1942

Солнечным апрельским днём 1942 года в дверь райвоенкома в сибирском далёком селе Бёрдышево тихо постучались.

- Заходите, - ответил он машинально.

В дверь проскользнул щуплый вихрастый русый мальчик невысокого роста с большими внимательными изумрудными спокойными глазами, в руках он держал давно выцветший светло-зелёный заплечный мешок.

Не отрываясь от кипы важных бумаг райвоенком медленно настойчиво и уважительно попросил:

- Присаживайтесь.

Мальчик подошёл к большому двухтумбовому дубовому столу и осторожно присел на правый орехового цвета стул перед столом, сел и принялся разглядывать седеющие виски, которые райвоенком потирал пальцами.

- Кто вы, представьтесь? – попросил райвоенком, всё ещё продолжая чтение документа с печатями.

Левая его рука оказалась без двух последних пальцев – мизинца и безымянного, отчего его постоянные рапорты по отправке на фронт всегда рассматривались отрицательно.

- Тимофей Смирнов.

- Для чего вы пришли? – всё ещё продолжал изучать документ райвоенком, при этом у него морщился лоб и ходили желваки.

- Хочу, чтобы меня отправили на фронт.

Только теперь райвоенком взглянул на вихрастого парнишку с взрослыми серьёзными глазами.

- Сколько тебе лет стукнуло?

- Восемнадцать, - неуверенно произнёс паренёк, но твёрдо глядел в глаза райвоенкому.

- Как-то ты выглядишь хлипко.

- Я на турнике отжимаюсь по тридцать раз и даже более без особой усталости, - сообщил парень.

- Паспорт имеется?

- Нету, у нас в деревне, как-то не принято паспорта выдавать, да и не нужны они тем, кто живёт оседлой жизнью. Для перекати-поля они нужны.

- Метрика о рождении имеется?

- Да, - парень вытащил из-за пазухи бело-розовую тряпочку. Это был материнский платочек – подарок любимого мужа. Парень развернул платочек, достал бумажку, удостоверяющую его личность, и отдал райвоенкому.

Тот внимательно познакомился с метрикой посетителя, перечитал вновь ещё раз и искренне удивился:

- Про твои года здесь иное изложено.

- На самом деле мне уже есть восемнадцать, да пока до фронта доберусь ещё дни прибавятся.

- Обманывать старших и старших по званию нехорошо.

- Мне очень-преочень надо на фронт, помогите мне, пожалуйста, очень вас прошу.

- Отчего так очень?

- Нам через почтальона пришла похоронка на отца, и мать сказала: «Теперь твой черёд».

- Семья-то большая?

- Остались я да мать, отца нам уже никто не воротит, - рассудительно и печально произнёс парень.

- Где вы живёте?

- Мы проживаем на лесном хуторе в двух верстах от деревни Окунёвка прямо у реки.

- Кто-то ещё живёт на хуторе?

- Только мы вдвоём с матерью, сейчас вот она одна с хозяйством нашим справляется.

- Мать без тебя одна переживёт, как ты предполагаешь?

- Я спилил три сушины и пока ещё есть снег на санках по частям приволок до дома. Затем вместе двуручной пилой распилили на чурки, и пока я колол, мать складывала поленницу. До Нового года дров хватит.

- А как у неё с провизией?

- Поймал в речке из-подо льда несколько налимов и засолил. Да ещё прежние заготовки остались, так что до лета дотянет.

- Одной не страшно ей будет?

- Я оставил ей заряженную двустволку, да ещё несколько заряженных патронов, пороху немножко есть, а вот дроби и картечи маловато.

- Вас кто-то навещает?

- Летом захаживают по дороге в лес за ягодами и грибами или рыбаки, а зимой редко кто к нам добирается.

- А зверь хищный?

- Голодные волчьи стаи обычно зимними ночами озоровали, а сей год так средь бела дня заявились.

- Обнаглели?

