Здравствуй, Агиа Греция!

Желание поехать в Грецию появилась у меня много лет назад, когда прочитала житие подвижника ХХ века Нектария Эгинского. Тогда исполнить это желание было невозможно. В храме люди не работают, а осуществляют служение. Как известно, служение всегда жертвенно, поэтому поехать заграницу работнику храма можно только чудесным образом. Но через восемь лет, когда я вдруг, помимо приходского библиотекаря довольно-таки странным образом стала еще и писательницей, поездка в Грецию осуществилась.
Началось все с того, что подруга Марина Анашкевич позвала меня  написать в соавторстве с ней книгу «Знаменитые храмы Москвы», и тут же пристроилась книжка сказок. Затем подвернулась еще одна подработка, и… У меня в руках – деньги на путешествие! В Париж...
Меня пригласили в православное паломничество по святым местам Франции. Все шло замечательно, как «вдруг»… Группа для поездки во Францию никак не набиралась. Организаторы изумленно разводили руками: такого у них еще не было – и хотели поездку отменить. В этот момент мои хорошие знакомые, отец-диакон Георгий и Татьяна Леонидовна, утешили: у них есть друзья в Греции, можно и туда поехать...
  Побежала к духовнику с вопросом: «Куда ехать?» Батюшка благословил в Грецию, а Франция осталась в фантазиях. И когда в Париже началась убийственная жара, сменившаяся наводнением, причем вся эта стихия обрушилась на французов именно во время моей предполагаемой поездки, я благодарила Бога, что меня в тех краях не было. 
Но и со вторым путешествием тоже все шло наперекосяк: в последний момент подруга-спутница отказалась ехать. Я хотела последовать ее примеру, как опять «вдруг», отец Георгий и Татьяна Леонидовна с дочерью Наташей сами собрались в Грецию. К ним присоединился молодой человек из Екатеринбурга, Володя, и после всяческих волнений наша поездка по воле Божьей устроилась.
…Под крылом самолета проносились коричнево-изумрудные, с синими пульсирующими, прожилками просторы Земли: Украина, Молдавия, Болгария, Югославия, Румыния.... И вот перед нами развернулась географическая карта Греции. Внизу, в прозрачной дымке, проплывали неровные прямоугольники песочного цвета, зеленые квадраты полей и малахитовые пятна лесов. Неожиданно вспыхивали голубые зрачки озер, и тянулись бесконечные, светло-коричневые каменные холмики, с темной зеленью на вершинах.
Объявили посадку. Самолет провалился в голубую бездну: квадраты начали быстро сливаться в неровный ландшафт, а холмики – приближаться, увеличиваться, и вот они уже окружили аэропорт с подпрыгивающим на посадочной полосе русским самолетом и замерли плотной цепью серо-песчанных гор.
Подали трап, и нас обдало горячим дыханием Средиземноморья:
Здравствуй, Греция.

Ф Е С С А Л О Н И К И
Глядя из окна большого удобного автобуса, сразу стала сравнивать пейзаж, пролетающий за окном, с отечественным: тополя как в южной России, олеандры – Крым… И дурацкие рекламы по обочинам дороги – совсем как у нас. Даже сигналы сотовых телефонов были одни и те же – гримасы глобализации. Но скоро впереди вспыхнула и засияла, переливаясь на солнце, неописуемая эгейская лазурь, и стало ясно, что я в Греции, и понятно, почему элладские мореплаватели назвали наше море Черным.
На дороге, где мы сейчас ехали, стоит монастырь св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова, в нем похоронен старец Паисий, книгами которого зачитывается вся православная Россия.
Забыла сказать, что мы прилетели в греческую область, называемую Македонией. Она находится на севере материковой Греции и буквально вся состоит из невероятных исторических и метафизических казусов и сочетаний. Неописуемо красивые горы Пиери, где находился священный Олимп, служивший «жилищем» древнегреческих «богов», которые однажды, не выдержав Фаворского света, ниспали с небесных высот в темные объятия Аида, соседствуют с самой привлекательной своими пляжами частью Греции – Халкидиками. А там на одном из полуостровов-«отростков», расположено единственное в мире православное государство Святая гора Афон.
