Дочка священника глава 73

Ребята неспешно шли по тенистому переулку, изредка переговариваясь. Руслан вспоминал разные события из школьной жизни, тут же делясь ими с Хильдой. Хильда лишь изредка поддакивала, либо кивала головой. Ей неимоверно хотелось побыть одной, наедине со своими мыслями. В тот же момент, не хотелось расставаться и с Русланом. Обманчивое весеннее солнце то появлялось, то снова пряталось за сизыми облаками, словно играя с природой, лаская тёплыми лучами вспыхнувшие свежестью юные лица. Откуда не возьмись, появилась Маричка. Девчонка вынырнула из-за высокого забора придорожного двора, напевая мотив какой-то песенки.
- А вот и наша парочка гусак и гагарочка, - защебетала Маричка, оббежав вокруг ребят.
- Маричка? – засмущавшись, проговорил Руслан. - Ты как здесь?
- Да вот, хотела Хильду навестить, дома всё равно делать нечего. Почему-то решила, что наш Русик тоже тут окажется. Кажись, не ошиблась, - затараторила девчонка.
Окинув смущённые лица ребят, Маричка добавила:
- Гляжу, у вас тут прогулка под липами, я третья лишняя?
- Ничего подобного, - пробубнила Хильда. - Мы вообще в храм идём.
- В храм? – Маричка искренне удивилась.
Она нахмурила брови и каким-то испытующим взглядом впилась в Руслана.
- И ты тоже? – спросила она у парня.
- А чего это тебя так удивило? – Руслан заметно занервничал.
- Но, как же вражеский патриархат, москальска мова, и прочее, прочее?
- Да пошло оно всё! – Руслан со всей силы махнул рукой куда-то в сторону. - Куда хочу, туда и иду.
- С вами всё ясно, - тяжело вздохнула Маричка. - А я думала пойти с Хильдой к старой усадьбе. Данька рассказывал о призраке девочки, которая появляется и исчезает на кладбище. Вот бы увидеть собственными глазами.
- Данька, болтун, - вполголоса проговорила Хильда.
- А можно с вами? – вдруг, неожиданно сказала Маричка.
- В храм, что ли? – переспросил Руслан.
- Угу.
Руслан с Хильдой переглянулись, и Хильда ответила:
- Пошли, конечно.
Теперь о тишине можно было забыть напрочь. У Марички буквально не закрывался рот. Она, во всех подробностях, поведала как её сильно бранила мать, за то что заставила всех вокруг волноваться. Как она недовольствовала о том, что её дочь связалась с такими странными девочками, как Хильда и Леся. Затем она в мелочах пересказала покаянную речь перед мамой, а главное о своих переживаниях и выводах.
- Мамка говорит, что из всей этой истории, я должна получить урок, ; в завершении сказала Маричка. - Но, я поняла лишь одно – оставаться мне двоечницей ещё на много-много лет.
Ребята весело рассмеялись.
Уже подходя к храму, Маричка сказала, не отрывая глаз от поблескующих куполов:
- Красивый, всё-таки у вас храм. Чем-то корабль напоминает, трёхмачтовый.
- Правильно заметила, - сказал Руслан. - Храмы, в большинстве случаев, строят так, что они, по архитектуре, напоминают корабль. Это означает, что храм, как путеводный корабль в пучине житейского моря, ведёт к Царствию Небесному.
- А купола? – не унималась Маричка. - Почему здесь пять куполов, на Волчьей горе три, в Анечкино один? А где-то на картинке я видела вообще семь. Так понимаю, это же не просто так? И ещё, что за полумесяц на маковке под крестом? Победа над мусульманами? Но, история скорей говорит обратное.
- Этот знак не всегда имеет смысл полумесяца, - принялся объяснять Руслан. - Это как якорь. Как пристанище для страждущих душ, символ надежды и спасения. Есть ещё и другие варианты толкования этого символа. Количество куполов также обладает своим значением. Один, как в Анечкино – Символ Единого Бога. Три – символизируют Святую Троицу. Пять, как мы видим здесь – Христа и четырёх Евангелистов. Ну, и так далее.