- В январе проломили старую доску в заборе и припёрлись к дому. Я вышел на крыльцо с тулочкой, и один из них стал ко мне приближаться, чуть скуля и чуть рыча. Я взял его на мушку и ждал нападения – он подходил понемногу, затем присел перед прыжком. Но только он начал выпрямляться для прыжка, я нажал на спусковой крючок, поэтому полёт его оказался не долгим, он рухнул замертво. Остальные к чему-то принюхивались у ворот и у калитки – я выбрал самого крупного, прицелился в голову и вновь жахнул наповал. Пока я стал перезаряжаться, ко мне медленно стал подходить ещё один. Если бы он сразу бросился, я бы не успел перезарядить второй патрон. А поскольку он подбирался ко мне медленно, я перезарядил второй патрон и не стал ждать его нападения, а также наказал его в голову. Только когда он рухнул, остальные бросились бежать к пролому в заборе. В стволе имелся ещё один патрон, и когда они скучились у пролома, я им послал вдогон заряд картечи. Один взвыл и стал крутиться с перебитыми тремя лапами, другого одна картечина нашла как раз на выходе с территории и угодила ему случайно в затылок. А последний смог убежать. На того, что крутился я не стал тратить заряд, а перерезал ему глотку острым отцовским ножом. Затем содрал шкуры, какие в хозяйстве пригодятся, достал печень, сердце, какие мать приготовила с картошкой. Туши подвесили в сарае на заморозку на всякий случай. Потроха отнёс метров на двадцать от ворот и выбросил у тропы, их до лета лесные жители используют. Пять отрубленных голов посадил на шесты по углам участка и у ворот.

- Вижу, шустрый ты парень, - промолвил райвоенком с удовольствием, а также с ноткой удивления и восхищения.

- Вороны уже на следующий день принялись глаза выклёвывать на шестах с карканьем.

 А через неделю приехал к нам на санях знакомый деревенский мужик Митяй и говорит:

- Если, туша волка осталась отдай, пожалуйста, у моей сестры туберкулёз, а говорят волчье мясо помогает в излечении.

- Откуда ты узнал про волков?

- Наш охотник из деревни Садофий проходил из своей избушки намедни мимо и увидел шесты с башками.

- Так забирай пару туш, пускай сестра быстрее выздоравливает.

- Спасибо, Тимофей, а в знак благодарности возьми килограмм соли и полмешка муки.

- Благодарствую, Митяй, мне бы пороха и дроби.

- У меня сейчас при себе только шесть снаряжённых патронов, два я отдам тебе, а четыре оставлю себе на два заряда на всякий случай.

- Тогда забирай третью тушу, может в деревне ещё кому-нибудь надо.

- Значит, помогают добрые люди твоей матушке, - сказал райвоенком и первый раз за беседу чуть улыбнулся.

- Да, случается.

- Вот видишь, Тимофей, мир не без добрых людей. Если ты даришь добро, оно добром и отзовётся.

- Прошлый год выдался очень грибным, да и с ягодами повезло – и сейчас ещё имеется и брусника, и клюква. А грибов, насушенных полмешка, и засолили пока тары хватило.

- То есть пока у матери провиант до лета имеются? Но я сделаю пометку, что, если можно будет помочь ей чем-нибудь, обязательно подсобим.

- И зайчишку я недавно поймал в ловушку, освежевал и подсолил, так что до лета хватит, а там пойдут мхи, корешки, травки целебные. Если матери не хватит провизии или дров, то она может переселиться, на худой конец, в деревню к знакомым.

- А кем бы ты хотел служить – капитаном или мичманом на морском флоте, лётчиком или штурманом в авиации, сапёром или сухопутным зенитчиком, миномётчиком иди артиллеристом?

- Танкистом.

- Чем вызвано такое решение, ты, неверное фильм смотрел про трёх танкистов, про экипаж машины боевой.

- Внутри танка места мало, так мне и остальным сподручнее будет.

- Имеется в твоих словах сермяжная доля правды, но у меня есть ценная бумага, по какой тебя требуется направить учиться на командира.

- Опять в школу?

- Да, Тимофей, снова в школу, да в такую серьёзную и нужную сегодня всему нашему народу школу, где учат бить врага по-настоящему, чтоб ему ни дна, ни покрышки.

- Палить с ружья я могу – с детства обучен и крикнуть «ура» сумею погромче не хуже других.

- Надо понять и тебе, и каждому, что имеется такое понятие, как военная наука. И бить врага надо умеючи, как завещал Суворов – малыми силами и с большим успехом.

- А пока серьёзно стану учиться бить врага по-настоящему война не закончится?

- На твой век хватит, надеюсь. Ты понял, что воевать надо уметь, воевать надо учиться? Ведь генералиссимус Александр Васильевич Суворов даже в своё время книгу издал под названием «Наука побеждать».

