Глава 52. Перед мнением делового сообщества

Сегодня Степан Алексеевич не прикоснулся к папкам на стеллажах, а соответственно, и к документам. Он еще вчера вечером решил провести встречу по итогам последнего, ме-сячной давности совещания с сотрудниками. И, как всегда, придя пораньше, чтобы подготовиться, Бобров начал просматривать все записи на этот счет в своем ежедневнике.

«Как там Кравцов, интересно, справился ли с нашими пожеланиями? — подумал Степан Алексеевич, закрыл книжку и, задумавшись, забарабанил пальцами по крышке стола.— Василий Иванович руководитель стройки, но мед-ленно работает, а в наше время нужно все делать не только качественно, но и быстро...»

Часы пробили десять, и в кабинет заглянула секретарша.

— Степан Алексеевич, все уже на месте.

— Что, и Кравцов?

— Да.

— Это надо же! Когда он последний раз вовремя прихо-дил?.. Зови всех.

Сотрудники гуськом вошли в кабинет и расселись — каждый на свое привычное место.

— Ну, как ваши, Василий Иванович, бытовки новой кон-струкции? — с легким сарказмом спросил Кирилл Олегович.

— Все построены и даже уже обжиты.

— Быстро,— отметила Лия Леонидовна.

— И люди довольны? — вмешался в разговор Бобров.

— Вот я об этом и хотел рассказать. Да,  рабочим  понравилось, ведь с прежним положением дел не сравнить. И те-кучка сильно сократилась — вот что главное!

— Ну, главное, положим, первое, а текучка — вторич-на,— уточнил Степан Алексеевич.

Во время разговора Бобров с удовлетворением ловил на себе долгий, внимательный и необычно теплый взгляд Лии Леонидовны. С того их последнего совещания, когда он, всегда обращавший на нее особое, мужское, внимание, по-чему-то взглянул совершенно по-другому, хотя были рядом на работе несколько лет почти ежедневно, они виделись, и каждый раз что-то происходило между ними — незримое, но значимое.
Степан Алексеевич замечал то теплоту ее глаз, то ласковость движения пухлых рук, то ловил себя на том, что любуется ее грудью, так заманчиво облегаемой, как и вся ее фигура, лиловым платьем... «Да, приятель,— думал он в такую минуту,— совсем ты одичал, пора жениться...»

— Так надо понимать, Василий Иванович, объект будет сдан в срок? — спросил моложавый Галкин.

— Предполагаю, что да.

— Как-то вы обтекаемо это сказали. Кто из нас главный экономист? Не отнимайте у меня мою прерогативу так гово-рить, Василий Иванович,— сказала, улыбнувшись Борисова.

— Ну что вы, Лия Леонидовна, разве я похож на эконо-миста, пусть и не главного вовсе? — в тон ответил Кравцов.

— Я так понимаю из ваших слов, Василий Иванович, что скорее да, чем нет? — спросил Бобров.

— Если без шуток, сделаем, Степан Алексеевич.

— Ну, вот это уже мужской разговор,— сказал Бобров, что-то помечая в ежедневнике.
Лия Леонидовна с недоверием взглянула на Кравцова, а Кирилл Олегович, кашлянув в кулак, хотел было что-то воз-разить, но промолчал.

— У вас фото объекта на данный момент с собой? — продолжил Степан Алексеевич.

— Да, конечно.

Кравцов достал смартфон, открыл галерею и, найдя не-обходимые фотографии, показал их Боброву.

— Ну, что ж, будем надеяться, что ничто вам теперь не помешает... Да, Василий Иванович, а как насчет оформления изобретения что ли?

— Да какое там изобретение, Степан Алексеевич! Ну, как рацпредложение, еще куда ни шло. Да и кто заниматься этим всем сейчас будет? Справиться бы и то ладно.

«А может продать эту идею конкуренту? — подумал Бобров.— Да ну, глупости! Просто подглядят, если уже не сделали этого, и переймут. У нас в России так, а жаль...»

— Ну, Бог в помощь! — завершил разговор он.