- Вот так-так, - удивилась Хильда. - Откуда ты всё это знаешь?.. Хотя, глупый вопрос, конечно.
- Да, - слегка улыбнулся Руслан, - я ведь тоже поповский сын. Только знания эти, плод моего любопытства. У отца что не спроси, ему либо некогда, либо он не знает. Вот и приходится искать интересующие вещи самому, благо книг хватает, и интернет под рукой.
- Слушай, - завелась Маричка, - а я знаешь, чего хотела ещё спросить?..
Но, вопрос девочка задать не успела. За спиной у ребят послышались лёгкие, практически неслышные шаги и знакомый голос:
- П-привет. Хэ-хильда, как я рад т-т-тебя видеть в доб-б-бром здравии.
Вовка – Заика стоял чуть развернувшись боком к ребятам, и как-то бесстыдно буквально съедал Хильду глазами, хотя взгляд его наполняло искреннее добродушие, участливость. Казалось, в его взгляде столько тепла, уважения, обожания, что в нём запросто можно утонуть. Маричка еле заметно хихикнула, зашептав что-то на ухо Руслану, но Вовку это совершенно не смутило. Он неотрывно глядел на Хильду так, словно не замечая ничего вокруг.
— К-как ты себя ч-чувствуешь? – снова спросил Вовка, обращаясь к Хильде. — Мы все т-тут пе-пе-переволновались з-за тебя.
Хильда поймала себя на мысли, что ей не очень приятно общаться с этим парнем. Не потому, что он ей противен, или что-то в таком роде. Это чувство тоже присутствовало, но она всеми силами пыталась изгнать его от себя. Скорей всего, причина крылась в Вовкином косноязычии. Девочка выдавила из себя улыбку, кивнула головой, ответив, почему-то на родном языке:
— Спасибо, я польщена.
Она быстро опомнилась, мигом переведя фразу, извинившись. Сильное заикание Вовки сбило её с толку, тем более, в отличии от Марички и Руслана, он разговаривал на русском.
— Вова, а ты тоже на службу? – спросила Хильда, так ради вежливости, чтоб не обидеть собеседника.
Тот согласно кивнул головой, проговорив в ответ:
— Д-да. Мы т-теперь каждый раз ход-дим. Твой папа пригласил меня п-п-пономарить в алтарь. А зэ-завтра я буду читать Апостола, п-представляешь?
Хильда не понимала о чём говорит Вовка. Такие слова, как пономарить и Апостол, она слышала впервые. Маричка же, за спиной, прыснула смешком, пробубнив:
— М-да, представляю, как он будет читать. Вот потеха то.
Хильда же одарила парня доброй улыбкой, сказав:
— Рада за тебя, Вова. Уверена, у тебя всё получится.
— Сп-п-пасибо, — тот даже слегка поклонился, затем вмиг сделал серьёзное лицо, добавив: — Только п-прошу те-те-тебя, называй меня Вэ-вэ-володя.
—Как? – Хильда понимала, это сверх неприличия, но она еле сдержалась, чтоб не рассмеяться, как это сделали Руслан с Маричкой.
— Володя! – этот голос прозвучал так неожиданно, что Хильду передёрнуло.
Откуда не возьмись, будто из-под земли, выросла возле ребят Вовкина сестра Лина. Никто не слышал, как она подошла, и это оказалось неприятной неожиданностью. Хильде приходилось видеть её несколько раз, когда та приходила в храм. Худая, роста выше среднего, с очень стройной осанкой. Когда она шла, складывалось впечатление, будто девушка играет роль канатоходца, настолько неестественны были её движения. Тем не менее Лина была неизменна. Она всегда одевалась просто, без лишнего лоска, также как и брат. Обычная невзрачная юбка, чуть ниже колен, скромная блуза, волосы аккуратно сложены на затылке и заколотые двумя необычными заколками, от чего Лина чем-то напоминала японскую женщину с акварельных рисунков.
Лина окинула Хильду и её друзей каким-то странным взглядом, словно презирая их, легонько толкнула младшего брата в спину, негромко проговорив:
— Пошли в храм, служба скоро. Нечего тут с ними…
Лина сказала ещё что-то, только очень тихо, так что Хильда не смогла разобрать, но была уверена, те слова отнюдь не очень лестны. Володя, как покорный телок пошагал к паперти, даже не обернувшись.
