Соскальзывание

  Утром у Али было Дело. Оно было, а потом, когда  ушла Аля, где-то там, вдали, оно не перестало быть и не исчезло, не прекратилось, как не может сразу прекратиться вибрация колокола, по которому ударили только что. И то, что Аля ушла от своего Дела, заторопившись по другим делам, не значило ровным счётом ничего.

  Ночью ей приснился сон.  Во сне был пруд, зимний, белый. Она каталась по нему на коньках, скользя по кругу в одну сторону, а в другую сторону, по высокому берегу вокруг пруда, шли две женщины в чёрном. Шли они быстро, не так, как обычно, не спеша, гуляют люди. Было в них что-то знакомое, да что,  - она не успела разглядеть.

  Утром, спеша уйти от Дела, ещё гулко отдававшегося в сознании, Аля, торопясь по другим делам, успела забежать и в подвальчик «Ткани», и в палатку за печеньем, потратив на него всю оставшуюся мелочь. Так, перебегая то туда, то сюда,  по дороге останавливаясь и возвращаясь, она всё же двигалась в заданном направлении, неминуемо приближаясь к своей работе.

  День был предпразднчный, точнее, междупраздничный, когда работа вроде бы есть, но на самом деле её нет.  Уже приближаясь к цели, Аля встретила Юлю, в чёрном пальто, которое её очень стройнило.  У неё работы не было, а будет ли она у Али, было неизвестно. Аля пошла дальше. Свету она встретила почти у самого входа. У неё работы не было тоже.

  Аля пришла на работу, выпила чаю с печеньем, посидела немного и отправилась в обратный путь. У метро что-то потянуло её зайти в круглый павильончик, за газетой, обыкновенно там лежавшей. Газеты не оказалось. Выйдя из павильончика, она поскользнулась на мокрых ступеньках и упала на них спиной.

  Он появился сразу: мужчина в черной вязаной шапке, с черной спортивной сумкой в руках.  Все  следующие полчала он не отходил от неё. Посадить. Позвонить родственникам. Вызвать скорую. Сознание Аля не теряла, но была, наверное, в состоянии «травматического шока». Ни стоять, ни идти она не могла. Сидеть – немного, хотя это было очень больно.

  Ему пришлось зайти в метро, в пункт полиции при входе, и вызвать скорую оттуда. Так она должна была приехать быстрее. Пока ждали, Аля предложила ему печенья. При всей серьёзности своего положения, она была явно в более спокойном состоянии, чем он.
 
  Было очень странно, что он вообще оказался здесь, с ней. Аля раньше уже попадала в похожие ситуации, когда рядом не оказывалось никого. А он изумлялся, оглядываясь вокруг:
- Здесь же столько людей!
Да, действительно,  никому из оказавшихся случайно поблизости прохожих не было дела до того, что, на их глазах, человек упал так, что, скорее всего, сломал позвоночник, а если нет - ему случайно очень повезло.
Алин благодетель, тоже совершенно случайно оказавшийся «здесь и сейчас», удивлялся:
- Я же вообще не должен был здесь быть!
 
  Они говорили мало. Аля спросила его имя, потому что ей нужно было его ЗНАТЬ.
Её упоминание о Деле очень удивило его. Казалось, он понял это с какой-то другой, неожиданной стороны.

  Но вот, наконец, огибая закругление площади у станции метро, показалась Скорая.  Он замахал руками, показывая на сидящую на скамейке Алю.  Когда её усаживали в машину, полицейские тоже зачем-то подошли.
Кому-то из них пришло в голову, что это он толкнул её с лестницы. С чего бы иначе ему проявлять такое внимание? И его попросили написать, что он её с лестницы не толкал. Это было очень неприятно, но, так же как и раньше Дело, осталось позади. Аля, лёжа  в машине Скорой, ехала в больницу.

  Следующие два часа она чаще всего видела перед собой светлый потолок из пластиковых реек. Самое интересное, что она лежала на каталке в том, в чём была при падении: в грязном, испачкавшемся от приземления  на ступеньки белом плаще, замшевых туфлях кирпичного цвета, и с маленьким чёрным дамским рюкзачком, который отчасти спас её, смягчив удар.

  Ей случайно очень повезло. Рентген перелома позвоночника не показал, но всё же её определили в палату, где, кроме неё, лежали ещё две женщины, с гораздо более тяжёлыми травмами.
 
  Аля была в слишком сильном возбуждении для того, чтобы лежать или сидеть, да и больно и неудобно было и то, и другое. В основном она как-то, с трудом, перемещалась по коридорам, время от времени присаживаясь на краешек дивана. Её единственной целью было: вырваться, уйти из этой больницы как можно скорее.
В итоге, несмотря на все уговоры медперсонала, она добилась своего. И вот уже, медленно-медленно, она идёт по территории между корпусами, едет в метро, стоя, крепко держась за стальной поручень, зная, что не упадёт.
  И вот она дома.
То, что будет бессонная ночь, сползание с кровати на четвереньках, медленность и неловкость во всех незаметных, привычных бытовых мелочах, - да, она тогда ещё этого не знала. Но, наверное, думалось ей, это всё-таки лучше, чем заставлять близких везти тебе в больницу через весь город вещи и еду. Лучше дома сползать с кровати на четвереньках. Это же не будет продолжаться вечно, раз перелома позвоночника нет!

  Вспоминая свой сон, Аля не могла не удивляться ему. Как будто кто-то специально разложил как по полочкам всё, что должно было с ней произойти: и две чёрных женщины, идущие в противоположную сторону, и её скольжение на коньках – соскальзывание…. Только вот незнакомца не было во сне.

  Примерно через месяц Аля попыталась найти тех полицейских, что были свидетелями происшествия. Она хотела передать «Спасибо» человеку, который тогда поддержал её, чуть не пострадав сам из-за этого. Но поиски её не увенчались успехом. Наверное, он не хотел, чтобы его нашли. Может быть, и она, окажись на его месте, тоже не хотела бы этого.

  «Знак ГТО на груди у него, больше не знают о нём ничего…»*
   Настоящие герои часто остаются в тени. И нет на них никаких знаков, да и не нужны они им.

* С.Я.Маршак. "Рассказ о неизвестном герое"