- Думаю, учить будут недолго.

- В твоих документах я совершенно правдиво укажу, что тебе уже стукнуло восемнадцать лет – имей это ввиду.

- Большое вам спасибо, товарищ райвоенком.

- Учись, Тимофей, чтобы воевать по-суворовски. В канцелярии тебе выдадут направление, по какому железнодорожным поездом доберёшься до места учёбы на Урале, где тебе преподадут нужную нам всем науку.

На этом они тепло расстались с дружескими наилучшими пожеланиями и больше их жизненные пути не пересекались никогда.


Солнечным майским днём под голубыми небесами чёрный паровоз доставил состав с новобранцем и другими пассажирами на вокзал областного центра Челябинска. Город поразил парня громадными зданиями и множеством людей. Учебная часть находилась в нескольких километрах от города.

Тимофей оказался в части после обеда, его определили с местом ночлега, посоветовали поужинать, а утром обратиться к старшине Громову, с кем в дальнейшем придётся иметь дело.

Утром после физзарядки Тимофей представился.

- После завтрака общее построение, - сообщил старшина, - там я вас и представлю остальным братьям по оружию.

Горячую кашу с кусочком солёной селёдки Тимофей скушал с удовольствием и с удовольствием запил чаем с куском белой-пребелой булки, какую прежде вообще никогда не видел.

На общем построении старшин приказал выйти из строя на десять шагов, повернуться к строю и представиться. Тимофей всё выполнил.

Старшина отчеканил:

- Видите? Именно так должен выглядеть командир взвода. Невысокий, щуплый – такой, что на него нацистский снайпер пулю пожалеет. А если и стрельнёт, то с большой вероятностью промажет или только чуток подранит.

После наступившей тишины старшина спросил:

- Всем ли понятно на все сто процентов всё то, что я сейчас вот вам всем объясняю?

- Так точно, - ответили многие вразнобой.

- У наших войск в настоящий момент очень не хватает командиров среднего звена – командиров взводов, поскольку противник их истребляет для дезорганизации наших частей и подразделений.

Оглядев строго весь строй, после паузы он продолжил:

- Когда вы отсюда выйдите в боевые порядки, обязательно думайте о сохранении своей важной жизни, но не в том плане, чтобы прятаться от пуль противника за спинами своих подчинённых. А в том плане, чтобы не лезть с безумными глазами поперёд батьки в пекло, а вместе с бойцами плечо в плечо бить врага. Понятно? Вопросы есть?

- А женщин обучают этой науке?

- В основном, конечно, нет, но два месяца назад мы выпустили из нашего учебного центра младшего лейтенанта Любовь Ивановну. Она направлена была к нам по приказу командования ввиду того, что бойцы её уважали за ратный подвиг. Она являлась санитаркой, и когда взводный упал при атаке на вражескую траншею, подползла к нему, но он уже оказался не жилец. Тогда она отцепила с его ремня лимонку и бросила в сторону вражеского пулемёта, который не давал бойцам взвода встать. После взрыва и падения осколков и земли, она поднялась, сделала два шага вперёд и бросила в сторону пулемёта ручную наступательную гранату и крикнула: «Братишки, вставайте, вперёд!». Пробежав десять шагов, она бросила ещё одну наступательную гранату и угодила ею прямо в траншею нацистов за спину пулемётчиков. Она бежала вперёд, размазывая пистолетом ТТ взводного, а бойцы взвода дружно кричали «Ура!» и последовали за ней, обогнали её и прикрывали своими телами от пуль противника. Вражеская траншея была взята, а в рукопашной схватке Любовь из пистолета укокошила троих фрицев. Только после зачистки вражеской траншеи бойцы увидели, что у неё сочится кровь из двух ран на левой руке. Одна пуля прошла на вылет, а вторая засела под кожей и её надо было срочно удалять, поэтому Любовь отправили в медсанбат. Бойцы попросили командование оставить Любовь Ивановну командиром взвода, поэтому её сюда к нам и направили. Естественно, она возвратилась в свою часть к своим бойцам. Вот такая связь должна быть у командира взвода с подчинёнными. Ведь, если бы не её смелый умный геройский поступок немцы накрыли бы залёгший взвод минами и перебили бы всех до одного. Понятно?

Прежнее у кого-то излишне игривое настроение сменилось высокой серьёзностью, и многие попытались поставить себя на место бесстрашной сестры милосердия.

