В погоне за счастьем

Это, возможно, первый перевод никогда ранее не публиковавшегося рассказа Эрнеста Хемингуэя. 1 июня 2020-го года сетевой журнал «The New Yorker» опубликовал неизвестный ранее рассказ Эрнеста Хемингуэя «Pursuit as Happiness». Машинописная рукопись была обнаружена случайно внуком знаменитого писателя Шоном Хемингуэем среди личных вещей Эрнеста. Рассказ, содержащий рукописные правки самого писателя, войдет в состав нового издания сочинений Эрнеста Хемингуэя «Старик и море», которое будет выпущено издательством «Scribner books» в этом году. По словам Шона Хемингуэя: «Наряду с несколькими автобиографическими историями Второй Мировой Войны, этот рассказ представляет собой драгоценный камень среди неопубликованных материалов его дедушки».
Оригинал публикации на английском языке:
The New Yorker, "Pursuit as Happiness"
By Ernest Hemingway, June 1, 2020

***

В тот год мы планировали ловить марлина у берегов Кубы в течение месяца. Месяц начался десятого апреля, а к десятому мая у нас было двадцать пять марлинов, и фрахт закончился. Оставалось купить несколько подарков, чтобы отвезти их в Ки-Уэст, заправить «Аниту» дорогим кубинским бензином, - чуть более, чем требовалось, чтобы дойти домой через границу, а затем получить разрешение таможни. Но большая рыба так и не пришла.

- Ты хочешь попробовать порыбачить еще месяц, Кэп? - спросил меня мистер Джози. Он владел «Анитой» и сдавал её в аренду за десять долларов в день. Стандартная цена фрахта тогда составляла тридцать пять долларов в день.  - Если хочешь остаться, я могу скинуть цену до девяти долларов.
- А где мы возьмем эти чёртовы девять долларов?
- Заплатишь, когда у тебя будут деньги. У тебя хорошая репутация в Standard Oil Company в Белоте на той стороне залива, и когда придет счет, я смогу оплатить его из денег за фрахт прошлого месяца. Если будет плохая погода, ты сможешь что-нибудь написать.
- Что ж, идёт, - сказал я, и мы ловили рыбу еще месяц. К тому времени у нас было сорок два марлина, но больших все не было. Рядом с Морро было тёмное, тяжелое течение - иногда там попадались целые акры наживки, из-под носа шхуны взмывали в воздух летучие рыбы, а чайки крутили бесконечный хоровод над волнами. Но мы так и не поймали ни одного по-настоящему большого марлина, хотя каждый день ловили или теряли белых, а однажды я поймал их пять.

Мы были очень известны на набережной, потому что разделывали всю нашу рыбу и раздавали ее, и когда мы шли мимо Castello del Morro, а затем поднимались вверх по каналу к пирсам San Francisco de Paula с флагом, на котором был рисунок марлина, мы всегда видели толпу, которая бежала к причалам. В тот год рыба стоила рыбаку от восьми до двенадцати центов за фунт, а на рынке - вдвое дороже. Однажды, в тот день, когда мы пришли с пятью флагами, полиции пришлось разгонять толпу дубинками. Это было жестокое и недостойное зрелище. Но это был и в самом деле плохой год для кубинцев.

- Проклятая полиция разгоняет наших постоянных клиентов, и забирает всю рыбу, - сказал мистер Джози. - К черту тебя, - сказал он полицейскому, который потянулся за десятифунтовым куском марлина. - Я никогда раньше не видел твою рожу. Как тебя зовут?
Полицейский назвался.
- Он был записан у нас в compromiso, Кэп?
- Никогда.
В список compromiso мы записывали имена людей, которым обещали рыбу.
- Запиши его в compromiso на следующую неделю, Кэп, - сказал мистер Джози. - Небольшой кусочек, не более того. - А теперь, полицейский, убирайся отсюда к чертовой матери, и отыграйся на ком-нибудь, кто нам не друг. Я повидал немало этой поганой полиции в своей жизни. Вали отсюда. Забирай свою дубинку и пистолет, и убирайся с пристани, если только ты не из портовой службы.

Наконец, вся рыба была разделана и роздана в соответствии с книгой заказов, и книга была полна заказов на следующую неделю.
- Иди в Ambos Mundos, и хорошенько ополоснись, Кэп. Прими душ, и я найду тебя там. А потом поедем в Floridita, и там все как следует обсудим. Этот полицейский достал меня.
- Ты тоже можешь подняться со мной, и принять душ.
- Нет. Я могу и здесь неплохо помыться. Я не потел так, как ты сегодня.

