Сонечка. Людмила Улицкая. For export only

По-видимому, издание нормальной литературы, т.е. литературы, проповедующей «разумное, доброе, вечное», в условиях «общества потребления» - дело не просто убыточное, а глубоко убыточное. Скорее педофильская «Лолита», вкупе с каким-нибудь скандально известным калоедом-извращенцем, пропагандистом непотребщины, сомнительным фэнтази найдут свое место в издательских планах, чем нормальная добротная проза, на правдиво изображенном историческом фоне рассказывающая о вечной борьбе добра и зла, призывающая человека стремиться к совершенствованию, стать Героем своего времени, действующим в интересах общества, страны, людей.

Хорошие «инженеры человеческих душ» давно не в почете, заметили?

На самом деле – это полбеды. Все хотя бы понимают, что этот сорт литературы развлекательного плана (litterture, как остроумно заметила мой преподаватель английского языка)  – аналог передач Регины Дубовицкой и Петросяна на ТВ.

Гораздо хуже ситуация, что в России появился класс литераторов (писателями их язык не поворачивается назвать), которые «приватизировали» в свою пользу понятие «русской литературы» и успешно под этой маркой торгуют своей «продукцией» на Запад. Рецензируемое произведение – ну просто классика такого литературного направления «For export only».

А теперь, собственно, рецензия.
Кратко сюжет: середина 30-х годов прошлого века. Не слишком успешный сорокалетний еврей-художник неклассического направления живописи (якобы, немотивированно) репатриируется из Франции в СССР. Здесь ему дают пять лет лагерей, из которых он реально сидит два, остальные три пишет портреты жен лагерных начальников и копирует картины «официальных» художников. Зимой 1941 года находясь в ссылке на Урале женится на еврейской девушке Сонечке (эдакая «книжный червь»). Дальнейшее развитие сюжета связано с описание тягот их жизни в СССР в период Великой отечественной войны (в эвакуации) и послевоенное время в духе обличения «свинцовых мерзостей социализма» вплоть до середины 70-х годов, когда их дочь покинет СССР с волной еврейской эмиграции.

Поскольку читателю быстро становится ясна причина, по которой на самом деле произошла репатриация,  – останься этот самый Роберт Викторович (Рувим Авигдорович) во Франции практически со 100% вероятностью он отправился бы в газовую камеру, - поэтому, читая о его «злоключениях» в СССР, носящих, в целом,  бытовой характер, невольно возникает недоумение/раздражение: чего Бога гневить, дальновидный Роберт Викторович еще дешево отделался.

Собственно, на этом рецензию можно было бы и закончить, трудно осуждать человека в стремлении выжить любой ценой, но возникает соблазн остановиться на некоторых особенностях творчества г-жи Улицкой относительно данного произведения в контексте «For export only».

А). Исторический фон «Сонечки».
Любопытно проследить, каким образом г-жа Улицкая формирует у читателя негативное представление об СССР: В тексте с темпом пулеметной очереди вылетают следующие перлы.

1. «Большая и нелепая программа для поступления в университет» на отделение русской филологии (куда готовилась поступать Сонечка).

2. Оригиналы картин, которые копировал Роберт Викторович в лагере, были «нищенскими образчиками падшего искусства».

3.  Роберт Викторович находил русскую литературу «голой, тенденциозной и нестерпимо нравоучительной. Для одного только Пушкина неохотно делал исключение».

4. В вагоне, где ехали Сонечка и  Роберт Викторович, «мягкие диваны и откидные столики были давно выломаны и пульмановская роскошь заменена дощатыми скамьями».

5. Родильный дом – «убогое строение с маленькими мутными окнами».

6. Башкиры, живущие в «большом плоском селе, в безлесном растоптанном? месте» считают излишней роскошью доску с вырезанным очком и обходились недальним местом, что называлось «до ветру».
   
