О сверхценных идеях

Под сверхценными идеями я подразумеваю тот набор представлений, которыми конкретный человек сознательно или неосознанно руководствуется в наиболее существенных для себя вопросах.  То самое главное, что служит своего рода маяком или (позволю себе напыщенный слог) путеводной звездой на жизненном пути.  Это может быть целая выстроенная мировоззренческая система как результат долгой работы духа, внутренних усилий, попыток понять своё предназначение, поисков своего места в мире и смысла жизни.  Может быть просто набор этически-ориентированных или просто житейских правил. Что такое хорошо и что такое плохо, как жить правильно и как неправильно.  А может быть невнятная, неоформленная сумма внутренних импульсов, у которых результирующий вектор заставляет человека держаться определённого отношения к жизни – без всяких объяснений, почему лучше так, а не иначе.
Яркие примеры сверхценных идей – основополагающие постулаты любой религии. Основатели и апологеты всех тоталитарных идеологий тоже придавали последним статус сверхценных идей.  Правда, в современном мире задурить ими головы в масштабах целых народов вряд ли возможно, как это бывало, скажем, в первой половине 20 века. Почему-то думается, что время подобных массовых умопомрачений кануло в Лету. Впрочем, кто знает… Религиозный фанатизм в человеческой природе остаётся безотрадным фактом, и ничто не указывает на его скорый конец, несмотря на всеобщее распространение грамотности и образования, научно-технический прогресс и прочие культурные достижения. 
Я в этих заметках (как уже сам признавался и как заметил читатель) намеренно избегаю политических и идеологических тем. Они и так повсюду и постоянно обсуждаются, а я взялся писать совсем не о них. Мне и самому данные темы не столь интересны. Это не значит, что у меня нет мнения по поводу событий, происходящих на планете – в моей стране и за её пределами, или что всё это меня не волнует. Конечно, волнует, как и среднего обывателя, и своя более или менее определённая позиция по тому или иному поводу у меня есть. Но я и не надеюсь, что она интереснее читателям, чем мне самому. И, в конце концов, чтобы суждения в данных областях стоили выше суждений упомянутого среднестатистического обывателя, нужно и разбираться в предмете получше него. Понимая это, я и не сажусь не в свои сани.
Я здесь излагаю своё видение разных явлений жизни в основном с самых что ни на есть бытовых, низовых, приземлённых уровней (иногда всё же позволяя себе подняться повыше). А такие уровни предполагают только интуитивную общую оценку того, что попадает в поле зрения и на чём останавливается взгляд. Без излишнего анализа и зацикливания на деталях.
Возвращаясь к теме: наши сверхценные идеи могут быть одинаковыми или очень близкими с чьими-то. С такими людьми можно дружить, иметь общие дела или просто близкие отношения.
Но сверхценные идеи других могут быть весьма расходящимися с нашими, чуждыми.  А то и просто несовместимыми, диаметрально противоположными. Пацифист и милитарист, либерал и сторонник жёсткой авторитарности, воинствующий атеист и фанатично верующий.