Я пошел по мощеной улочке, которая была кратчайшим путем к Hotel Ambos Mundos, и проверил, нет ли у портье почты, а затем поднялся в лифте на верхний этаж. Моя комната находилась в северо-восточном углу отеля, и пассат задувал в окна, избавляя её от духоты. Я смотрел в окно на крыши старой части города, и на гавань, наблюдая, как «Orizaba» медленно уходит в гавань с включенными огнями. Сегодня был хороший улов, я устал от работы, и мне хотелось лечь спать. Но я знал, что если лягу, то могу сразу уснуть, поэтому сел на кровать и стал наблюдать, как охотятся летучие мыши, а потом, наконец, разделся, принял душ, переоделся в свежую одежду и спустился вниз. Мистер Джози ожидал в дверях отеля.

- Ты, должно быть, устал, Эрнест, - сказал он.
- Нисколько, - солгал я.
- А я устал, - сказал он. - Просто наблюдая, как ты ловишь рыбу. Это второй рекордный улов за все наше время. Семь, и глаз восьмой. Ни мистеру Джози, ни мне не нравилось думать о глазе восьмой рыбы, но мы всегда говорили именно так.
Мы шли по узкому тротуару Calle Obispo, и мистер Джози разглядывал ярко освещенные витрины магазинов. Он никогда ничего не покупал, пока не приходило время идти домой. Но ему нравилось глазеть на все, что выставлялось на витрину. Мы миновали два последних магазина и лотерейную кассу, затем толкнули качающуюся дверь старой Floridita.


- Присаживайся, Кэп, - сказал мистер Джози.
- Я лучше постою у бара.
- Мне пиво, - сказал мистер Джози. - Немецкое. Что ты будешь пить, Кэп?
- Хорошо охлажденный дайкири без сахара.
Константе приготовил дайкири и оставил в шейкере со льдом столько, что хватило бы еще на две порции. Я ждал, когда мистер Джози начнёт разговор. Он заговорил, как только принесли пиво.


- Карлос говорит, что они придут в следующем месяце, - сказал он. Карлос был нашим кубинским товарищем, торговцем рыбой и большим знатоком марлинов.  - Он говорит, что никогда не видел такого нашествия, а когда оно придет, то будет таким, какого мы тоже никогда не видели. Он говорит, что они должны прийти. Так он мне сказал.
- Если ты хочешь попробовать еще месяц рыбалки, Кэп, я могу договориться даже по восемь долларов в день за фрахт, и сам буду готовить, вместо того чтобы тратить деньги на бутерброды. Мы можем заходить в бухту на ланч, и я буду готовить. Мы все время ловим этих волнистых полосатых скумбрий, они на вкус, как мелкий тунец. Карлос говорит, что он может купить нам что-нибудь дешевое на рынке, когда пойдет за наживкой. А потом мы сможем поужинать в ресторане Perla of San Francisco. Вчера вечером я хорошо поел там за тридцать пять центов.
- Я не ужинал вчера вечером, и изрядно сэкономил.
- Тебе надо поесть, Кэп. Может быть, поэтому ты сегодня так устал.
- Я знаю. Но ты уверен, что хочешь продлить еще на месяц?
- Шхуна готова для следующего месяца. Почему мы должны бросать всё, когда идет большой косяк?
- У тебя есть что-нибудь ещё, чем бы ты хотел заняться?
- Нет. А у тебя?
- Ты думаешь, они действительно придут?
- Карлос говорит, что должны.
- Предположим, что мы поймаем настоящего марлина, и не сможем справиться с ним той снастью, которая у нас есть.
- Должны справиться. Ты можешь держать его сколь угодно долго, если только хорошо поешь. А у нас хорошая еда. Только я должен тебе ещё кое-что сказать.
- Что именно?
- Если ты будешь рано ложишься спать, и не будешь участвовать в местных тусовках, то сможешь просыпаться засветло и начинать писать, а к восьми часам утра успевать закончить дневную работу. Мы с Карлосом все приготовим для выхода, а ты просто будешь подниматься на борт.
- Понял, - сказал я. - Никаких развлечений.
- Суета изматывает тебя, Кэп. Но я не имею в виду, чтобы вообще никаких развлечений. В субботу вечером можно.
- Спасибо и на том, - сказал я. - Развлечения только по субботам. Ну, и что бы ты посоветовал мне написать?
- Это тебе решать, Кэп. Я не хочу вмешиваться в это. Ты сам всегда неплохо справлялся со своей работой.
- Ладно, тогда что бы ты хотел почитать?
- Почему бы тебе не написать рассказы о Европе, или о Западе, или о том времени, когда ты скитался, или о войне, или еще о чем-нибудь в таком роде? Почему бы тебе не написать книгу о том, что мы с тобой оба хорошо знаем? Напиши просто о том, что «Анита» повидала. Ты мог бы вложить достаточно вдохновения, чтобы сделать ей хорошую рекламу.
- Я давно хотел забить на развлечения.
- Конечно, Кэп. Но тебе есть что вспомнить. Передышка не повредит тебе.
- Не повредит, - сказал я. - Большое спасибо, Мистер Джози. Я начну работать по утрам.
- Я полагаю, что прежде чем мы приступим к новой жизни, было бы неплохо, если бы ты съел большой, хорошо прожаренный стейк сегодня вечером, чтобы завтра быть сильным, и проснуться с желанием работать и ловить рыбу. Карлос говорит, что марлины могут прийти буквально на днях. Кэп, ты должен быть на высоте к их приходу.
- Как думаешь, еще один дайкири мне не повредит?
- Черт возьми, конечно, нет, Кэп. Все, что там есть - это ром, немного сока лайма и мараскино. Это не причинит вреда ни одному мужчине.