7. «Бессмысленный счет фальшивых цифр, составление ложных сводок и фиктивных актов о списании разворованного горючего, украденных запчастей и проданных на местном базаре овощей с подсобного хозяйства», - этим занимался  Роберт Викторович, работая бухгалтером в школе комбайнеров.

8. Прилетевшая «птица крупная кривоногая ржаво-железного цвета».
(Людмила Евгеньевна, ну, ненавидите вы русских, это понятно, но птицу-то за что?)

9. Артель производившая «чудовищные железные скобы неизвестного назначения».

10. «Скучное и унылое государство с его тупой кровожадностью и бесстыдной лживостью».

11. «Анархическая одежда школьников конца пятидесятых годов, придуманная в припадке ностальгического слабоумия каким-то престарелым министром наробразования».

13. Мать Яси с грудной девочкой была «человеколюбиво сослана в Казахстан».

14. Детский дом, куда после смерти матери попала Яся, «был как будто специально создан для медленного умирания души и тела».

15. «Чудовищное ремесленное училище для детдомовских», куда была «зачислена» Ася.

16. Парты – «деревянные станки, специально придуманные для мучительства малолетних».

17. «Убогие уроки засыпающих учителей».

18. «Вымирающие пьесы Островского».

19. «Деловито созидали прилично оплачиваемое социалистическое искусство, вынося время от времени в унылые коридоры громоздкие изводы лысого гиганта мысли».

20. «Припадок моды на большие пуговицы».

21. «Гадкая, с размытой печатью бумажка – постановление о сносе дома и расселении жильцов, зловещая бумажка».

22. «В удручающие Лихоборы, в неудобную трехкомнатную квартиру, где все, решительно все было унизительно убогим: тощие стены, крохотная, узкая Соне в локтях, недоношенная ванна», «жуткие Лихоборы».

23. «Небытовой, страшный беспорядок, который образовался в мастерской после пребывания двух бригад, медиков и труповозов»
 
Читаешь, и словно не было Великой Победы, ни смерти Сталина, ни 20-го съезда, не было ни спутника, ни Гагарина, атомного ледокола «Ленин», не было атмосферы, которую так правдиво описал Аксенов в «Апельсинах из Марокко», ну ничего не было – не было поэтических вечеров в Политехническом, фестиваля молодежи и студентов в Москве, открытий новых станций метро.
 
Б). Перейдем теперь к рассмотрению образов действующих лиц произведения.

Персонажи «Сонечки» четко разделены на две группы:
Первая группа – положительные образы, «европейцы»/евреи, описываемые автором с симпатией, и включающая в себя Роберта Викторович, Сонечку, их дочку Таню, полячку Ясю, художника Тимлера, знакомого Роберта Викторовича еще по Парижу, «поляка-врача пана Жувальского, представителя касты попранной европейской интеллигенции» (кем попранной то, г-жа Улицкая? – разве не нацистами, что ж вы не договариваете).
 
Ну, до чего в Европе все «перфектно», что даже у женщин «выхоленные дорогостоящие гениталии с молочно-сладковатым запахом».

Вторая группа, люди, симпатии не заслуживающие, часто имеющие какой-либо изъян, описываемые автором с некоей долей брезгливости. Практически всегда это обычные граждане/жители СССР, даже если они выступают в роли друзей/хороших знакомых лиц первой группы.

Кратко перечислим вторую группу и их «недостатки»: первая любовь Сонечки «брутальный Витька Старостин» на первом свидании убийственно оскорбительно шлепнул ее два раза под одобрительный гогот одноклассников», старик башкир Рагимов, бегающий «до ветру» - сортир не строит, «пройдоха огородник, веселый и бесстыжий хохол с искалеченной правой рукой» - воришка, «толстый сорокалетний татарин Равиль» - педофил, «пожилой краснорожий милиционер Малинин, вдохновенный взяточник и вымогатель» - тоже педофил, «военная вдова – учительница Таисия Сергеевна» - использует служебное положение в личных целях, «немолодой тридцатилетний милиционер Чурилин» - не может связать двух слов, «толстый неприятный врач, пахнущий алкоголем и дурной едой».