Старшина проводил практические занятия, подтягивал физическую подготовку, обучал приёмам рукопашного боя, а теоретические занятия проводили офицеры, какие из-за фронтового ранению оказались временно признанными не пригодными к строевой службе, но каждый из них надеялся окончательно реабилитироваться и встать в строй.

Изучали курсанты технику и стрелковое вооружение противника, а также необходимые фразы немецкого языка.

Ускоренные курсы длились полтора месяца, и Тимофей, как и другие курсанты, понимал, что после учебного центра он гораздо лучше подготовлен к ведению боя, а тем более к управлению взводом.


Хмурое июньское небо Подмосковья встретило Тимофея, когда железнодорожный состав вместе с военной техникой привёз несколько новоиспечённых младших лейтенантов в расположение командования Западного фронта.

Поскольку бои местного значения не прекращались, а со средним командным составом прорехи имелись повсюду молодых младших лейтенантов распределили в абсолютно разные части, и больше молодые офицеры уже никогда друг с другом не встречались.

Тимофея отправили в распоряжение комбата Пилевина. Его батальон держал оборону на подступах к югу Москвы.

Комбат спросил щуплого школьника:

- Каковы твои боевые навыки и опыт?

- Стрелял волков и белок, прошёл ускоренные курсы и получил звание.

- Отправляю тебя со связным во взвод, где только что погиб командир. На взвод идут три немецких танка, наверное, это разведка боем. Танки ползут медленно, у каждого за башней снайпер. Танк приостановится снайпер выстрелит и на одного бойца у нас меньше. Может во взводе уже никого не осталось. Так что первая команда не высовываться из траншей до поры до времени. Но танки не пропустить. Всё понятно?

- Разрешите выполнять?

- Не подкачай сибирячок.

- Буду стараться.

- И сам останься живым. Если всё ясно – действуй.

Тимофей со связным бегом ринулся на передовую.

Они нашли в средней части траншеи бойца со связкой гранат.

- Рядовой Григорьев, – представился он, сидя на корточках.

Связной представил:

- Младший лейтенант Смирнов – ваш новый комвзвода. Ну, я побегу обратно к комбату.

- Лучше б ты у нас остался, а то опасно, - посоветовал Григорьев.

- Хотел бы, но не имею права, - отчеканил связной и выполз по-пластунски из траншеи. Как потом стало известно нацистская пуля нашла его правое плечо, и он, доложив командиру, отправился на перевязку в медсанбат.

- Много осталось народу? – спросил Тимофей бойца.

- Где-то слева кто-то есть, а справа не слышал никого.

- Тогда я пойду влево проверить наличность, а ты пожалуйста не высовывайся – надо ждать пока приблизятся.

- Не буду высовываться, - пообещал Григорьев.

Тимофей шёл по траншее, где находились только убитые, в основном пуля поражала голову. Он не обнаружил ни одного раненного.

За двадцать метров до окончания траншей он встретил живого бойца и представился:
- Я ваш новый комвзвода.
- Рядовой Орлов, - ответил боец, не приподнимаясь с корточек, - извиняйте, что встать не могу, очень целко гады стреляют, смотри.

Он на стволе винтовки поднял каску и через три секунды она свалилась продырявленная пулей немецкого снайпера.

- Понятно, Орлов, высовываться не надо, побереги себя.

- Что и делаю.

- Метров за пятьсот снайперы слезут с танков и пойдут пешком вслед за ними, но и тогда лучше подождать.

- Когда ж по ним палить?

- Метров за сто, но не ближе, чем за шестьдесят, чтоб они не смогли гранатами забросать нашу траншею.

- Это понятно, - отозвался Орлов.

- Левее есть кто-нибудь из бойцов.

- Наших вроде бы там нету, а дальше за концом этой траншей метрах в тридцати замаскировано орудие сорокапятка, приданное нашему взводу. Их тоже что-то не слышно.

- Тогда я пойду гляну что к чему, - сообщил Тимофей и, пригибаясь, двинулся дальше.

В конце зигзагообразной траншей он обнаружил двух погибших бойцов рядом с пулемётом Дегтярёва. В пулемётном диске имелась половина патронов, а рядом находился ещё один целый нетронутый диск.

Тимофей крикнул:

- Эй братцы-артиллеристы, вы живы, ответьте, есть ли среди вас кто живой на этом свете?