В этот момент в бар вошли две наши приятельницы. Это были очень симпатичные девушки, и они были свежи, как две вечерние розы.
- О, это наши рыбаки, - сказала одна из них по-испански.
- Крепкие и просоленные морем, - засмеялась другая.
- Не вздумай, - предупредил меня мистер Джози.
- Да ладно тебе, - сказал я.
- У тебя появились секреты? - спросила меня одна из девушек. Она была потрясающе миловидной, и в ее профиле не было бы ни малейшего изъяна, если бы не то место, где правая рука какой-то давней подруги не испортила чистоту линии ее красивого носа.
- Мы с Кэпом обсуждаем наши дела, - сказал мистер Джози девушкам, и они отошли в дальний конец бара. - Видишь, как это просто? - сказал мистер Джози. - Я позабочусь о развлечениях, а тебе нужно только вставать пораньше, писать и быть в форме, чтобы ловить рыбу. Большую рыбу. Из тех, что могут потянуть за тысячу фунтов.
- Почему бы нам не поменяться, - предложил я. - Я займусь развлечениями, а ты вставай пораньше, пиши и держи себя в форме, чтобы ловить крупную рыбу, которая может потянуть на тысячу фунтов.
- Я бы с удовольствием, Кэп, - серьезно ответил мистер Джози. - Но ты единственный из нас двоих, кто умеет писать. Кроме того, ты моложе меня, и лучше умеешь обращаться с рыбой. Я включаю в стоимость аренды только то, что считаю амортизацией двигателя шхуны, и управляюсь с нею так хорошо, как умею.
- Верно, - сказал я. - Я тоже стараюсь писать хорошо.
- Тогда я и дальше буду гордиться тобой, - сказал мистер Джози. - И я хочу, чтобы мы поймали самого большого чёртового марлина, который когда-либо плавал в океане, взвесили его, честно разрезали на куски, и раздали бедным людям, которых мы знаем, а не какой-нибудь грёбаной полиции на пристани.
- Так и будет.


В этот момент одна из девушек помахала нам рукой из дальнего конца бара. Вся ночь была впереди, и кроме нас здесь никого не было.
- И не думай, - сказал мистер Джози.
- И не думаю, - повторил я ритуально.
- Константе, - позвал мистер Джози. - Эрнесто просит официанта. Мы собираемся заказать пару больших, хорошо прожаренных стейков.
Константе улыбнулся и поднял палец, подзывая официанта.
Когда мы проходили мимо девушек, направляясь в обеденный зал, одна из них протянула мне руку, я пожал ее и, словно заклинание, прошептал по-испански: «No social vida».
- Бог мой, - сказала другая девушка. - Они думают о политике в такой год, как этот.
 Они были потрясены, и слегка напуганы.


Утром, когда меня разбудил первый дневной свет с другой стороны залива, я встал и начал писать рассказ, который, как я надеялся, понравится мистеру Джози. В нем была «Анита», и набережная, и все, что мы знали, и что случалось до того, и я попытался проникнуться этим ощущением моря, и проникнуть в то, что мы видели, обоняли, слышали и чувствовали каждый день. Я работал над рассказами каждое утро, и каждый день мы ловили рыбу, и это был неплохой улов. Я усердно тренировался, и ловил рыбу стоя, а не сидя в кресле. Но настоящих марлинов всё не было.

