О смертной казни
Я тоже считаю, что человеческая жизнь – это высшая ценность, если человек не находится в таких условиях, о которых говорилось выше. И я тоже считаю, что человека не должен лишать жизни ни другой человек, ни общество.
Вспоминаю, какое зловеще-тягостное впечатление произвели на меня в своё время два эпизода из старого отечественного сериала об истории доблестной советской милиции. Имею в виду в общем-то неплохой фильм «Рождённая революцией».
В первом (кажется, послевоенное время или пятидесятые, не помню) один из героев фильма с восхищением рассказывает другому о знаменитых фальшивомонетчиках братьях Панаевых, которые достигли такого мастерства, что подделанные ими купюры практически невозможно было отличить от подлинных. На вопрос собеседника «И где же сейчас эти Панаевы?» рассказчик обыденным тоном молвил: «Расстреляны», как будто речь шла о прихлопнутой мухе, и разговор потёк дальше, как ни в чём не бывало.
Во втором (а это уже семидесятые), некий молодой парень осуждён за ограбление магазина. Статья «Хищение социалистической собственности в особо крупных размерах». Мать парня разговаривает со следователем, который вёл его дело. И тот грустно так сообщает ей, что бедняга приговорён к высшей мере. Как будто к аресту на трое суток за мелкое хулиганство.
Я ещё в том далёком ранне-подростковом возрасте недоумевал: как же так? Ну, подделывали деньги некие злодеи, так ведь не убили же никого. Ну, украл парень много у государства, так ведь вернуло же оно себе потом украденное. Неужели те безусловно нехорошие люди должны расплатиться за свои безусловно нехорошие дела не чем-нибудь, а своей жизнью? Разве настолько ужасно то, что они совершили? И как такое могло быть в моей стране, где декларировалось, что наш общественный строй передовой, что всё во имя и для блага человека, что наш советский суд самый гуманный в мире? (Хорошо всё-таки работала государственная пропагандистская машина, надо отдать должное).
То недоумение развеялось только в перестроечное время, когда со всех страниц периодики и экранов хлынул поток разоблачений о тёмных сторонах советской истории. Но это было много лет спустя. Это потом я прочитал и «Колымские рассказы» Шаламова, и «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, и ещё много чего…
Да и сейчас в других странах мы видим немало примеров того, как государство не церемонится с человеческой жизнью. В Китае, например, есть смертная казнь для проворовавшихся государственных чиновников, в исламских странах – за ввоз наркотиков. То есть безопасность общества в неких случаях на законодательном уровне ставится выше, чем жизнь отдельно взятого человека, тем или иным образом на неё посягающего. В некоторых случаях это оправдано без всяких рассуждений. Скажем, при явной угрозе жизни других людей со стороны отдельного индивида (например, террориста) – тут ясно, что интересы общества приоритетны. Жизнь многих следует предпочесть жизни одного, тем более если этот один сам создаёт такую ситуацию. Но это крайний случай, а как быть с другими – так сказать, более умеренными?
Можно очень долго рассуждать о том, адекватна ли такая мера наказания степени общественной опасности в каждом случае. Лично мне, исходя из моего мировосприятия и системы ценностей, кажется, что если преступление не направлено против жизни и здоровья окружающих, то неадекватна. Экономический ущерб, который наносит обществу коррупция, или вред от распространения наркотиков (который потребители причиняют в конечном счёте сами себе) – всё же отчасти и в большинстве случаев поправимы, в том числе силами и имуществом самих преступников. В отличие от отнятой жизни, пусть и далеко не у лучшего представителя человеческого рода.
Но в целом здесь путём размышлений к объективной истине вряд ли можно приблизиться. Эта проблема теоретически принципиально неразрешима. Ибо адекватность наказания деянию устанавливают люди в конкретном социуме, а объективно, вне общества, её не существует. Это не природные законы. Вот мы с таким менталитетом так относимся к данной проблеме, а другие народы – этак, и попробуй их переубеди. Для этого надо сначала изменить их общество, их историю, их, как модно сейчас выражаться, «культурные коды». И потом, почём мы знаем, что наши культурные коды правильнее, чем чьи-то ещё? Если их пытаться сравнивать между собой в поисках абстрактной правоты, тут мы попадаем на весьма зыбкую почву.
*
Всё-таки, всё-таки. Насколько бы ужасные злодеяния человек ни совершал, узаконенное убийство его обществом, если вдуматься, тоже ужасно. Государство со всей своей властью и мощью постановляет, что кто-то из его граждан должен быть умерщвлён, и это подлежит обязательному исполнению. Лев Толстой высказался, что это одна из тех вещей в жизни, действительность которых никак не позволяет согласиться с их возможностью.
Но… жизнь, чёрт побери, состоит из всяческих «но» на каждом шагу.