Навстречу нашему автобусу понеслись стоящие по краям узких улочек, двух- и четырехэтажные кубики и параллелепипеды жилых домов. Все они имели огромные лоджии, крытые плотными тентами, уставленные горшками с зеленым иссопом и разноцветной геранью.

* * *
 
Мы въезжали в главный город области – Солоники. На протяжении столетий он являлся второй столицей Византийской империи, и, не смотря на пятивековое турецкое иго, сохранил свои великолепные христианские храмы, сравнимые по значимости только со святилищами Константинополя и Ровенны. Город был основан в 316 г. до Рождества Христова македонским царем Кассандром и назван в честь его жены, сестры Александра Македонского, носившей имя Фессалоника.
Центральная широкая, уходящая в неведомую даль, улица не оставила в моей памяти своего названия. Запомнились только нескончаемые ряды столиков уличных кафе и бесчисленные манекены, уныло смотрящие на мир из огромных витрин (был воскресный день, и поэтому в православной стране магазины не работали, горожане уехали отдыхать, остались одни манекены и русскоговорящие туристы, то и дело встречавшиеся по дороге, к моему большому удивлению). Наш путь лежал к храму (по-гречески экклесии) Агиос Димитриос, построенному в честь святого покровителя этого города – вмч. Димитрия Мироточивого. Предание говорит, что на месте мученической кончины св. Димитрия в 306 г. была сооружена маленькая молельня. Позднее, в 412-413 гг., префект Восточной Иллирии Леонтий, исцеленный по молитве св. Димитрием от тяжелой болезни, построил на этом месте трехнефную базилику. Двести лет спустя, после уничтожившего ее пожара, она была отстроена и расширена императором Ираклием. С захватом города турками храм был разграблен и впоследствии превращен в мечеть. После освобождения от турецкого ига базилику отстроили заново, но в 1917 г. она опять сгорела и была восстановлена только после Второй мировой войны, после  1948 г.
Свернув с центрального проспекта налево, мы пересекли небольшой сквер и вышли на античные раскопки. И вдруг в конце короткой улочки сквозь пепел ушедших тысячелетий проступили святые стены базилики Солунского мученика. Перед нами высился строгий, крытый простой черепицей, огромный и величественный храм из серо-песочного камня. Хотя на протяжении многих веков его неоднократно пытались уничтожить, но «всем смертям назло» базилика нерушимо стояла перед нашим восхищенным взором.
Через парадные двери, закрытые бархатной завесой, вошли в благодатную прохладу храма. В первый миг меня, никогда не бывавшую в греческих экклесиях, поразили длинные ряды стульев, стоящие в центральной части. Мне объяснили, что здесь так полагается.  Привыкла  к этому быстро и в других храмах уже не вздрагивала.
Стены были изукрашены резьбой и росписью. И, несмотря на пожары, здесь сохранилось одиннадцать древних, относящихся к V-IX столетиям великолепных мозаик. На одной из них, датируемой VIII в., изображен император Юстиниан. Огромные колонны, делящие церковь на нефы, тоже поражали своей седой древностью. А мраморные полы были положены чуть не с его основания - в V веке.   
Все же остальное убранство храма было как и у нас в России: огромные паникадила, везде иконы, огороженная солея. Лишь подсвечники несколько отличались: они были сделаны в виде железных домиков для свечей. Поразило меня то, что базилика наполнялась тонким благоуханием, словно вокруг нее цвел огромный розарий. Было непонятно, откуда идет аромат, я даже выходила на улицу, предполагая увидеть клумбы с розами, а оказалась на проезжей части. Отец Георгий указал на часовню, скрывавшую источник благоухания – чудотворные мощи святого Димитрия!
Напомним нашим читателям житие этого святого. Великомученик Димитрий Солунский был сыном римского проконсула в Фессалониках. Так как наши предки славяне  охотно селились на этом полуострове, существует мнение, что и родители Димитрия были славянского происхождения. Шел третий век христианства. Римское язычество усиливало гонения. Отец и мать святого были тайными христианами. В закрытой домовой церкви проконсула мальчика крестили и наставили в вере. Когда умер отец, а Димитрий уже достиг совершеннолетия, император Галерий Максимиан, вступивший на престол в 305 г., вызвал его к себе и, убедившись в его образованности и военно-административных способностях, назначил на место отца, проконсулом Фессалоникийской области. Главными задачами молодого стратега были оборона города от варваров и истребление христианства. Воля императора была выражена однозначно: «Предавай смерти каждого, кто призовет имя Распятого». Цезарь не предполагал, назначая Димитрия, какую широкую стезю исповеднических подвигов предоставляет он тайному подвижнику.