Но однажды мы увидели одного из них, который тащил на лине рыбацкую шлюпку, причем шлюпка забирала носом, а марлин резвился и плескал при каждом прыжке, словно быстроходный катер, а потом линь оборвался. На другой день, во время проливного дождя, мы увидели, как четверо рыбаков пытались втянуть на борт шлюпки другого, большого и широкого, пурпурного цвета морских глубин. Этот марлин наверняка тянул на пятьсот фунтов, и я видел потом огромные бифштексы, вырезанные из него, на мраморной плите старого рынка.

Затем, в солнечный день, в тяжелом темном течении, где вода была такой чистоты, и такой прозрачной, что можно было видеть косяки рыб в устье гавани на глубину в десять саженей, мы поймали нашу первую крупную рыбу прямо за Морро. В те дни не было ещё ни аутригеров, ни холдеров для удилищ, и я как раз забросил легкий риг на королевскую скумбрию, когда эта рыба клюнула. Она вынырнула, расплескав большую волну, и её нос был похож на спиленный бильярдный кий. За носом виднелась огромная голова, а сама рыба была широченная, как шлюпка. Затем она стремительно обогнала нас, причем леска скользила параллельно лодке, а катушка спиннинга раскручивалась так быстро, что становилась горячей на ощупь. На катушке было четыреста ярдов 15-ти жильной лески, и к тому времени, как я пробрался на нос "Аниты", половина её уже размоталось.

Я добрался туда, держась за поручни, которые мы встроили в крышу каюты. Мы и раньше практиковались в беге и карабканье по передней палубе туда, где можно было упереться ногами в нос шхуны. Но мы никогда не практиковались с такой рыбой, которая пролетает мимо вас, как экспресс в метро, когда вы находитесь на местной станции, держа удочку в одной руке. При этом удилище брыкается, а бечева врезается в зад, в то время как другая рука и обе босые ноги скользят на палубе, а большая рыба неуклонно тащит вас вперед.

- Придержи её, Джози! - крикнул я. - Она всё снесёт.
- Она никуда не денется, Кэп, - ответил он. - Пусть себе погуляет.

К этому времени я уже уперся одной ногой в форштевень «Аниты», а другой в правый якорь. Карлос держал меня за талию, а впереди плескалась большая рыба. Когда она прыгнула, то показалась огромной, как винная бочка. Марлин был серебристым в ярком солнечном свете, и я мог видеть широкие лиловые полосы на его боках. Каждый раз, когда он прыгал, то возникал всплеск, как от лошади, падающей со скалы, а он всё прыгал, снова и снова. Катушка спиннинга была слишком горячей, чтобы удержать ее, и основная жила лески становилась все тоньше, несмотря на то, что «Анита» шла на полной скорости за рыбой.

- Ты можешь подтянуть её хотя бы немного? - крикнул я мистеру Джози.
- Только не здесь, - ответил он. - Сколько лески у тебя ещё осталось?
- Чертовски мало.
- Очень большая рыба, - сказал Карлос. - Это самый большой марлин, которого я когда-либо видел. Едва ли он остановится так просто. Разве что пойдёт вниз. Тогда мы будем ближе к нему, и перехватим леску.

Марлин сделал свой первый променад от Morro Castle до Nacional Hotel, а мы следовали за ним. Затем, когда на катушке оставалось меньше двадцати ярдов лески, марлин остановился, и мы подошли к нему вплотную, сматывая леску. Я помню, что впереди нас находился корабль Grace Line с черным, уходящим от него лоцманским катером, и я беспокоился, не окажемся ли мы у него на курсе, когда он войдет в фарватер. Я помню, как наблюдал за ним, пока сматывал катушку, а потом вернулся на корму и стал смотреть, как корабль набирает скорость. Он был далеко от нас, и лоцманский катер тоже не мог нас задеть.

Теперь я сидел в кресле, и рыба была прямо спереди и внизу, и у нас была ещё треть лески на катушке. Карлос вылил морской воды на катушку, чтобы охладить ее, и заодно вылил ведро воды мне на голову и плечи.
- Как дела, Кэп? - спросил мистер Джози.
- Лучше не бывает.
- Ты не ушибся на носу?
- Не ушибся.
- Ты когда-нибудь думал, что бывает такая рыба?
- Никогда.
- Grande. Grande, - всё повторял Карлос. Он дрожал, словно охотничья собака, натасканная на перепелов. - Я никогда не видел такой большой рыбы. Никогда, никогда, – бубнил он, как заведённый.