Есть преступления, совершая которые, человек ставит себя за грань всего человеческого. Далеко за примером ходить не надо: серийный насильник и убийца детей. Или террорист, одним махом убивающий много ни в чём не повинных людей. Совершающий такое – человек ли вообще? Или это какое-то другое антропоидное существо, мутировавшее из человека и маскирующееся под него? Биологически и даже социально – да, налицо все человеческие признаки. Но можно ли утверждать, что только внешний вид, умение ходить на двух ногах и разговаривать (если даже добавить способность жить в обществе и совершать осмысленные действия) делают человека тем, кто он есть?
Вся штука в том, что закон по сути всеобщ, он априори распространяется на всех, кто обладает перечисленными выше признаками. А может, и здесь нужны исключения? Может, сущность человека нужно трактовать несколько уже? Может, критерий понятия «человек» должен включать, помимо всех упомянутых способностей, ещё и неспособность – творить некоторые вещи?
Понятно, что речь не о крайних случаях, когда человек вынужден убивать себе подобных: на войне, при исполнении служебных обязанностей, при самообороне и т.п.
Хорошо, конкретизируем тезис: я обеими руками за то, чтобы не убивать без необходимости живые существа вообще. Я согласен, что с некоторыми человекоподобными существами у общества нет необходимости проделывать то же, что и они со своими жертвами. Никому лучше от этого не будет – вообще никому.
Хотя лично вполне понимаю и тех, кто готов убить убийцу своего ребёнка. И не уверен, что не был бы готов на их месте, – и не поступил бы так, будь у меня такая возможность.
Но уж во всяком случае, такое существо должно быть надёжно и навсегда изолировано от общества. Даже не столько из абстрактно понимаемой идеи возмездия за содеянное, сколько ради общей безопасности. Давно известно, что большая доля маньяков-насильников, отсидевших свой срок и выпущенных на свободу, повторяют свои чёрные дела.
Может быть, когда-нибудь таких потенциальных мутантов научатся выявлять на той стадии формирования, пока они ещё являются нормальными людьми, и помогать им оставаться людьми в дальнейшем. Может быть, даже исправлять мутировавшее сознание научатся. Но если такое и возможно, это дело отдалённого будущего. А в настоящее время профилактика таких явлений может состоять только в том, чтобы подобное не могло повториться. То есть в пожизненном содержании в изоляции тех, кому в обществе уже не может быть места. Кстати, в какой-то микроскопической доле, но в том числе и на средства близких своих жертв.
Если общество экономически может позволить это себе – да будет так. А если не может? Выселять куда-нибудь на необитаемую территорию, что-то типа резервации? Наверное, это было бы наилучшим решением проблемы, если бы на земном шаре существовала такая территория, где можно существовать, но откуда невозможно выбраться (хотя бы и с чьей-то помощью). Пока такое решение проблемы – для сюжетов футуристических боевиков (и даже там совершаются побеги).
Все проблемы, связанные с ситуацией, когда общество решает участь конкретного человека – из самых сложных. Говоря абстрактно – лучше бы так: казнить нельзя, помиловать. Говоря применительно к реальной ситуации… Одно могу сказать: не завидую я людям в судейских мантиях, которым приходится принимать такие решения.
*
Высказываясь против смертной казни в нашем государстве в мирное время, я даже не рассматриваю возможность судебной ошибки или промахов (а то и злонамеренности) следствия. Это часто приводится в качестве аргумента против смертной казни. В иных устах это звучит даже так: дескать, пусть бы она была; но вдруг все улики против человека, или там он проявил слабость – оговорил себя под давлением следствия, а на самом деле невиновен?
С такой точки зрения возражение мне представляется логически несостоятельным. Если человеческая жизнь неприкосновенна в принципе, то данное обстоятельство ничего не меняет, оно по существу второстепенно. А если его принять, – то есть принять, что любая человеческая жизнь неприкосновенна именно из-за возможности судебной ошибки (и ни из-за чего больше), – это сильно смахивает на абсурд. К представлению о безусловной ценности человеческой жизни это отношения не имеет. Признавать возможность какого бы то ни было наказания де-юре и в то же время выступать против него де-факто на том основании, что возможна судебная ошибка, – ну, тогда извините…
Тогда надо признать несостоятельными и борьбу с преступностью, и правосудие как государственные институты вообще. Вы готовы это признать? Как тогда прикажете противостоять криминалу: создавать народное ополчение, возрождать обычаи кровной мести, устраивать суды Линча, как на Диком Западе времён ковбоев? Или надеяться только на воспитание и просвещение?
Ошибки в работе следственной и судебной системы бывают, как и везде. И должностные злоупотребления властью тоже. В том числе и такие, как было в нашей стране с одним из подозреваемых по делу известного серийного маньяка. Беднягу заставили дать признательные показания, дабы поскорее закрыть громкое дело, а потом осудили и расстреляли. Такое не менее страшно и трагично, чем то, что делают сами насильники-душегубы. Но не подменять же из-за подобных случаев следствие и суд государственных органов на стихийно-народные. Времена-то уже давно не те. Да и просто вообразить такую возможность – не будет ли ещё больше и больших ошибок?