Не отстают от них друзья Роберта Викторовича: «пестроволосый (это как интересно? – волосы, выкрашенные в разные яркие цвета, надо полагать), с перебитым носом поэт Гаврилин», «лысый украинский дзэн-буддист Грирогий Л, устраивающей на бумаге прозрачный фарфор и шелк, десятки раз перекрывая акварельные слои то чаем, то молоком», российский барбизонец, покровитель бездомных котов и подбитых птиц, Александр Иванович К., писавший свои буйные картины, сидя на сырой земле, и утверждавший, что это Антеево прикосновение его седалища придает ему творческие силы, девственник и монах от чрева матери, не замеченный во всю жизнь ни в каких шашнях с дамами и на этом основании подозреваемый в каких-то более интересных грехах».
 
Кстати, тут меня улыбнуло, что автор не обмолвилась ни словом о «знаменитой» оценке Хрущевым художников-авангардистов при посещении им выставки организованной государством в Манеже («Пидорасы!»). Тут два момента, первый - можно ли было воспринимать всерьез эту братию, так красноречиво обрисованную г-жой Улицкой… И второе, неужели тогдашний, по настоящему всесильный КГБ не подготовил Хрущеву «объективку» на каждого, чьи «творения» генсеку предстояло увидеть? Поэтому оценка Хрущева относилась, естественно, не к абстракционизму как таковому, а к тем людям, которые его «ваяли» и была, очевидно, во многих случаях верной.

Но, вернемся к образам действующих лиц «Сонечки». ИМХО главный герой произведения – Роберт Викторович, поскольку автор рисует его личностью яркой, и даже знаменитостью. При внимательном анализе этого образа в голове читателя складывается какая-то каша.

Вначале автор дает такое описание Роберта Викторовича: «был он женолюбом и потребителем, многую пищу получал от этого неиссякающего источника, но бдительно остерегался от зависимости ...», потом идет воспоминание о его юношеской поездке в Барселону и недельном кутеже с проституткой, о чудесных плетеных туфлях из палевой телячьей кожи. И тут же пишет «по внутренней организации Роберт Викторович был человеком аскетического склада».

На самом деле, если почитать произведения других авторов о жизни Латинского квартала в предвоенном Париже, то образ прожигателя жизни и бабника прекрасно вписываются в ту обстановку, а вот аскета, ну, очень никак.
Но, по-вашему, Роберт Викторович одновременно и любитель плотских утех и аскет. Это как, товарищ автор?
 
Вторая линия характера главного героя – «диссидентство/инакомыслие». В лагере сидел, Сталина и Гитлера ставит на одну доску, «на государство», в принципе, работать не хочет, трудится в артелях, сторожем и пр. Но потом, как только подвернулась возможность, начинает делать макеты для спектаклей государственных театров (других театров тогда не было), соглашается быть принятым в Союз художников, мастерскую получает не хуже чем «в Париже на улице Гей-Люссак».

Начинает как диссидент, заканчивает как конформист. Такие переломы в характере/мировоззрении не делаются моментально, значит, были причины, их надо как-то показать хотя бы на бытовом уровне – Сонечка «запилила», ради дочки Тани отказался от убеждений, или ЧТО?

В целом, если говорить, Роберт Викторович, как рисует его автор, какое-то жизненное недоразумение.

Рецензия и так получается очень длинная, поэтому косяки и исторические нелепицы я подробно разбирать не буду, заступлюсь только за жителей «большого плоского села Давлеканово, в безлесном растоптанном месте», которые ходили «до ветру». … Вот, например, зима…минус 30. Значит сельчанин/сельчанка, если приспичит, через все село в степь…там оглядывается, заголяется... Попробуйте, ради любопытства, г-жа автор, такое проделать.