Мы не видели марлина в течение ещё часа и двадцати минут. Течение было очень сильным, и нас несло на противоположную сторону Коймара, примерно в шести милях от того места, где эта рыба впервые клюнула. Я устал, но мои руки и ноги были в порядке, и теперь я держал леску достаточно уверенно, стараясь не тянуть грубо, и не делать резких рывков. Теперь я мог даже немного управлять этой рыбиной. Это было нелегко, но это было возможно, если не натягивать леску до упора.
- Она сейчас поднимется, - сказал Карлос. - Иногда большие так и поступают, и ты сможешь её оглушить, пока она не о чём не догадывается.
- А почему она поднимается именно сейчас? - спросил я.
- Она устала, - сказал Карлос. - А ты ведёшь её. Она не понимает, что происходит.
- Нельзя позволить ей понять, - сказал я.
- Похоже, она потянет больше, чем на девятьсот фунтов, - сказал Карлос.
- Потише при ней, - сказал мистер Джози. - Ты не хочешь с ним поменяться, Кэп?
 - Пока нет, сказал я.

Затем мы увидели марлина, и только тогда поняли, насколько он громадный. Нельзя сказать, чтобы это было страшно, но это было величественное зрелище. Мы видели, как он тихо и спокойно, почти неподвижно лежал на воде с огромными грудными плавниками, распущенными, как две длинные пурпурные косы. Потом он заметил нас, и леска снова полетела с катушки так, словно мы были привязаны к автомобилю, а марлин начал прыгать в сторону северо-запада, и вода струями стекала с него при каждом прыжке.

Мне снова пришлось идти на нос, и мы шли за ним, пока он не зашумел. На этот раз он был почти напротив Морро. Затем я снова вернулся на корму.
- Хочешь выпить, Кэп? - спросил мистер Джози.
- Нет, - сказал я. - Скажи Карлосу, чтобы он долил немного масла в катушку, и не пролил его. А потом вылил еще немного соленой воды на меня.
- Неужели я ничего не могу для тебя сделать, Кэп?
- Сделай мне обе руки и новую спину, - сказал я. - Этот проклятый марлин так же свеж, как и в самом начале.

В следующий раз мы увидели его через полтора часа, уже далеко за Коймаром, и он снова выпрыгнул и помчал, а мне пришлось снова идти на нос, пока мы преследовали его. Когда я вернулся на корму, и смог снова сесть, мистер Джози спросил: «Как она, Кэп?»
- Как и была. Но начинает проявлять характер.

Удилище был согнуто, как туго натянутый лук. Но теперь, когда я приподнял его, оно не выпрямилась, как следовало бы.

- У нее еще есть силы, - сказал мистер Джози. – Но ты можешь держать её сколько угодно, Кэп. Хочешь, полью воды на голову?
- Пока нет, - сказал я. - Меня больше беспокоит удилище. Оно согнулось дугой под весом рыбы.

Часом позже марлин начал подниматься как надо, очень плавно, и делать большие медленные круги.
- Она устала, - сказал Карлос. - Теперь дело пойдёт легче. Прыжки заполнили её воздушные мешки вдоль хребта, и она не сможет уйти на глубину.
- Конец удилищу, - сказал я. - Теперь уже оно не выпрямится.

Так оно и было. Кончик удилища теперь касался поверхности воды, и когда вы пытались поднять его, чтобы подтянуть рыбу и намотать леску, удилище не реагировало. Это был уже не удилище. Это было просто продолжение лески. Но все еще можно было выбрать несколько дюймов лесы, каждый раз при подъёме. Но это был конец.

Рыба двигалась медленными кругами, и когда она пошла на внешнюю половину круга, она унесла часть лески с катушки. На внутренней части круга можно было выбрать её обратно. Но когда гибкость исчезла в удилище, вы не могли управлять рыбой, и у вас не оставалось вообще никакого способа управлять ею.

- Плохо дело, Кэп, - сказал я мистеру Джози. У нас было одно слово на двоих для обращения друг к другу. - Если бы она решит сейчас опуститься вниз и умереть, нам уже её не поднять.
- Карлос говорит, что скоро она поднимется. Он говорит, что она поймала столько воздуха, прыгая, что не может уйти глубоко и умереть. Он говорит, что именно так ведут себя большие марлины в самом конце, если много прыгают. Я насчитал, что она прыгнула тридцать шесть раз, и, возможно, пропустил несколько прыжков.