Это как с автомобилями и самолётами: в авто- и авиакатастрофах травмируется и погибает огромное количество людей. Риск в перелётах и езде на машинах был, есть и будет. Но люди от них уже никогда не откажутся. Хорошо или плохо, но человечество добровольно и в массовом порядке на гужевые повозки обратно не пересядет. История не знает возвратов в техническом прогрессе. И в развитии устройства общества тоже. Ни одно цивилизованное общество не допустит в качестве законной нормы, чтобы ветхозаветный принцип «око за око» выполнялся в частном порядке. Делегированная государству монополия на насилие – практически общепринятый правовой принцип в современном мире. Иначе война всех против всех, закон джунглей как образ жизни.
*
Кстати, каким бы это ни показалось циничным и крамольным, но: государство всегда неявно допускает со своей стороны возможность санкционированного убийства своих граждан. Эту прерогативу любое государство сохраняет за собой, и более того: без неё оно долго не просуществует. Не будь такой неявной санкции, законность и просто порядок было бы в принципе невозможно поддерживать. У тех, кто носит оружие по служебной необходимости, есть полномочия и применять его в особых обстоятельствах (поимке преступников, пресечении массовых беспорядков, освобождении заложников, отражении нападения на часового и т.п.). А такая возможность неизбежно влечёт за собой и возможность намеренного или ненамеренного, но убийства.
Я сам служил в армии и нёс караульную службу. Согласно положениям устава, в определённой ситуации я не только имел право, но и обязан был открыть огонь на поражение. Стоит заметить, в совершенно мирное время. Я и сейчас осознаю этот факт не без некоторого внутреннего содрогания. Слава богу, ничего и близко к такой ситуации ни разу не возникало - ни у меня, ни у товарищей по службе. Но до сих пор не могу ответить себе на вопрос: смог бы, если что? Насчёт сослуживцев тоже нет полной уверенности.
Как бы то ни было, в любом обществе были, есть и будут отдельные особи, которые не признают ни ценности жизни, ни норм права в принципе – никогда и ни при каких обстоятельствах. Они признают только язык силы. Как ни печально, но это факт. Их злой воле творить что хочется можно противопоставить только законную возможность насильственного лишения жизни их самих (в крайних случаях, но всё же). И дело всё в том, что больше-то нечего. Другие средства не помогут.
В некоторых государствах владение боевым огнестрельным оружием легализовано и для гражданского населения. Закон подразумевает, что любой нормальный, вменяемый человек имеет право применять оружие для самообороны или при защите других людей либо своего имущества. И если владелец оружия окажется вынужден пристрелить злодея в ситуации, когда тот не оставил ему выбора – закон будет на стороне этого гражданина. Более того, многие считают, что владение огнестрельным оружием – весьма эффективное средство поддерживать правопорядок в обществе. Другой вопрос, для всякого ли общества это так, но здесь речь о другом.
Пока есть предпосылки для незаконного насилия, должны оставаться они и для законного ответного контр-насилия, с возможностью его эскалации вплоть до реальной угрозы смертельного исхода для насильников. Иначе насильники быстро превратят жизнь остальной, нормальной части общества в настоящий ад.
Ведь люди испокон веков, с первобытнообщинного строя, организованно обороняются от хищных животных, от иноплеменных захватчиков – если приходится, убивая их. Иначе человеческий род просто не выжил бы. Точно так же в любом обществе нормальное большинство не может не принимать мер самозащиты от произвола живущих среди них человекоподобных существ, которых мало что может сдерживать. С точки зрения ценности человеческой жизни здесь нет никакой разницы – снаружи идёт угроза или изнутри. Это как иммунная система организма, распознающая и уничтожающая как посторонние инфекции, так и раковые клетки, рождённые самим этим организмом.
Иной раз в дебатах о смертной казни слышишь и такое: пожизненное заключение более суровое наказание, чем лишение жизни. Оно, мол, для серийных убийц самое справедливое.
Это, мне кажется, уже из области курьёзов. Тогда, может быть, как ехидно советовал Станислав Ежи Лец, создавать им в заключении такие условия, чтобы они жили – и соответственно мучились – как можно дольше?
А потом: мне кажется, любой, кто может жить, выберет между смертью и жизнью (пусть даже действительно незавидной, и без надежды на свободу, как в местах пожизненного заключения) – пусть даже такую, но всё-таки жизнь.
И наконец, чтобы поставить точку в данной теме. Не претендуя никоим образом на окончательную расстановку точек над всеми её непростыми «i». Поставить точку не «вообще» и не для читателя, а для себя.
Я всё же думаю: государство не должно организованно убивать даже и человекоподобных нелюдей вовсе не потому, что оно по ошибке может убить невиновного или не до такой степени виновного. И вовсе не потому, что для заслужившего казни якобы такая жизнь хуже смерти, и так ему, сволочи, и надо. Хотя и признаю, что всё это может быть в какой-то степени справедливо.
Нельзя потому, что нельзя убивать, когда можно не убивать.
Свидетельство о публикации №220062200693