Димитрий возвратился в Фессалоники и сразу пред всеми исповедал и прославил Господа нашего Иисуса Христа. Вместо того чтобы гнать и казнить христиан, он стал открыто учить жителей города христианской вере и уничтожать языческие обычаи и идолопоклонство. Составитель жития, св. Симеон Метафраст, говорит, что св. Димитрий стал для Фессалоник в своей учительной ревности «вторым апостолом Павлом», потому что именно «апостол языков» основал когда-то в этом городе первую общину и написал для нее два послания.
Когда императору доложили, что вновь назначенный им проконсул – христианин и многих римских подданных обратил в христианство, гневу цезаря не было границ. Возвращаясь из похода в Причерноморье, он, жаждущий мщения, решил вести армию через Фессалоники. Узнав об этом, св. Димитрий повелел своему верному служителю Луппу раздать немалое проконсульское имение нищим: «Раздели богатство земное между ними – будем искать себе богатства небесного». А сам ушел в пост и молитву, готовя себя к мученичеству. Когда император вошел в город, к нему вызвали Димитрия, и тот смело назвался христианином. Максимиан приказал заключить исповедника в темницу...
Сейчас в беломраморной часовне, на возвышении стоит серебряная рака прекрасной работы, вверху ее находится ковчежец со святой главой Солунского великомученика. Отсюда исходит благоухание, благодаря которому ты вдруг среди будничной суеты ощущаешь веяние райских кущ. Когда мы поклонились мощам св. Димитрия и вышли из часовни, нас окружили, как это ни парадоксально, русские дети. Юные петербуржцы всем классом путешествовали по Греции. Мы приятно удивились этой встречи и отправились в противоположную часть базилики ко входу в подземный храм-музей. В нем находилась темница, где был заключен св. Димитрий и куда сошел Ангел, чтобы утешить и укрепить его в подвиге.
Музей был на время закрыт, а так как следом за нами подошли петербуржцы, то о. Георгий начал с ними беседу о святом греческом великомученике.
– Ребята, в честь кого назван ваш город? – спросил он.
Один мальчик сказал: «Петра I», но большинство детей вспомнили о первоверховном апостоле Петре.
– Да, – подтвердил о. Георгий, – это святой покровитель вашего города. А великомученик Димитрий является молитвенником Солоник. Сейчас мы спустимся в темницу, где он был казнен.
Ребята слушали, и отец-дьякон продолжил.
– Император-язычник Максимиан, борясь со Христом, истреблял в Фессалониках на гладиаторских боях Его последователей. Странные в те времена были развлечения. Цезарь любовался, как его первый силач, германец по имени Лий, сбрасывал с помоста на копья воинов христиан, побежденных им в бою. Смелый  юноша, по имени Нестор, из солунский верующих, пришел к своему наставнику св. Димитрию и просил благословить его на единоборство с варваром. По молитвам святого Нестор одолел германца и сбросил на копья, как до этого свирепый убийца поступал с братьями Нестора по вере. Разгневанный повелитель приказал немедленно казнить св. мученика Нестора (память 27 октября/ 9 ноября) и послал стражу в темницу – убить благословившего его на подвиг Димитрия.
  На рассвете 26 октября 306 г. в подземную темницу святого узника пришли воины и, набросившись, пронзили его своими копьями. Верный слуга Лупп собрал на полотенце кровь господина, снял с его пальца императорский перстень – знак высокого достоинства и проконсульского чина – и также омочил в крови. Перстнем и другими святынями, освященными кровью великомученика Димитрия, святой Лупп стал исцелять больных. Император повелел и его схватить и умертвить. А тело священномученика Димитрия было выброшено на съедение диким зверям, но христиане тайно его похоронили.