Это была одна из самых длинных речей, которые я когда-либо слышал от мистера Джози, и я был заинтригован. И тут большая рыба пошла вниз, снова и вниз. Я тормозил обеими руками барабан катушки, держа леску почти на пределе прочности и чувствуя, как металл барабана вращается под моими пальцами медленными рывками.
- Сколько уже? - спросил я мистера Джози.
- Вы возитесь с ней три часа и пятьдесят минут.
- Мне показалось, ты говорил, что она не может уйти на дно и умереть, - сказал я Карлосу.
- Хемингуэй, она должна подняться. Я знаю, что она должна подняться.
- Скажи ей об этом, - ответил я.
- Принеси ему воды, Карлос, - сказал мистер Джози. - Не разговаривай, Кэп.

Холодная вода освежила меня, я плеснул ее на запястья, а Карлосу велел вылить остатки из бутылки мне на шею. Пот засох солью на моих плечах в тех местах, где бечева оснастки растёрла их до крови, но на солнце было так жарко, что кровь невозможно было почувствовать. Стоял июльский день, и солнце клонилось к полудню.
- Плесни ему еще соленой воды на голову, - сказал мистер Джози. - И положи губку.

В этот момент рыба перестала разматывать леску. Какое-то время она висела неподвижно в глубине, и у меня было ощущение, словно я привязан к бетонному пирсу. А затем она начала медленно подниматься. Я подтягивал леску, наматывая ее только на запястье, так как в удилище не было гибкости, и оно стало податливым, как плакучая ива.

Когда рыба была уже в сажени от поверхности, мы увидели её похожей на длинное, багряно-полосатое каноэ с двумя огромными торчащими крыльями плавников, и она начала медленно кружить. Я делал всё, что мог, чтобы сократить этот круг. Я ощутил тот момент, который указывает на конец прочности снасти, а потом удилище сломалось. Оно не сломалось резко или внезапно. Оно просто развалилось.

- Срежьте тридцать саженей лески с большой катушки, - сказал я Карлосу. - Я буду удерживать её на круге, и когда она подойдёт ближе, мы сможем получить достаточно лески, чтобы привязать эту леску к большой леске, и я поменяю удилища.

Не могло быть уже и речи, чтобы зафиксировать мировой рекорд или какой-либо другой рекорд, поскольку удочка была сломана. Но теперь это была сломленная и уставшая рыба, и мы должны были достать её более тяжёлой снастью. Единственная проблема заключалась в том, что большое удилище был слишком жестким для 15-ти жильной лески. Мне нужно было как-то решить эту проблему.

Карлос снимал белую 36-ти жильную леску с большой прочной катушки, отмерял ее на вытянутых руках, вытаскивал через направляющие удилища, и бросал на палубу. Я удерживал рыбу из последних сил с помощью бесполезного удилища, и видел, как Карлос срезает белую леску, и вытягивает её длинный отрезок через направляющие.

- Отлично, Кэп, - сказал я мистеру Джози. - Ты возьмёшь эту леску сейчас, когда она пойдет к нам, и возьмёшь достаточно, чтобы Карлос мог быстро связать две лески. Просто придерживай рыбу мягко и бережно.

Рыба неуклонно приближалась, делая очередной круг, а мистер Джози шаг за шагом подтягивал зелёную леску и передавал ее Карлосу, который привязывал ее к другой белой леске.
- Он связал их, - сказал мистер Джози. У него еще оставалось около ярда зеленой 15-ти жильной лески, и он держал ее в пальцах, когда рыба подошла к внутренней границе круга. Я оторвал руки от маленького удилища, положил его и взял большое, которое протянул мне Карлос.

- Отрежьте, когда будете готовы, - сказал я Карлосу.  - Расслабься, сказал я мистеру Джози, - и веди её мягко и спокойно, Кэп. А я сделаю легкий натяг, пока мы снова не почувствуем её.

Я смотрел на зеленую лесу и большую рыбу, когда Карлос разрезал ее. И тут я услышал такой ужасный крик, какого никогда не слышал ни от одного вменяемого человека. Это было так, как если бы кто-то смог собрать вместе всё отчаяние мира, и выдохнуть его в одном звуке. Обернувшись, я увидел, как зеленая леска медленно скользит сквозь пальцы мистера Джози, а потом она пошла вниз, всё быстрее, пока не исчезла из виду. Карлос перерезал не ту петлю узлов, которые он делал. Рыба ушла.

- Кэп, - сказал мистер Джози. Ему было плохо. Потом он посмотрел на часы. - Четыре часа и двадцать две минуты, - сказал он.