- А ты, кто такой?

- Я только что назначен новым командиром взвода, моя фамилия – Смирнов, зовут - Тимофей.

- Что ты хочешь сказать?

- Первое – прошу братушки, не высовывайтесь, так как работают немецкие снайперы.

- Это мы знаем, одного нашего подстрелили.

- Второе, лучше всего для эффективности попадания подпустить нацистские танки метров на сто.

- Они тогда по инерции к нам закатятся.

- Дело всё в том, что из вашей пуколки танковую броню всё равно никак не пробить.

- А что делать?

- Наводите через ствол по гусеницам или по бензобаку и стреляйте только наверняка, а то они вас вычислят раньше времени и амба.

- Понятно, на броню время тратить не будем.

- А пока братушки артиллеристы ждите, выжидайте удобный момент и не высовывайтесь, не демаскируйтесь.

- Будь здоров комвзвода.

Тимофей перенёс пулемёт Дегтярёва и целый диск рядовому Орлову и по-братски посоветовал:

- Возможно пушка даст выстрелом сигнал, надо отсекать пехоту с расстояния метров сто, только строчи короткими очередями, чтоб подольше хватило, а можешь для маскировки пострелять и из винтовки из соседнего окопа.

- Понятно, - ответил Орлов, - я уже в траншее и в окопах подобрал несколько винтовок для стрельбы с различных точек.

- Постарайся не высовываться раньше времени и постарайся остаться живым, весь правый фланк на тебе. А пока есть чуток времени, присмотри ещё пару запасных позиций, чтоб не с одной точки вести огонь. Луше чаще менять позиции, чтобы снайперы не засекли, а по возможности их лучше уничтожать первыми.

Тимофей пошёл дальше к Григорьеву и доложил своему бойцу:

- Слева у нас пушка и пулемёт, по центру ты.

- А справа, похоже, никого нет.

- Гляну на всякий случай, а пока я хожу посмотри какое-нибудь оружие, прежде всего гранаты. Я пока ходил, нашёл две лимонки.

- Да я тут рядом всё осмотрел.

Когда Тимофей вернулся, то доложил Григорьеву обстановку на правом фланге:

- Чем-то немцам они насолили.

- Да, два немецких танка стреляли по правой части общей траншеи, там только земля вздымалась.

- Там от траншеи - где воронка, где бугор, похоже живых там нет.

- И что делать при этаком раскладе нам самым миролюбивом гражданам страны Советов?

- Я останусь здесь по центру, а ты со своей связкой гранат отойди метров за двадцать вправо и выбери там местечко поудобнее, но не высовывайся, чтоб не подстрелили раньше времени.

- Есть не высовываться, - ответил Григорьев и со связкой гранат в правой руке и с винтовкой в левой, пригибаясь, пошёл по траншее вправо.

- Вдруг найдёшь патроны к винтовке, подбери, пригодятся.

- Хорошо, - ответил рядовой Григорьев, не оборачиваясь и смотря внимательно под ноги, чтоб не споткнуться.

Все три немецких танка метров за пятьсот остановились, видимо, чтобы ссадить снайперов, и поползли, как чёрные устрашающие твари к нашей траншее. Нал полем не слышалось пение птиц, а лишь стоял их неприятный приближающийся рокот.

Из нашей траншеи никто не высовывался, только артиллерист-наводчик через ствол сорокапятки сопровождал ближнюю гусеницу ближнего к пушке левого танка врага.

Так всё продолжалось, пока он не закричал:

- Снаряд!

Прошли ещё какие-то мгновения, раздался хлопок выстрела, а чёрный танк пройдя метров пять закружился на месте и остановился так, что бензобак был повёрнут к пушке. Пока наводчик заново навёл ствол и заново крикнул слово «Снаряд!», подносчик снарядов сообщил:

- Он на нас свою пушку разворачивает.

- Ну и пусть, - сказал наводчик, - огонь!

Снаряд сорокапятки попал в бак с горючим, и над чёрным танком занялся чёрный дым с языками жёлтого пламени, но пушка немецкого танка с одного выстрела осколочным снарядом уничтожила и сорокапятку, и весь её геройский расчёт.

Центральный танк шёл прямо на Тимофея. Орлов с левого фланга отсекал пехоту и пустил пару коротких очередей по горящим танкистам выскочившим из первого подбитого танка.