* * *
Мы спускаемся в темницу. Серо-красные стены, арки, переходы, залы. По коридорам бегают дети, сталкиваются друг с другом, откатываются в стороны, несутся дальше, и я, увлеченная этим броуновским движением, иду без направления. Несмотря на музейную стерильность, электричество, и прочие блага цивилизации, подземелье уютнее не стало. А если представить, сколько в те безумно жестокие времена томилось здесь людей, то оно становится еще более мрачным.
В самом большом помещении, расположенном, как мне показалось, в центре подземного лабиринта, находилось нечто вроде небольшого бассейна. До меня долетели слова. Оказывается, о. Георгий продолжил свой рассказ:
– При равноапостольном Константине над могилой святого Димитрия воздвигли церковь. Сто лет спустя, при строительстве нового храма, были обретены нетленные мощи святого мученика, а с восьмого века при его раке начинается чудесное источение благоухающего мира, поэтому его еще называют Мироточивым.
Неоднократно подступавшие к городу наши предки, славяне-язычники, прогонялись от Солуни одним только видом грозного светлого юноши, обходившего стены и внушавшего им ужас. Может поэтому, имя св. Димитрия Солунского было особенно почитаемо у славянских народов после принятия Христова благовестия. Греки тоже считали его преимущественно славянским святым, да и в былинах он изображается русским по происхождению. И наши воины всегда верили, что они находятся под особым покровительством св. Димитрия. На иконах он изображался в виде полководца в доспехах, с копьем и мечом в руках. На свитке же писали молитву, с которой он обращался к Богу о спасении родной Солуни: «Господи, не погуби град и людей. Если град спасешь и людей – с ними и я спасен буду, если погубишь – с ними и я погибну»...
Теперь мне стало ясно, почему в Салониках так много русских, и почему с этими детьми мы повстречались именно в храме Димитрия Солунского. За все наше дальнейшее путешествие по Греции, только один раз, в Афинах, мельком увидела русских. Много соотечественников приезжает в Грецию, но нам они встретились только в Салониках, и мне это показалось не случайным.
В нашей Церкви почитание св. Димитрия началось сразу после Крещения Руси. В 70-х годах ХI столетия был основан Димитриевский монастырь в Киеве, известный впоследствии как Михайлов-Златоверхий. Обитель была построена сыном Ярослава Мудрого, великим князем Изяславом, в крещении Димитрием.
Великий князь владимирский Всеволод Большое Гнездо, в крещении тоже Димитрий, «создал церковь прекрасную на дворе своем, святого мученика Димитрия, и украсил ее дивно иконами и писанием (фресками)».?????? Это знаменитый Димитриевский собор во Владимире, стены которого украшает прославившееся на весь мир резное белокаменное кружево… Особенно почиталсь на Руси чудотворная икона вмч. Димитрия, написанная на доске от его гроба, принесенная в 1197 г. из Солуни.
Почитание вмч. Димитрия продолжилось и в роду св. Александра Невского, который назвал старшего сына в его честь. А младший сын, св. блгв. князь Даниил Московский, воздвиг в Москве храм во имя св. Димитрия в 1280-х г. церковь, которая стала первым каменным храмом в Московском Кремле. Позже, в 1326 г., при князе Иоанне Калите, на этом месте был воздвигнут Успенский собор.
Имя св. Димитрия Солунского неразрывно переплетено с памятью защитника Отечества и Церкви, великого князя Московского Димитрия Донского, также прославленного Церковью святого. Молитвами своего Небесного покровителя князь Димитрий одержал ряд блестящих побед, предопределивших дальнейшее возвышение Москвы и России. Особенно значимо Куликовое сражение (8 сентября 1380 г., в день празднования Рождества Пресвятой Богородицы). Эта битва стала первым общерусским национальным подвигом, сплотившим вокруг Москвы духовные силы народа.
Накануне, князь торжественно перенес в Москву из Владимира его главную святыню – икону великомученика Димитрия Солунского. В Московском Успенском соборе был устроен придел во имя этого святого. В память же воинов, павших в Куликовской битве, установлена была для общецерковного поминовения Димитриевская родительская суббота. Впервые панихида была совершена в Троице-Сергиевом монастыре 20 октября 1380 г. преподобным Сергием в присутствии самого великого князя Димитрия. С тех пор она ежегодно совершается в обители и с торжественным поминанием героев Куликовской битвы, в том числе преподобных схимонахов-воинов Александра (Пересвета) и Андрея (Осляби).

