Лохотрон

Песок забил рот, трудно дышать. Пустыня. Вокруг грязно - желтая раскаленная земля, изрытая трещинами, как будто морщинами лицо старика.  Пальцы не слушаются, давит внизу живота. И тут спасительный дождь, холодными каплями падает на лицо Василия. Жизнь скрипучей колесницей начинает свое движение.

 – Здравствуй, Вася. Просыпайся. Ну просыпайся уж, блаженный, - тихий голосок аккуратной змеей пролез в голову мужчины.

Сон алкоголика тревожен, пробуждение печально.

 – Водицы попей, болезный.

Не открывая глаз, мужчина морской походкой добрел до ванной. Холодная вода освежила, стало чуть легче.

Василий пил.
Не то чтобы он был конченым алкоголиком, но с приличной скоростью к этому званию приближался.  А что еще делать мужику в сорок лет, когда работы нет и нет жены. Нет, конечно жена у Василия была когда-то, и жили не хуже остальных, но устав бороться со страстью супруга ко всяческим лотереям, благоверная собрала свой нехитрый скарб, и прихватив хрустальную вазу, честно нажитую за пять лет супружеской жизни, ушла восвояси. Василий погоревал ровно шесть дней, а в субботу, не выйдя на смену, сел у телевизора с тонкой пачкой билетов популярной лотереи. «Вернешься, куда ты денешься. Вот сейчас выиграю мильен и прибежишь как миленькая». Но выигрыш опять достался другому, а Василию выпал очередной кукиш. Начальник тоже показал кукиш, когда отойдя от горя очередного поражения, Василий заявился в контору за авансом. Никто не мог понять ранимую душу маленького человека, и указав на дверь, начальник постоянного прогульщика уволил. Впрочем, эта картина была привычной и не вызывала шквала негодования в душе Василия.

Ну и вчера, когда ведущий поздравлял счастливчика, выигравшего приличную сумму, невезучий опечалился. «Десять лет играю, и хоть бы рубль выиграть,- обман, кругом лохотрон». Выпросив у соседа «в последний раз» немного денег, неудачник залил горе проигрыша беленькой.

 – Премного рад нашей встрече.

В углу комнаты стоял странного вида человек. Белая рубаха гостя доходила до щиколоток, а шея была обмотана веревкой, конец которой спускался до пола.

Василий потер глаза и заподозрив, что это все-таки не сон, оторопел.

– Ты кто? Как вошел?
– Митрофаном меня кличут. А вошел как? Так мне это не трудно. Я через любые стены проходить могу, гонец я, Вась.

Перебрав в памяти события вчерашнего вечера и не найдя в них собутыльника, Василий испугался.

– Белочка, допился дурак, чур меня, чур меня.

Пассы руками не испугали гостя, даже наоборот – он мило улыбался и при этом игриво  теребил конец веревки.

– Да не переживай ты так, я ведь ненадолго. Да и безобидный я, и добрый. Вот только дело сделаем и я удалюсь. А ежели меня послушаешь, будет тебе подарок.
– Какой такой подарок? - Василий испуганно протянул руку, желая дотронуться до  говорящего, но быстро одернул – гость поднялся к потолку, и белой тучей повис над головой мужчины.
– Допился, допился. Всякая нечисть видится. Прости господи, отче наш, еже на небесах, да имя твое засветится, да прости нам грехи наши, яки, яки…
На этом познания Василия закончились.

– Ну что ты за кавыглаз такой, я пришел тебе помочь. Вот водицы лучше испей.

Удивительно, но на столе и правда стояла открытая запотевшая бутылка Бонаквы.

Кое-как придя в себя, Василий смиренно сел на табуретку и потупив взор, стал ждать приговора.

– Пить бросаю, завтра в церковь пойду.
– Подожди ты про церковь, меня послушай. Чаво ты там не видел – картинки и смрад от свечей? Дело у меня к тебе...