Гул танка сильно приблизился, и Тимофей, высунувшись из окопа, одну за другой метнул обе лимонки под днище танка. Он тут же присел на дно окопа, и не зря, потому, что над головой засвистели пули танкового пулемёта.

Но вот раздался взрыв, за ним другой, это взорвались под танком лимонки, от чего произошла детонация боеприпасов внутри танка и прогремел колоссальный взрыв. Тимофей на видел, но башню танка оторвало и подняло вверх метров на пять.

В это время Орлов менял позиции и короткими очередями отгонял нацистскую пехоту. После того как последние ошмотья от взрыва пали оземь, Тимофей выглянул из окопа, взял на прицел фрица, затем второго.

Григорьев тоже выглянул из траншеи и тут же юркнул вниз, поскольку пулемёт третьего танка стал работать по нему, не давая высунуться.

Тимофей по траншее прокричал:

- Отойди в сторону!

Но Григорьев не слышал, а знаками показал, что пропустит танк над собой, а затем кинет связку гранат сзади по танку.

Однако этот манёвр не получился. Продолжая постреливать короткими очередями из пулемёта над головой Григорьева, танк не пошёл дальше за траншею, а сделал полный оборот на месте, обрушил таким образом землю траншеи на Григорьева и закопал его землёй.

Далее танк пошёл по траншее вправо, а Тимофей, пригибаясь, подбежал к месту, где должен быть Григорьев и начал раскопки сапёрной лопаткой. Он обнаружил голову бойца, ладонью смахнул с лица землю и спросил:

- Где связка гранат?

- В правой руке.

- А где правая рука?

- Не знаю, - простонал Григорьев.

Тимофей принялся лихорадочно раскапывать дальше и вскоре нашёл и руку, и связку гранат. Он сказал бойцу:

- Потерпи, братишка, я сбегаю за танком, потом вернусь, тебя дораскопаю, а пока не шевелись.

Тимофей бегом побежал за танком со связкой гранат, а Орлов тем временем прикрывал его короткими очередями из пулемёта Дегтярёва.
Вот уже сильно бьёт по ноздрям запах выхлопных газов, Тимофей сорвал чеку, метнул связку гранат наверх к бензобаку и юркнул в боковой окоп. – Раздался взрыв, за ним ещё и танк стал пускать чёрный дым.

Люк отворился и наполовину высунулся танкист. ТТ Тимофея не сплоховал, и танкист в чёрной форме наполовину застрял в люке, его вытолкнули снизу из танкового люка башни и его останки упали на грязные гусеницы, а затем на землю. Следующий выскочил с пистолетом в правой руке, но Тимофей его опередил. Этот упал вниз во внутрь танка.

Послышался голос третьего:

- Нихт шиссен. Капут.   

Когда он по пояс вылез, чего-то бубня, Тимофей не пожалел на него третьей пули своего пистолета ТТ.

Только теперь он посмотрел в сторону немецких пехотинцев, сопровождавших танки. Они уползали. Пока он пробирался траншеей к Григорьеву, нашёл винтовку с двумя патронами, и оба реализовал по уползающим фрицам.

Раскапывая Григорьева, он удивлялся, что тот остался жив. После раскопок он подозвал Орлова. Тот истратил последние патроны из винтовок вдогон уползающим нацистам.

Они вдвоём смастерили носилки из винтовок со штыками и шинелей и понесли Григорьева в тыл, поскольку тому требовалась срочная медпомощь.

Из медсанбата Тимофея вызвали к комбату и тот сказал:

- Молодец сибиряк на подкачал. За этот бой представим тебя к высокой награде. Даю всем троим неделю отпуска плюс дорога. А когда вернёшься получишь в командование роту.

- Надо бы посмотреть артиллеристский расчёт, может быть, кто-то из них остался жив.

- Уже посмотрели, их всех наградим посмертно, - пояснил комбат.

- Они здорово расправились с первым танком, что обеспечило нашу общую победу, - произнёс Тимофей.

- Сейчас напиши рапорт о том, как всё происходило, к вечеру выправят документы и дуй по утру домой на перекладных и передавай низкий поклон своей матушке.

- А Орлов тоже знатно отличился.

- Его после отпуска мы пошлём в тот же учебный центр, где учили воевать тебя. А после окончания он станет взводным в твоей роте, ведь братство, скреплённое кровью, дорогого стоит. Так что отдохни, порадуй мать, а затем снова в бой.