* * *

Но вернемся в Салоники. Поднявшись из темницы обратно в храм, мы долго еще сидели у часовни св. Димитрия, молились у раки, источающей неземное благоухание.
Уходить не хотелось, но житейская суета взяла свое. Надо было купить билеты, чтобы вечером уехать в Афины. На вокзале меня огорчило совсем не то, что билетов не было (общими молитвами это затруднение быстро разрешилось, по неотступным просьбам, нам выдали билеты без мест, и мы прекрасно проспали ночь в сидячем вагоне, а то, что к нам с Наташей подошли женщины и, совсем как в Москве, на хорошем русском языке заговорили о Боге и «смысле жизни»... Свидетелей Иеговы узнаешь даже со спины. Это были наши советские греки. В таких случаях надо действовать решительно,  задавать вопросы по Евангелию, или о чудотворениях, происходящих от наших святынь, или о парадоксах русской истории: «А почему же Тамерлан, имея великую армию, убежал от беззащитной Москвы?!» Многие иеговисты тут же теряют прыть и спасаются бегством. Однако чужая страна вселяла неуверенность, и, к счастью, пришел старший группы и молча нас увел.
В Салониках много святынь. Самая известная из них – мощи святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского. С XVI в. они покоятся в Кафедральном соборе. Святитель Григорий жил в XIV в. и был, по словам иеродиаконов Мефодия и Кирилла (Зинковских), «подвижником умного покаянного делания и защитником православной веры в нетварность Фаворского света, проповедником возможности и необходимости обожения человека еще в земной юдоли плача». Применение на практике сосредоточенной духовной молитвы, требующей уединения и безмолвия, получило название «исихазм». Своим примером свт. Григорий показал, как можно совмещать глубокую духовную внутреннюю жизнь, иноческий подвиг исихазма, который он проходил на Афоне, со служением внешнему миру, которое он осуществлял, как епископ г. Фессалоник. Но у нас уже не было времени, чтобы поклониться чудотворным мощам свт. Григория. Решили сделать это на обратном пути (Никогда не надо откладывать молитву на «потом», в чем мы и убедились).
Наш поезд уходил из Салоник ранним вечером. К перрону подали состав, мы даже нашли свободные места. Вдруг к поезду подскочили кричащие люди (некоторые из них сидели друг на друге) и начали скандировать, улюлюкать, хлопать в ладоши. Они походили на наших футбольных фанатов, но были еще темпераментнее. У сидящего рядом со мной грека, сделался отрешенно-скорбный вид и во взгляде отразилась глубинная, укоренившаяся, видимо, уже на генетическом уровне, боль. И я, интуитивно почувствовав в этих глазах столетия турецкого ига, спросила: «Это албанцы?». «Албано», – кивнул он и даже улыбнулся моему пониманию. А недавно, в Москве я ехала в метро, читала. Рядом появились две восточные женщины и стали так громко разговаривать, что даже перекричали шум метрополитена. Сосредоточиться было невозможно, я посмотрела на них вопросительно. Одна это заметила, видимо, сказала подружке, но та небрежно махнула на меня рукой. И я почувствовала, что мой взгляд становится, таким же, как у того солунского грека. Конечно, можно возразить, что наши соотечественники иногда ведут себя и похуже. Это стыдно, и, действительно, сами подаем плохой пример приезжим, но все же мы у себя дома. А если ты приехал в чужие края и хочешь, чтобы тебя уважали, - веди себя по-человечески, и у тебя все будет хорошо. Иначе, обижайся потом на самого себя.
В эту первую, проведенную в Греции ночь я иногда просыпалась от толчка поезда, и, посмотрев в окно, видела звезды, печальный свет луны, льющийся по черному дегтю неба, и светящиеся яркими елочными гирляндами огоньки селений и городов где-то далеко внизу. И казалось, что наш вагон летит в необъятном звездном пространстве.