— Слыхали, — когда брат с сестрой вошли в храм, захохотала Маричка. — Называй меня Володя. Ха-ха-ха!
— Не, не так, — поддержал её Руслан, корча рожицы, намереваясь как можно точнее скопировать выражение лица Вовки. — Вэ-вэ-володя!
Оба залились смехом.
— Напрасно вы так, — сказала Хильда с задумчивым видом. — Мне кажется он очень хороший, добрый парень. А то, что заикается… Так с кем не бывает? По-моему, такой недостаток, не повод для насмешек.
— Хороший парень? – Маричка согнулась, положив ладони на колени, продолжая хохотать, хотя казалось уже совсем не смешно. — Ты почём знаешь?! Да он больной какой-то. Придурок короче. Или ещё хуже, маньяк.
— Маричка, перестань! – Хильда скривилась, выражая отвращение.
— Мне подружки с 9го Б рассказывали, — продолжала Маричка, — как этого Вэ-володю, застукали подглядывающего в девчачью раздевалку, в спортзале.
— Ну и что? – пожала плечами Хильда. — Можно подумать один только Вова подглядывает. Я помню, во втором классе наших пацанов всё время в бассейне гоняли, чтоб не подсматривали в нашу раздевалку.
— Хильда, да он парень взрослый, старше нас, это как-то… — сказала Маричка со всем решительным видом, доказать свою правоту. — Ванька Лопата, ты его знаешь, Руся, он с Вовкиного класса, как-то рассказывал, что однажды выхватил у этого Вовы телефон. Типа посмотреть, что за тайны он там хранит. Когда увидел, в шоке был. У него в галерее хранятся фото девчонок с нашей школы, ну тех, кто посимпатичней. Он фотки девчонок тех с соцсетей постягивал, отфотошопил и…
Маричка резко запнулась. Она крепко зажмурила глаза, словно вспоминая некий кошмар, встряхнула головой, немного помолчав, добавила:
— Там такое… Короче, его все из друзей сразу удалили. Странный он какой-то, извращенец, что ли. На маньяка похож. Я его даже побаиваюсь.
При словах Марички об маньяке, Хильда с Русланом переглянулись, но в голос ничего не сказали.
Староста Дмитрий Иванович ударил в Благовест. Однотонный звук поплыл над селом, простираясь далеко за противоположный берег большой реки. Отозвался эхом звон в Анечкино, а за ним следом загудел огромный колокол на «Волчьей горе». Звоны приглашали к вечернему богослужению. К вечерней людей ходило мало. Почему? Да причины всё те же, и их много, но все они прозвучат как оправдание: долго, много читают, ничего не понятно, скучно, не с руки, к вечеру работы уйма - в селе ведь живём. Одним словом – лень. Нам вера нужна с удобствами, чтоб всё по-быстрому, торжественно и по домам. Это там, на кладбище, когда тела лежат в сырой земле, мы до поросячьего визга согласны просить и клянчить, чтоб хоть в притворе, да в самом бедном храме, возле людей постоять, вдохнуть полной грудью воздух, разбавленный летним запахом цветов, попросить милости у Бога, помолиться с усердием, не взирая ни на что. А пока, стоят пустые храмы, не слышат тревожные звоны колоколов праздные обыватели, ставя в главу угла пустые хлопоты-заботы.
 Кто бывал на вечерней в селе, хорошо знает, что это богослужение сопряжено немалыми трудностями и недостатками. Нам ещё повезло. Милостью Божьей у нас появилась Ирина, которая взяла на себя послушание регента. Клирос храма, настоятелем коего я являлся, как упоминал выше, состоял из нескольких старушек. В силу своего возраста, их голоса звучали далеко не идеально. Слух у них имелся, а вот петь слажено они не могли. Ирина, поначалу, пыталась кое-как их организовать, обучить, хотя бы самым простым напевам. Только всё тщетно.
- Старые мы уже для такой науки, - сетовала бабушка Аня. - Поём как умеем.