Когда – то Митрофанушка был первым парнем на деревне, и даже ходил в любимчиках у местного приказчика, но пристрастился к самогону и сгинул молодец. Мать все слезы выплакала, а один раз, после очередного загула отпрыска, как следует отходив сына кочергой, в злости и прокляла. Наутро нашли Митрофана повешенным на березе. Похоронили вишальника в стороне от кладбища, оплакивали недолго – некогда было, рожь подошла.  Поговаривали бабы, что нет покоя мертвяку – ушел проклятым и без суда божьего сразу в адовы врата. Знать туда ему и дорога, опойцу.

– Так что вот такая судьбинушка у меня, Василий.

– А ко мне — то зачем пожаловал? – пощупав себя за ноги и руки – все таки не сон, да и гость вроде как и есть, а вроде как и нету – то плывет по комнате, то тает на глазах, а то так пристально в глаза зыркнет, что дрожь по телу.

– Помоги ты мне, Василек, а делать — то ничего не нужно почти, так, спички взять и со мной до дома голубого добраться. Рядом он тут, недалеко. А я тебе за это любое твое желание исполню. Уж больно надоело мне с этой веревкой ходить, да и страдания собратьев слушать. Проклятый я, а проклятым даже у нас, ох как не легко, препонов воз. А я начальником быть хочу. У нас ведь там тоже карьера есть, но тока очередное звание получить не просто. Человек живой помочь должон. Вот и выбрал я тебя, горемыку. Тебе хорошо, а мне радость и повышение по службе.
– А как же сковородки раскаленные, и вообще?
– Есть, все есть, Вася. Но тока у нас сковородки драить – это для новеньких, а я уж почитай лет сто пятьдесят как на службе у Него, - Митрофан поднял вверх руку, а потом с почтением поклонился кому-то невидимому.
– Да черт с тобой, давай. Только чур меня с собой не тянуть. У меня еще тут дела есть.
– Что ты, родимый, рано тебе. Зато потом как брата встречу.
– Ну, ну. Я может в раю яблоки есть хочу и соловьиной трелью наслаждаться.
– Скушно там Вась, поют, хороводы водят, цветочки собирают. Тоска. Вот у нас...

Из подъезда вышел мужчина с пакетом в руке, и что-то бурча под нос, подался в сторону автобусной остановки.
– Значит, говоришь любое желание? И президентом стать могу, если захочу? Ну или в лотерею выиграть пять миллионов, нет, - десять?
– Хочешь, значит будешь президентом. Не сразу конечно, но сделаем. Ты что думаешь, – президенты то все — это наши люди, все когда-то помогали по воле своей, а потом и правителями стали. Мы, Вась, слово держим. У нас, знаешь ли – честь и достоинство. А уж деньги, так раз плюнуть.

Женщина, катившая сумку на колесиках впереди Василия, повернула голову, и предпочла перейти на другую сторону дороги. «Психический наверное, сам с собой разговаривает, такой и сумку отнять может».

Автобус неторопливо доставил Василия в ближнее подмосковье. В салоне старого пазика Вася и Митрофан молчали. Когда подошло время нужной остановки, Митрофан ткнул дремлющего Василия в бок, отчего тот взвизгнул. Люди в салоне заинтересованно наблюдали за странным мужиком. Кто-то с сочувствием, кто-то с осуждением, и потом еще долго провожали глазами необычного пассажира, ковыляющего по дороге и  размахивающего руками. «В богадельню похоже подался».

Не любил народ это место. За пролеском, на краю маленькой деревеньки, находился дом душевно больных и немощных. Тех, кого общество уже давно вычеркнуло из своих списков...за ненадобностью. И только редкие родственники нет-нет, да и приезжали проведать родных, или положить цветок на могилу – кладбище находилось недалеко и пополнялось постояльцами  регулярно. Местным доходяги из «голубого дома» не мешали, а рабочими местами обеспечивали.