Афины

Во время нашего странствия, я узнала что, Эллада – это большая и сплоченная семья. Греки – народ веселый, общительный и, в чем им можно по-хорошему позавидовать, они – единое целое. И думается, что приезжие всегда будут там гостями. Во время поездок по островам при взгляде на пассажиров у меня возникало чувство, что на пароме собрались добрые родственники, вместе плывущие в известным направлении. Один народ, один язык, одна вера. Греция – единственная в мире официально православная страна. Это и есть тот краеугольный камень, на котором она стоит. 
И непременно вспоминается их приветливое отношение к русским путешественникам. На улице и в транспорте нас часто спрашивали: «Апо пу истэ (Вы откуда)?». Услышав: «Россия», люди восклицали: «О! Росиа!» – и дружески похлопывали нас по плечу. Чувствовала себя там свободно, почти как дома. Только когда, забывшись, обращалась к кому-нибудь на улице, а в ответ весело пожимали плечами и разводили руками, становилось грустно… Однако отвлеклась.
Ночной поезд уносил нас в самую глубь страны. Сердце Греции – Афины – находятся на полуострове Аттика, священная земля которой запечатлела в себе две великие эпохи  Древней и Новой Эллады. К колыбели европейской цивилизации всегда стремились народы со всех концов «ойкумены». Хотя сейчас Афины – огромный современный город, но лик грозной девы-воительницы, в честь коей он назван, проступает на нем вопреки всем разрушениям. И слова: «Акрополь», «Парфенон», «Пропилеи», «Халкотека» на слуху уже не одно тысячелетие. Хотя мало кто из нас помнит о христианской истории Афин и Акрополя – бывшего святилищем Афины Паллады!
Апостол Павел пришел в Афины в 51 г. по Рождестве Христовом, а уже в следующем году здесь появились епископы, что свидетельствует о живой и деятельной вере небольшой христианской общины. В каких муках шла проповедь христиан, мы видим на судьбах первых афинских епископов: Дионисий Ареопагит, после проповеди апостола Павла возглавлявший общину, по преданию, принял мученическую кончину в конце I в., (правда, в Галлии); епископ Наркис замучен в начале II в.; епископ Пуплий, мученически убит во II в.
Сначала Афины находились под юрисдикцией Папы Римского. Но в 740 г. византийский император передал Афинскую Церковь в подчинение Константинопольскому Патриарху. Начался византийский период истории города. Его расцвет наступил в IX-XII вв. в период македонского возрождения. Храмостроительство достигло своего апогея. В Афинах было построено более 40 церквей, а также знаменитые монастыри – Дафнии и Кесариани. Дафни расположен у Священной дороги, соединявшей в древности Афины и Элевсину. Монастырь воздвигнут на месте храма Аполлона Дафнийского, разрушенного готами в 395 г., и священной лавровой роще, давшей название и языческому капищу, и христианской обители («дафни» – по-гречески лавр). Всемирную славу Дафни получил, благодаря великолепным мозаикам, изображающим сцены из жизни Иисуса Христа и Богоматери.
Не менее известен монастырь  Кесариани. Основан он в 1100 г. у подножия горы Гиметт, на руинах древнего святилища, в честь богинь Деметры и Афродиты, а посвящен Введению во храм Пресвятой Богородицы. Это один из самых богатых и знаменитых монастырей Греции.
В 1204 г. крестоносцы захватили Византию и создали несколько западнохристианских государств на ее территории, наиболее известным из которых стала Латинская империя с центром в Константинополе. Наряду с ней возникло герцогство Афинское, просуществовавшее более двухсот пятидесяти лет. Насильственная латинизация православных греков не дала никаких результатов. В 1456 г. Аттику и, в частности, Афины оккупировали турки, после чего последовали неслыханные по жестокости расправы и религиозные гонения. С этого момента в течение почти 400 лет, до 1833 г., прекрасный город находились под властью Османской империи. Год 1678 стал для Афин роковым. Войска венецианского адмирала Франческо Морозини осадили Акрополь, превращенный турками в пороховой склад. Случайный взрыв разрушил большую часть Парфенона. Турки вернули себе Афины, но последствиями этой войны явилось полное их запустение. И когда в 1834 г. город вновь стал столицей, в нем насчитывалось всего несколько сотен домов. Но отстроились Афины очень быстро, и в конце XIX в. его население насчитывало уже около полутора миллионов человек. Сейчас это огромный мегаполис. К нему и летел наш поезд.