Оставили как есть. Слава Богу, хоть читать было кому. Первое время, до появления Ирины, я то и дело, что бегал с алтаря на клирос, показывал бабушке Ане где, в какой книге читать. Сами понимаете, на что такая служба была похожа. Ирина устав знала в совершенстве, соответственно проблема с типиконом пропала. Но, всё-таки очень не хватало грамотных певчих, благодаря которым служба зазвучала бы совершенно в ином виде. Не скрою, имея музыкальное образование, очень тяготился такими обстоятельствами. Да только, что поделаешь, хоть как-то.
Для искренне верующего человека, такой недостаток не имеет особого значения. Стоит лишь переступить порог храма, как всё вокруг кажется иным, словно ты попадаешь в некий мир, совершенно отличный, от земного. Вся суета, связанная с бытом, болезнями, нищетой и тяготами жизни, остаётся там, за порогом. А здесь только ты и Бог, сурово, или ласково глядящий из простеньких образов, кажется, в самое сердце. Столько боли в душе, столько порыва, но немощь, недостоинство, заставляет опустить к полу глаза, чувствуя свою греховность.
Ребята стали в самом конце, немного спрятавшись за лестницей, ведущей на верхний хор. Сначала они все стояли молча, с любопытством следя за происходящим. Володя, одетый в белый стихарь, (это такая специальная одежда алтарника, или диаконов всех чинов), подал мне кадило, из которого исходило благовонное курение с запахом цветущей акации и мёда. Я со свечёй в руках, возгласил начало Всенощного бдения и под пение хора пошёл по храму, производя каждение.
- А Вовка то, Вовка, глядите-ка, похож в этой одежде на какого-нибудь древнего сенатора, - хихикнув, прошептала Маричка.
- Скорей на ангела, - Хильда взглянула под купол, где были нарисованы ангелы-херувимы в таких же стихарях, как у Володи.
- Дилетант, - хмыкнул, опытный в пономарском деле, Руслан.
Проходя мимо, с каждением, я строго взглянул на ребят, что сразу заставило их замолчать. Хильда невольно взглянула на стенку, возле панихидного стола. Там ещё оставались следы недавнего возгорания. Сажу кое-как оттёрли, затлевшее дерево почистили, но отметина от чудом миновавшей беды, пока ещё напоминала о себе. Хильде стало не по себе, и слёзы сами собой навернулись на глаза, стояло лишь вспомнить об исповеди у отца Виктора.
Чуть впереди от ребят замерла Лина. Она, словно каменная статуя стояла совершенно неподвижно, лишь изредка поправляя сползающий на шею платок-шаль. Уже к чтению шестопсалмия подошла их с Володей мать. И теперь они, так похожи друг с дружкой фигурой, волосами, и вообще внешне, превратились в две неподвижные статуи. Хильда, пыталась гонить наваливающиеся ниоткуда мысли, как научил её сегодня отец Виктор, но у неё ничего не получалось. Она постоянно на что-то отвлекалась. То бабка Комариха присядет на скрипучую скамейку, то снова поднимется, расшатав её, до того, что та то и гляди упадёт. То старуха Мишустина расчихается, совсем как кролик бабушки Ани. А то в храме появилась, откуда не возьмись, огромная муха и давай лётрать кругами, как бомбовоз, с таким жужжанием, что хочешь не хочешь отвлечёшся.
Первой не выдержала Маричка. На чтении кафизм она совсем заскучала, а ещё больше устала. Одно дело двигаться, бегать, заниматься любимым делом. Другое дело торчать на одном месте, и слушать непонятное чтение и не слаженное пение. Ни Маричка, а тем более Хильда, совершенно ничего не понимали из всего происходящего на богослужении. Руслан тихонько пытался объяснять девчонкам, что к чему, но жена старосты сделала ребятам замечание, и погрозила указательным пальцем, чтоб не шумели.
- Когда уже конец? – заныла Маричка, потирая ноги.
- Ещё часа полтора, в таком темпе, - шёпотом ответил Руслан.
- Ого, - Маричка закатила глаза, изобразив недовольную мину. - Долго. Пошли уже на улицу. У меня такой аппетит разыгрался, хоть кричи гвалт. Пойдёмте чипсов, хотя бы, купим.