По единственной дороге парочка дошла до магазина. И вроде столица рядом, но цивилизация как-то мимо прошла. Старые, покосившиеся дома, повалившиеся заборы. Молодежь давно уехала из деревни, а люди пожилые в основном время проводили на огородах, а по вечерам не гнушались чарочки местного ядреного самогона, который гнали почти в каждом дворе. Места тут хоть и красивые, но болотистые. Поэтому и вкладывать деньги в топь желающих не находилось.

Возле магазина Митрофан остановился.

– Вася, у тебя деньжат чуток осталось. Ты уж купи фунт мака. Очень уж нужон. Дело у меня есть старое, незавершенное.

Странно, но в магазине был почти такой же ассортимент, как и в любом московском, и нашлась даже небольшая пачка мака.

– Мак то тебе зачем?
– Увидишь, Вась, увидишь. Ты смотри спички то не потеряй, а то мечта ведь дело такое — все чин чином сделать нужно. Да и времени у меня мало осталось. Успеть бы.

Пройдя пролесок, парочка завернула в сторону старого кладбища. Минут десять  Митрофан метался между оградками, и наконец увидел то, что искал. Ничем не примечательный холмик – пройдешь мимо и не заметишь, но нежданный гость довольно улыбался.

– Сударь, ты уж рассыпь мак на холмик. Да ни одного семени мимо не пророни. Пусть собирает, черт веревочный.
– Что за посевная-то такая?
– Барин тут мой лежит. Лютый был, все ему не так. Я может и пить-то начал от несправедливости такой – бит был не раз им. А теперь повадился он из могилы выходить и гулять по окрестностям, земли свои проверять, да песни по ночам распевать. А коль мак на могилку бросить, то пока не соберет, ни шагу не сделает.
– Да уж и вправду ты добрый...Но это ваши дела. Все на этом, желание выполнил твое?
– Нет, Вася, другое у меня дело, да и поспешать пора – время уходит. Ты спички-то не потерял?

Богадельня сиротливо стояла в окружении редких деревьев. Бывшая барская усадьба с годами превратилась в неухоженное строение, не видевшее ремонта много лет.  Но функционировала. Жизнь как-то теплилась в ее стенах. А порой даже била ключом, когда хоронили очередного постояльца. Тогда проститься с ним выходили и малочисленный персонал, и еще не потерявшие способность передвигаться старые, немощные обитатели. Редкие гости предпочитали быстро ретироваться из этих мест, а комиссии пристанище умирающих не часто жаловали – взять было нечего.

– Да, а когда-то тут жизнь кипела. А летом небо сливалось по цвету с домом, и казалось, что тот парит над землей. Одни проплешины голубые и остались. Эх…
– Гиблое место какое-то.
– Ты, Вась, теперь вот что сделай. Видишь там травку сухую, в кучу собранную у боковой стены. Ты спичку зажги, и брось ее в травку. А лучше всю коробочку и используй.
– Что? Дом же загорится!!!

Вася все понял.

– Дома престарелых, которые частенько горят в последнее время – это твоих рук дело?
– Совестливый я, Вась, ведь нам на выбор дают. Некоторым дети достаются, аварии, катастрофы. Я никогда такое не беру. Не приемлю я насилия, Вась. А жить то как-то нужно. Сами то мы не можем это сделать, только с помощью людской. Да и получаете вы за это все, что хотите. Жизнь это, Вась. У каждого свое счастье и свой кусочек рая. Мой «рай» в аду, братец.
– Я значит дом подожгу, люди погибнут, ты начальником станешь, я богатым, - а то, что люди живые тут - это так, мелочишка?
– Пожили они, не нужны никому. Ты спичку то жги, времени нет совсем – уходить мне пора...

***

Если долго ждать, то счастье обязательно придет.  Не может не прийти, ведь счастья достоин каждый.  Постучалось счастье и в дом Василия. Все таки не все лотереи – лохотрон...