Та еще коловерть-9. Глава 39

 "Ромка очень виноват перед твоей мамой, да и перед тобой, девочка. Он задурил голову молоденькой наивной студентке и женился на ней перед самым отъездом в тот дальний гарнизон, в котором служил мой настоящий сын. Я хотела воспрепятствовать вашему браку, но Гриша упросил меня этого не делать. Он тогда манипулировал мною. Он сказал, что я не понимаю Ромку потому, что я ему не мать и что Гурамчика в подобной ситуации я бы поняла..."

     - Закон природы. - отозвалась Лидия Михайловна. - Мать сына всегда поймет и оправдает.

     И торопливо добавила:

     - Я - исключение. На мне природа отдохнула.

     - Все в курсе. - не остался в долгу сын.

     - "Ромка женился на твоей маме, - продолжила читать Елена, - исключительно потому, что ни одна из тех шалав, с которыми он привык проводить время, не желала даже слышать о том, чтобы уехать из Москвы."

     - Он настолько глуп, что надеялся прельстить одну из таких девок? - удивилась старая дама.

     - Похоже... - ответила ей сватья.

     - "Муж-военный им был не нужен. Они не желали выходить замуж за лейтенанта и мотаться с ним по гарнизонам в призрачной мечте не то, что генеральских, а даже о полковничьих погонах - они желали стать женами сыночков богатых цеховиков или не менее богатых сыночков советской номенклатуры..."

     - И продолжать жить привычной им жизнью... - добавила Лидия Михайловна.

     - "Искать себе жену в провинции Ромка категорически не желал, а девушек не москвичек, называл всех одинаково - колхозницами." - продолжила читать Елена.

     - С такими запросами - конечно... - буркнул Добрынин.

     - "Искать себе жену среди дочерей своих командиров он тогда еще не решался - понимал, что придется беспрекословно слушаться не только тестя, но и жену, с которой ему пришлось бы обходиться нежно и бережно, понимая, что отец свою дочь в обиду не даст, а вот зятя своего в сердцах может и разжаловать, и добиться, чтобы его загнали в такой дальний гарнизон, что деревня Гадюкино Мухосранского уезда ему столичным городом показалась бы..."

     - С его-то привычками, да в стойло? - хмыкнул Никольский. - Так не бывает...

     - До времени... - отозвался Добрынин.

     - "В его планы такая зависимость не входила, - продолжила чтение изрядно уже озверевшая Ляля, - и он влюбил в себя наивную московскую девочку из хорошей семьи, начитавшуюся книг о женах декабристов и проникнувшуюся идеей самопожертвования ради любви - твою маму."

     Добрынин смачно выругался.

     - "Я не знаю, что происходило там, в гарнизоне, между Романом и твоей мамой, - читала Елена, -  но Гурамчик писал мне, что гарнизонные шалавы, явно с Ромкиной подачи, устраивали твоей маме весьма горькую жизнь. Он хвалил Зиночку и очень хотел, чтобы она была счастлива."

     - Ну, хоть у кого-то в этой жучкиной семейке в груди оказалось сердце, а не камень. - прокомментировал Вадим Никольский. - Химоза, мне жалко тебя, зараза высшего порядка.

     - Никольский, мы с тобой на "ты", кажется, еще не переходили...

     - Так давай перейдем... Как-никак, родственники...

     Зинаида Васильевна промолчала.

     - "Как-то незаметно для себя Гурамчик сначала жалел ее, - читала Елена, - а потом и влюбился, и стал уделять ей все больше и больше внимания..."

     - Это называлось воспитательной работой с женами личного состава.- весело рассмеялась Зинаида Васильевна.

     - "Она ответила ему явной симпатией... А потом случилось то, что обычно случается между мужчиной и женщиной."

     - Довоспитывался. - расхохоталась старая дама, и с удовольствием добавила, - Молодец парень! Уважаю!




Продолжение следует...