Я спустился вниз, чтобы увидеть Карлоса. Его мутило, и я сказал ему, чтобы он не расстраивался, такое может случиться с кем угодно. Его смуглое лицо было окаменевшим, и он говорил тихим надтреснувшим голосом, так что я едва мог его расслышать.
- Всю свою жизнь я ловил рыбу, и никогда не видел такой большой рыбы, и упустил её. Я поломал и твою, и свою жизнь.
- Брось, - сказал я ему. – Не стоит говорить глупости. Мы ещё поймаем много рыб покрупнее.

Но этому не суждено было случиться.

***
Мы с мистером Джози сели на корму и пустили «Аниту» по течению. Стоял прекрасный день над заливом, дул лишь легкий ветерок, и мы смотрели на берег, за которым виднелись небольшие горы. Мистер Джози наносил мербромин мне на плечи и на руки, где они были стёрты удилищем, и на подошвы моих босых ног, где кожа тоже было стёрта. Затем он смешал две порции виски.
- Как Карлос? - спросил я.
- Он очень расстроен. Он просто сидит внизу на корточках.
- Я сказал ему, чтобы он не винил себя.
- Конечно. Но кого ему ещё винить.
- Как тебе теперь нравится погоня за большой рыбой? - спросил я.
- Это лучшая из тех, что я видел, - сказал Джози.
- Я хорошо с ней справился, Кэп?
- Черт возьми, да.
- Нет. Скажи, как есть.
- Аренда заканчивается сегодня, как условились. Теперь я буду ловить рыбу бесплатно, если хочешь.
- Не хочу.
- Я бы предпочел, чтобы было именно так. Ты помнишь, как она беспечно поднималась к Hotel National?
- Я помню все, что связано с ней.
- Ты написал что-нибудь приличное сегодня, Кэп? Не слишком ли трудно делать это ранним утром?
- Я писал так прилично, как только получалось.
- Продолжай в том же духе, и всё наладится.
- Может быть, завтра утром я откажусь от писательства.
- Но почему?
- У меня болит спина.
- А голова не болит? Ты же пишешь не спиной, в конце концов.
- У меня руки стёрты до крови.
- Черт возьми, но ты же можешь держать карандаш. Утром ты сам поймешь, что хочешь писать.

Как ни странно, но я и в самом деле писал утром, и работалось хорошо. Мы вышли из гавани в восемь часов утра, и это был еще один прекрасный день, легкий бриз, и то же самое течение ближе к Morro Castle, как это было накануне. В этот день, выйдя на чистую воду, мы не поставили ни одной наживки, у нас их было достаточно до того. Я вытащил большую атлантическую макрель, которая весила около четырех фунтов, единственной большой удочкой, которая у нас была. Она была тяжелая и прочная, а в катушке была белая 36-ти жильная леска. Карлос снова натянул тридцать саженей лески, которую снял накануне, и пятидюймовая катушка была заряжена. Единственная проблема заключалась в том, что удилище было слишком жестким. При ловле крупной рыбы слишком жесткая удочка убивает удильщика, в то время как удочка, которая изгибается правильно, убивает рыбу.

Карлос говорил только тогда, когда к нему обращались, и все еще пребывал в отчаянии. Я не мог позволить себе страдать, потому что мне было и в самом деле больно, а мистер Джози вообще никогда не был склонен к печали.
- Все утро он только и делал, что качал своей лохматой головой, - сказал он. - Он больше не упустит рыбу.
- Как ты себя чувствуешь, Кэп? - спросил я.
- Да всё хорошо, - сказал мистер Джози. - Вчера вечером я поехал в центр города, посидел, послушала этот девичий оркестрик в сквере, выпил несколько бутылок пива, а потом пошел к Доновану. Там был настоящий трэш.
- Какого рода?
- Долго рассказывать.
- Понятно.
- Кэп, я рад, что тебя не было рядом.
- Расскажи мне всё же об этом, - попросил я, держа удочку в стороне и высоко, так как большая макрель прыгала на краю кильватерной волны. Карлос повернул «Аниту» и пошел вдоль края течения мимо крепости Cabanas. Белый цилиндр тизера подпрыгивал и метался в кильватерной волне, а мистер Джози устроился в своем кресле, и раскачивал очередную большую наживку для макрели со своей стороны кормы.

