутся занятия в школе, и ей надо приехать пораньше. Мы обменялись адреса-ми. А мне хотелось быстрее найти и купить эту книгу. Приехав домой, я заказала её в книжном магазине. И вскоре мне повезло. И вот книга в моих руках. Открываю, и на 20 странице в главе «Последняя воля» нахожу письмо Верочки своей маме. Оно написано тайком на обратной стороне какого-то рекламного плаката. Писала карандашом. Украинские и русские слова. Фразы не законченные. Привожу его без сокращения: «…Як я умру, то прошу, кто добрый есть человек, оповестить мою роднюсенькую мамочку, так же сестричек и братика, что погибла в чужой стране. Хай не плачут за мной и не журятся. Хай живут дружно и мирно в семье. Хай любят друг друга и Родину… Як хочется до дому. Ой! Неужели придётся мне здесь погибнуть? Нет, я ще молодая, я ще не знала ничего в жизни. Мне так хочется жить… Дорогие друзья! Мне судьба не сулила, но у меня есть надежда, что вы вернётись в родные края. Нем-ке Геле желаю счастья, и вернуться на волю, и встретиться с кем она желаетсчастливо жить весь свой век. Француженке Марии горячий сердечный привет. И всем, кто меня знает, желаю всего хорошего. А тебе, Шурочка, щира и щира благодар-ность. Я никогда тебя не забуду. Для меня все равно, що ты, що родная мама. Целую тебя в щечки. А в губы боюсь потому, что я – лёгочная. Благодарю от всего сердца за твою доброту. Вера». И там же напечатана статья Александры Саламашенко «Жизнь моей любимой Верочки» – Веры Ивановны Снисарен-ко. Эти материалы легли в основу этого сборника. А состави-тели исправили ошибку и выполнили последнюю волю Веры.

Они нашли маму Веры Татьяну Кондратьевну Снисаренко. Собралась вся семья, пришли соседи, вручили письмо. Она узнала почерк дочери. Глотая слёзы, читала мать прощальное письмо своей Верочки. Не сдерживали слёз и сестра Лида и брат Фёдор. Когда в селе узнали, что принесли весточку об их односельчанке, все собрались в клубе и просили мать прийти прочитать письмо. Когда Татьяна Кондратьевна закончила читать, в зале стояла гробовая тишина. А затем все встали и почтили память о Верочке минутой молчания. Трагическая судьба Веры настолько потрясла немецких участниц подпольной антифашистской группы в лагере, что они просили Международный комитет бывших заключённых Равенсбрюка, чтобы портреты Веры и её матери были выставлены в музее, который открыт на территории бывшего концлагеря. Так благодарное человечество увековечило память о простой украинской девушке, положившую свою молодую жизнь в фашистском концлагере. А могла бы быть у неё совсем другая доля, ЕСЛИ БЫ НЕ БЫЛО ВОЙНЫ!…..