На самом деле в произведении есть по-настоящему интересный образ, но он, к сожалению, что называется, абсолютно нераскрыт. Это отец Сонечки. Человек, который, собственно и вынес на своих плечах и Роберта Викторовича и Сонечку и их дочку, потерял на войне сына и старшего зятя, ранее внучку в результате несчастного случая. Это, очевидно, его стараниями (работал он в инструментальной мастерской эвакуированного на Урал завода и был талантливым механиком-самоучкой) молодая семья получила комнату в подвале заводоуправления, а истопник варил им картошку. В ссылке в Давлеканово только благодаря его посылкам молодая семья физически выжила… Доживал он своей век почти ослепшим…

                ******

Если посмотреть на время опубликования «Сонечки» - 1992 год, многое становится понятным. В это время обильно заколосилось направление в отечественном искусстве, называемой «чернухой», когда охаять уходящее советское прошлое считалось правильным, было прибыльным. Вспомнили?  В кинематографе:  «Маленькая Вера», «С. Э. Р.» Бодрова - старшего, да и сейчас еще отзвуки наблюдаются – «Груз 200».

В тексте упоминается термин «формализм». Уж сколько копий и человеческих судеб сломано в спорах об этом… Я не могу дать точного определения формализма в живописи, но, что касается литературы, то я бы определил его следующим образом.   
В своем произведении «451 градус по Фаренгейту» (некоторые называют эту книгу антиутопией, ИМХО, это книга исключительно о литературе и литературном процессе)  Рэй Бредбери дал удивительно точное определение хорошей книги и, соответственно, хорошего писателя:

"Знаете ли вы, почему так важны такие книги, как эта? Потому что они обладают качеством. А что значит качество? Для меня это текстура, ткань книги. У этой книги есть поры, она дышит. У неё есть лицо. Её можно изучать под микроскопом. И вы найдёте в ней жизнь, живую жизнь, протекающую перед вами в неисчерпаемом своём разнообразии. Чем больше пор, чем больше правдивого изображения разных сторон жизни на квадратный дюйм бумаги, тем более «художественна» книга. Вот моё определение качества. Давать подробности, новые подробности. Хорошие писатели тесно соприкасаются с жизнью. Посредственные — лишь поверхностно скользят по ней. А плохие насилуют её и оставляют растерзанную на съедение мухам." (конец цитаты)

Так вот ИМХО графомания, - это когда «не по Бредбери» плюс психическое расстройство «писателя», а формализм – это «не по Бредбери», но без психического расстройства и желательно за деньги.

Собственно, «Сонечка» - образец «формализма» по вышеуказанным причинам.
Плохая литература остается плохой литературой, хоть на 17 языков ее переведи, хоть на 117.

Очевидно, было бы несправедливо к посетителю Proza.ru, дочитавшему до конца эту длинную рецензию не посоветовать действительно достойную книгу на тему близкую «Сонечке» - художник и общество, художник и его творчество.

Владимир Тендряков. «Свидание с Нефертити». Постарайтесь разыскать даже если и на бумаге. Не пожалеете.

----------

З. Ы. Людмила Улицкая призналась в отправке своих гонораров на Украину.

Писатель Людмила Улицкая призналась в отправке гонораров с продажи своих книг на Украину. Она сообщила об этом в беседе с российскими пранкерами Вованом и Лексусом, которые позвонили ей от имени главы офиса президента Украины Андрея Ермака.

«Книги пока издают. В магазинах их продают запечатанными в пакеты прозрачные, но пока что продают. Мои гонорары идут на Украину», — сказала писатель.

После того как было обнародовано содержание разговора пранкеров с Улицкой, глава комитета Госдумы по культуре Елена Ямпольская попросила разъяснений у руководства РХТУ относительно звания почетного профессора вуза писательницы. Вуз в ответ на депутатский запрос сообщил, что писатель лишена звания почетного профессора РХТУ имени Менделеева с 30 августа 2023 года.