*

Набор сверхценных идей формируется у человека (если такое происходит), как правило, годам к 35-40. Те есть по достижении пресловутого среднего возраста, предполагающего известную сумму опыта. Дальше эти сверхценные идеи только укрепляются, глубже прорастают корнями в нашей душе, а потом ещё и плодоносят.  Хотя процесс их формирования не всегда бывает линейным и гладким.
Наверное, человек в принципе может поменять свой набор сверхценных идей или просто обесценить его. Но для этого нужна существенная встряска всего его существа, обрушение системы ценностей, сокрушительное разочарование в жизни, людях, себе самом. Одним словом, некий тяжёлый внутренний кризис, его преодоление и катарсис. Потеря, обретение, перемена сверхценных идей – часто тяжёлое психологическое испытание, сопутствующее, как правило, испытаниям в реальной жизни и являющееся их следствием.
Конечно, такие перемены могут происходить и революционно, как катастрофа, и эволюционно, постепенно. Чем они резче, тем они, понятно, болезненнее.  Про себя могу сказать, что я шёл к выработке своей системы сверхценных идей достаточно долгим и трудным путём, но постепенно и без личностных катаклизмов. Скажем так: поднимался в гору, но не падал и рук-ног не ломал.
Можно вообще не иметь никаких сверхценных идей. Предполагаю, что большинство людей как раз и не имеют. Но жить им это не мешает. Я думаю, действительно лучше не иметь никаких сверхценных идей, чем иметь такие, которые только мешают тебе жить самому и уж тем более другим. Ведь сверхценность, да и просто ценность идей не объективна. Всё, что я писал о святынях, в полной мере применимо и к сверхценным идеям, поэтому повторяться не буду. Сначала жизнь – она первична, потом уж ценности.
Однако я сам имею такие идеи.  И другие люди, которые имеют сверхценные идеи, лично мне кажутся в основном более интересными, чем те, которые их не имеют. Правда, носители идей не любых, а совместимых (именно совместимых, а не совпадающих) с моими. Я думаю, наличие сверхценных идей (опять-таки не каких попало) – уже показатель глубины личности, определённой степени развития. Тогда как их отсутствие указывает, скорее всего, на некоторую…  не то чтобы недоразвитость, а безразличие к главным вопросам в жизни. Хотя, повторю, идеи идеям рознь. Явно ложные или извращённые идеи тоже могут стать для кого-то сверхценными. А бывают весьма причудливые и настолько далёкие от реалий жизни, что исповедовать их или руководствоваться ими может только какой-нибудь психически неадекватный тип.
Мой набор сверхценных идей таков:
– развитие всего живого и вообще всего мира в сторону всё большей свободы и гармонии;
– свобода личности, самопознание и самореализация;
– сознательное участие во всеобщем эволюционном процессе.
Это главное. Я принимаю всё, что может быть сочетаемо с моим набором сверхценных идей. А сочетаться в данном случае может много чего.
Но вот многие популярные сверхценные идеи (бытовые, религиозные, социологические, футуристические или какие угодно ещё) мне не близки. Например, следующие:
– найти свою «вторую половинку» и обрести с ней уютное счастьице;
– вступить в какую-нибудь экологически-ориентированную общину, поселиться далеко от цивилизации и «вернуться в лоно природы»;
– построение общества всеобщего благоденствия и абсолютного равенства (и вообще всякие социально-ориентированные или технократические утопические проекты);
– спасение души и вечная жизнь в райской обители;
– «взять от этой жизни всё»;
– стать любой ценой успешным (как бы это слово ни понимать);
– безудержный научно-технический прогресс и завоевание космоса. 
И уж совсем чужды националистические, ура-патриотические или пыльно-замшелые патриархальные идеи типа триединства народа, самодержавия и православной соборности.
Менее же всего для меня приемлемы идеи, которые в общем их охвате можно назвать «человек как муравей, живущий для муравейника». Учений с такой стержневой идеей, одной по сути, но разных по форме, много – и вот их-то я не принимаю совершенно. Муравейник, возможно, выше и значительнее отдельного муравья. Но человек – не муравей (если только сам упорно не считает себя таковым), и никакие (естественные или искусственно созданные) человеческие муравейники не должны стоять над ним как цель над средством и смысл его существования.
Не приемлю я и многих идей рангом помельче, однако все их перечислять будет долго.
С некоторых пор, общаясь с каким-либо человеком достаточно долго, и тем более, имея с ним какие-то дела, я стараюсь уяснить для себя, есть ли у него сверхценные идеи, и если да, то каковы они. Мне это важно понять, потому что, исходя из того, я могу выстроить отношения с данным человеком оптимальным образом.  Найти с ним согласие или хотя бы компромисс по существенным для нас обоих вопросам.  Понять, чего можно ожидать от взаимодействия с ним, а чего нет; что мы можем дать друг другу, а на что не стоит рассчитывать, чтобы попусту не тратить время и силы и не вести бессмысленных и бесполезных диалогов.