- У Донована был человек, который утверждал, что он капитан тайной полиции. Он сказал, что ему нравится мое лицо, и сказал ещё, что убьет любого человека в этом месте для меня в качестве подарка. Я попытался его успокоить. Но он сказал, что я ему нравлюсь, и он хочет убить кого-нибудь, чтобы доказать это. Он был из сил спецназа полиции Мачадо. Это костоломы.
- Я знаю.
- Уверен, что знаешь, Кэп. Я рад, что тебя не было рядом.
- И что же он сделал?
- Он все время хотел кого-нибудь убить, чтобы показать, как сильно я ему нравлюсь, а я все твердил ему, что в этом нет необходимости, чтобы он просто выпил и забыл об этом. Он немного успокаивался, а потом снова рвался кого-нибудь убить.
- Надо же, какой интересный малый.
- Кэп, он дешёвка. Я попытался рассказать ему о рыбе, чтобы отвлечь его. Но он сказал: «Клал я на твою рыбу с прибором. У тебя никогда не было рыбы». – «В самом деле?» - так я сказал. - «О'кей, клал я на твою рыбу. Давай договоримся, и мы оба пойдем домой. Идём домой, черт возьми!» - говорит он.  «Я собираюсь убить кое-кого для тебя в подарок и плевать на рыбу. Не было там никакой рыбы. Ты все правильно понял?»

Тогда я пожелал ему спокойной ночи, Кэп, и отдал деньги Доновану, а этот полицейский сбросил их со стойки на пол и наступил на них ногой. «Черт возьми, неужели ты едешь домой», - сказал он. - «Ты мой друг и останешься здесь».- Тогда я пожелал ему спокойной ночи и сказал Доновану: «Донован, мне жаль, что твои деньги валяются на полу». Я не знал, что попытается сделать этот полицейский, и мне было все равно. Я пошёл домой. Но как только я направился домой, этот полицейский вытаскивает пистолет, и начинает бить пистолетом бедолагу Гальего, который просто пил пиво, и который всю за всю ночь и слова ему не сказал. Никто даже не пошевелился, и я тоже. Мне стыдно, Кэп.
 - Это скоро закончится, - сказал я.
 - Я знаю. Потому что это невозможно. Но больше всего мне не понравилось, что полицейский сказал, что ему нравится мое лицо. Что у меня, черт возьми, за лицо, Кэп, если оно нравится такому полицейскому?

Мне тоже очень нравилось лицо мистера Джози. Мне оно нравилось больше, чем лица почти всех моих знакомых тогда. Мне потребовалось много времени, чтобы оценить его, потому что это было лицо, которое не было вылеплено для быстрого или поверхностного успеха. Оно было создано морем, барами, игрой в карты с другими игроками, и авантюрами, задуманными и предпринятыми с холодным и трезвым умом. Ни одна часть его лица не была красива, по отдельности. Кроме глаз, которые были светлыми, и сияли голубым, как Средиземное море в самый ясный и прозрачный день. Глаза у него были чудесные, а лицо, конечно, некрасивое, и к тому же покрыто волдырями.
- У тебя хорошее лицо, Кэп, - сказал я. – Настолько, что даже этот сукин сын сумел это разглядеть.
- Ну, теперь буду держаться подальше от злачных мест, пока шум не уляжется, - сказал мистер Джози. - Сидеть там, в скверике, с девичьим оркестром, и с той девушкой, которая поет, было чудесно и правильно. Всё же, как ты себя чувствуешь, Кэп?
- Довольно плохо, -  сказал я.
- Боль в животе? Я изрядно поволновался, когда ты был на носу.
- Нет, - сказал я. - Боль в пояснице.
- Руки и ноги ничего не значат, а поясницу я тебе смазал, - сказал мистер Джози. Надеюсь, не будет беспокоить. Ты действительно хорошо поработал, Кэп?
- Конечно, - сказал я. – Чертовски трудно войти в привычку работать, и так же трудно выйти.
- Я знаю, что привычка - это плохо, - сказал мистер Джози. - И привычка работать, вероятно, сгубила больше людей, чем любая другая привычка. Но я вижу, что когда ты работаешь, тебе наплевать на все остальное.

Я посмотрел на берег, и увидел, что мы находимся невдалеке от фабрики известняка, вода здесь была очень глубокой, и Гольфстрим почти достигал берега. Из печи для обжига поднимался легкий дымок, и я увидел пыль от грузовика, который катил по каменистой дороге вдоль берега. Несколько чаек кружили над наживкой. Потом я услышал, как Карлос закричал: «Марлин! Марлин!»

Мы увидели его одновременно. Он был очень темным в воде, и, пока я смотрел, его клюв показался из воды позади большой макрели. Это был уродливый клюв, круглый, толстый и короткий, и рыба в нём трепетала над поверхностью.
- Пусть подавится! - крикнул Карлос.  - Она уже у него в пасти.
Мистер Джози наматывал лесу, а я ждал натяжения, которое означало бы, что марлин действительно схватил наживку.