В Афины мы приехали на заре. Мегаполис еще спал, когда мы, обвешанные багажом, углубились в его бесконечные лабиринты. Как афиняне в нем не плутают – уму непостижимо. В греческой столице, как и в Салониках, дома были невысоки, самое большее – семь этажей, что делало город уютным.
Серый предрассветный воздух незаметно розовел, дорогу нам перебегали осторожные коты. Хозяева палаток с прохладительными напитками уже открывали их пестрые ставни с рекламой «еси» и кока-колы. Пальмы отряхивали с роскошных ветвей ночные грезы. В клумбах-горшочках охорашивались цветы герани. Такие маленькие клумбочки стояли везде: на тротуарах, балконах и в витринах. По улице тихо зашелестел первый троллейбус с тонированными окнами (в Греции в любом транспорте обязательно есть кондиционер, что при постоянной  жаре превращает езду по городу в удовольствие). Столица Эллады просыпалась у нас на глазах.
А мы доехали до фонтанчика, весело бурлящего на углу одного из перекрестков, и отправились в общежитие Греческой Духовной Академии, где нас встретил, его начальник архимандрит Прокопий – добрый знакомый о. Георгия и Татьяны Леонидовны. Семинаристы – один наш, русский, другой китаец (что меня удивило и обрадовало) – гостеприимно потеснились, переехав в другие комнаты. А два просторных помещения с огромными окнами, кондиционером, холодильником и небольшим столиком для чая приняло нас на целых две недели.
Молодежь сразу же отправили осматривать Акрополь с главной его святыней – Ареопагом. В православной греческой столице многие улицы и станции метро названы именами святых – свт. Николая Чудотворца, св. Мелетия, мч. Ирины. К Акрополю мы вышли на станции «Монастыряки», ее название показалось прямо-таки родным.
Сразу же оказались на аттическом рынке, наполненном разнообразными майками с бегущими олимпийцами и видами Акрополя, разноцветными платками, чайными сервизами, которые были расписаны сценками из античной жизни… А цены на персики  были такими же высокими, как и в Москве. После вступления в Евросоюз в стране началась страшная инфляция. (Греки, куда бы мы не приезжали, жаловались на перемены не к лучшему, а мои друзья говорили, что раньше у них жизнь была гораздо лучше и спокойнее).
Началось восхождение к Акрополю. Иван Алексеевич Бунин описал его красоту в книге «Тень птицы», и конечно, лучше его уже не скажешь: «Каков-то Акрополь? Все бинокли искали его… И вот нашел, наконец, я нечто смутно-желтевшее на каменистом холме, одиноко стоящем за морем крыш в долине, - нечто вроде небольшой дикой крепости. И, взглянув на этот голый холм пелазгов, впервые в жизни всем существом своим я ощутил древность». Бунин И. Тень птицы // Соб. сочинений. Т. III. Повести и рассказы 1907-1911. М., 1965. С. 336.
Старинные улочки, по которым мы поднимались, были до того узки в некоторых местах, что раскинь руки – и  коснешься домов, стоящих напротив друг друга. Эти небольшие светлые домики, казались беспробудно спящими уже не одно столетие. Под окнами, которые плотно закрывали жалюзи, стояли, обыкновенно тополя или мощные пальмы. И над всем этим миром покоя и грез сиял светлый желто-каменный пик холма с «останками стен, колоннад и порталов» Акрополя. Бунин написал об этом стихами в прозе: «...меня озаряет сине-лиловый пламень неба, налитого между руинами храмов, между золотисто-обожженым мрамором колоннад и капителей, между желобчатыми столпами такой красоты, мощи и стройности, перед которым слово бессильно. Я вступаю в громаду раскрытого Парфенона, вижу скользкие мраморные плиты, легкий мак в их расселинах... Что иное, кроме неба и солнца, могло создать все это? Какой воздух, кроме воздуха Архипелага, мог сохранить в такой чистоте этот мрамор?» Бунин И. Тень птицы // Соб. сочинений. Т. III. Повести и рассказы 1907-1911. М., 1965. С. 338.