Предложение Марички звучало заманчиво, тем более Хильда сама заметно устала. Только ещё когда она собиралась в храм, дала себе зарок – во что бы то ни стало, достоять службу до конца.
- Ну, пойдемте, а, - не унималась Маричка.
Руслан взглянул на Хильду. Та стояла не шелохнувшись.
- Иди, - вдруг сказал он Маричке. - Тебя кто-то держит?
- Так значит, да? - Маричка хотела изобразить обиженную барышню, но видя, что такой номер здесь не прокатит, смирилась присев на корточки.
Старостиха баба Аня, тут же взяла свой стул у свечного ящика, и предложила девочке. Маричке стало как-то даже неловко. Что ж, она молодая девка сядет на стул посреди храма, а старушка стоять будет? Маричка улыбнулась и вежливо отказалась, мигом поднявшись на ноги.
Дальше стояли молча. Скука и усталость прошли на полиелее, когда все подходили к храмовой иконе, Евангелию на помазание. Володя держал сосуд с маслом и когда Хильда, приложившись к святыням, прибрала волосы со лба, подошла ко мне на помазание, он учтиво улыбнулся, проговорив:
- С п-п-праздником! С воскресным д-днём.
- Угу. Спасибо, - растерянно буркнула Хильда.
Уже отходя на свое место вместе с Русланом, она тихонько проговорила:
- Странный этот Вовка. С воскресным днём поздравляет. Точно уж чудик.
- По церковному, - тихонько объяснил Руслан, - воскресный день начинается с так называемым всенощным бдением. С вечерней то есть.
- Хм, - задумалась Хильда. - Получается, это в церкви воскресенье началось?
- Ну, - неуверенно проговорил Руслан, - как бы да. Здесь не всё так просто. В древности, вечерняя перед воскресением начиналась в субботу вечером, и продолжалась практически всю ночь, заканчиваясь лишь рано утром. От того служба и зовётся «Всенощное бдение».
- Всю ночь?! – Хильда искренне удивилась.
- Ага. Современное бдение многим сократили и сделали кое-какие упрощение, хотя в целом всё осталось, как прежде. Позже, будут петь так называемое Славословие. Его священник, провозглашал, как раз перед рассветом: «Слава Тебе показавшему нам свет». Имеется ввиду не свет от солнца, хотя… Это тоже. А потом провозглашается ектиния…
- Чего?! Говори проще, я ничего не понимаю.
- Ну, ектиния. Такие короткие прошения, на которые хор поёт: «Господи помилуй», или «Подай Господи». Так вот, в последней ектинии диакон, а если его нет, священник говорит: «Исполним утреннюю молитву Господу». Вечером, утреннюю молитву. Странно, правда? Это осталось с тех времён, когда было всё в свое время.
- Всё равно не понятно, - задумалась Хильда.
- Ничего, захочешь, поймёшь! – улыбнулся Руслан.
Маричка вся сияла. Особенно её лоб, на котором она растёрла святое масло, которым её помазали. Девочкана периодически потирала лоб пальцами, тут же обнюхивая их.
- Такой запах классный, - восхищалась она. - Лучше, чем мои духи. Это масло такое, специальное?
- В общем да, - пояснил Руслан. - В освящённый елей добавляют специальные эфирные масла, для запаха. Сегодня мы все будем пахнуть маттиолой и мускусом.
- Прикольно, - сказала Маричка, направляясь к выходу. - Это уже конец?
- Ещё нет, - огорчил её Руслан.
Как бы то ни было, но службу ребята отстояли до конца. После отпуста «Первого часа», они вышли на улицу, делясь впечатлениями. Маричка, наконец, сбегала в магазин, что напротив, купив чипсов со сладкой водой. Она улыбалась, уплетая хрустящие пластинки за обе щеки, непрерывно повторяя, что служба нагнала на неё просто зверский аппетит. Руслан с Хильдой на это лишь весело смеялись. Одним из последних, из храма вышел Володя. Искоса взглянув на компанию друзей, он тяжело вздохнул, пригладил короткие волосы, после чего не задерживаясь, угрюмо плёлся за матерью и сестрой.
Продолжение следует...