 Но мы решили не подниматься в музей канувшего в Лету язычества, а свернули к знаменитому Ареопагу. Тогда нам не была известна православная история Акрополя. Позже в книге «Евлогите» матушки Нектарии (Мак Лиз) прочитала, что Парфенон более чем тысячу лет был христианским храмом. В V в. он стал храмом «Агиа София» (в честь Софии Премудрости Божией), в  VII в. был переосвящен в честь Богоматери «Панагия Атениотисса» (Всесвятая Афинская). Латиняне, временно захватившие Византию, сделали Парфенон католическим – Санта Мария ди Атэнэ, позднее Нотр Дам д’Атэн. Во времена Византии еще одно знаменитое языческое святилище Эрехтеум (его кровлю поддерживают кариатиды – шесть колонн в виде красивых женских фигур) стало храмом Пресвятой Богородицы. А в Пропилеях (древних воротах) находилась часовня, посвященная Святой Троице. Но мы этих святынь не видели – есть повод еще раз побывать в Афинах.
Скоро мы подошли к невысокой скале, на вершине которой находится Ареопаг, или, вернее, то, что от него осталось. Нужно было подняться по каменным ступеням, так натертыми, сотнями ног, что, казалось, скользишь по льду. На широкой и неровной площадке, бывшей некогда величественным Ареопагом, дул сильный ветер. Перед нами ожили страницы Священного Писания. Даже и мечтать не могла, что буду стоять там, где две тысячи лет назад проповедовал св. апостол Павел.
Об этом подробно рассказывается в 17 главе Деяния святых Апостолов. В Афинах св. Павел ожидал прибытия свв. Силы и Тимофея. Апостола поразило огромное количество серебряных и золотых идолов, стоявших буквально на каждом углу, и он «возмутился духом». Когда же Павел начал свою проповедь, благовествуя народу «Иисуса и воскресение», то некоторые философы повели его в Ареопаг. Афиняне же и все живущие у них иностранцы ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое (Деян. 17, 21). И они действительно услышали поразительные новости.
Апостол начал речь с известных для всех вещей: Афиняне! По всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: «Неведомому Богу» (Деян. 17, 22-23). Это было понятно горожанам, потому что алтари с надписью «Неведомому Богу» стояли повсеместно. Эта история произошла за шесть столетий до Рождества Христова. Тогда Афины поразила страшная чума. Горожане, принеся жертвы всем известным богам и видя, что болезнь не отступает, просили помощи у пророка Эпименида. Он пригнал к Ареопагу белых и черных овец и позволил им бродить там, где пожелают. Оракул подождал, пока овцы улягутся отдыхать на выбранных ими самими местах, и там их принесли в жертву «подходящему богу». Чума прекратилась, и после этого стало традицией воздвигать алтари неведомому божеству.
А вот дальше речь апостола пошла о Самом неведомом Боге, в ней говорилась о вещах столь поразительных, ни на что доселе не похожих, что Услышав о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время. Итак, Павел вышел из среды их. Некоторые же мужи, пристав к нему, уверовали… (Деян. 17, 32-34). Среди них был св. Дионисий Ареопагит – будущий первый епископ Лютеции (ставшей впоследствии Парижем). Но для большей части античных философов время слушать проповедь Евангелия так и не наступило.
С площадки Ареопага открывалась чудная панорама Афин. Далеко внизу в расплавленном от зноя воздухе словно мираж сиял и терялся в голубом пространстве этот ослепительно-белый, схожий с рассыпанным повсюду  крупным жемчугом город. У подножия холма в темной зелени деревьев скрывались мраморные руины святилищ растворившегося в небытии язычества. Над ними возвышались новые легкие и светлые храмы Живого Ведомого Бога, уходящие, вместе с золотым мрамором Акрополя в голубой купол неба.
Когда мы возвращались домой, почему-то вспомнила о том, что афиняне долго не хотели делать статую философа Сократа, потому что его лицо не соответствовало классическим нормам (он был курнос).  Вглядываясь в лица современных жителей греческой столицы, замечала, что у многих из них истинно сократовский профиль. Подумала, что это память о великом философе отобразилась легкой тенью на потомках древних жителей славного города Афины.   
    Полностью рассказ о святых местах Греции можно прочитать в сборнике "На перекрестках вечности" (Сост. С.Н. Рыбакова), который продается в магазине "Сретение" и интернет магазине "Лабиринт"