Уже от двери Галкин обернулся и спросил:

— Степан Алексеевич, а как та девушка, Анастасия, про которую сейчас так много говорят в городе? Мы с вами как-то встретились с ней, еще до этого происшествия, и вы мне ее представили...

«Вот-вот, начинается, первая ласточка,— подумал Боб-ров,— то ли еще будет?»

— Кирилл Олегович, я знаю о случившемся, к сожале-нию, не больше вашего.

— Так вы же, как я слышал, даже другом их семьи чис-литесь? — продолжал допытываться Галкин.

«Вот дотошный... И это только начало!» — а вслух про-молвил:

— Я никак пока не выберусь к ним. Но как только что-то выясню, вам первому расскажу.

— А я вам скажу так, хоть и не знаком лично с ней и се-мьей, но являясь — без излишней скромности — неплохим физиогномистом, что она вряд ли та, какой ее сейчас рису-ют. При советской власти давно бы уже разобрались и нашли источник этого безобразия. А я верю, что это именно безобразие, и кому-то выгодное!

— Ну, хорошо, хорошо, Кирилл Олегович,— решил от греха подальше закруглить разговор Бобров.

Все это время, пока они обменивались мнениями, Бори-сова, будучи воспитанной и потому вежливой, не имевшая возможности выйти, ждала окончания их разговора.
Когда Кирилл Олегович вышел, она также направилась к двери. Но Бобров остановил ее:

— Лия Ленидовна! — Уже почти в дверях, почувствовав каждой частицей тела взгляд и мысль Степана Алексеевича и неуклюже повернувшись плотным телом, Борисова услы-шала его слова:— Лия Леонидовна, останьтесь на минутку, мне нужно обсудить с вами кое-что!

— Да, Степан Алексеевич,— проговорила она и снова вернулась к столу.

Бобров предложил ей сесть. Он чувствовал, именно чув-ствовал, что должен ей многое сказать. Слов он еще не находил и потому внутренне мучился и напрягался, пытаясь их найти. Лия Леонидовна нравилась ему все больше, и об-раз Анастасии, хотя он и не любил, так как после ухода же-ны и не собирался никого любить, теперь, после случивше-гося, не затмевал ему все и вся вокруг. Ибо сейчас...
сейчас произошедшее с Настей все меняло. Даже если она ни в чем и не виновата... Степан Алексеевич понимал, что слаб перед мнением делового сообщества. А это для него, не имеющего ни семьи, ни богатства, ни власти, ни детей, было всем. И вот, когда он это все осознал, вначале потаенная давняя симпатия к Борисовой расцвела в нем, а вслед за ней появи-лось и чувство, а где-то и желание еще моложавого мужчи-ны к одинокой красивой женщине, и что не маловажно — из его круга. Как там будет с Анастасией — нет, он поможет, чем сможет, если что поддержит и ее, и семью и морально, и материально,— никто не знает, а имиджу уже будет нанесен непоправимый урон... Перекладывая с места на место какие-то бумаги, карандаши, Бобров, наконец, спросил:

— Лия Леонидовна, во сколько обошлось нам ноу-хау Кравцова? — «Боже, о чем это я?
— подумал он, ведь хотел говорить о другом, но... продолжил, стараясь как можно бо-лее смягчить свой обычный деловой тон:— Вы сделали с бухгалтером смету, что там получилось? Можем мы, как намеревались в случае успеха, в том числе и экономическо-го, продавать это другим стройкам? «Да, как же, купят они!..» — подумал он, но не подал вида.

Борисова тонко, по-женски, чувствовавшая его состоя-ние, понимала, что не это он хотел ей сказать, но опять же по женской природе не могущая взять инициативу в свои руки поддержала деловую тему:

— Да, Степан Алексеевич, все сделали, как вы сказали, и Кравцов уложился и в смету перестройки бытовок, и в сро-ки,— ответила она, и пухлых, так влекущих его губ ее кос-нулась легкая, нежная улыбка, а глаза слегка увлажнились, и от того лицо стало еще более добрым и привлекательным.

«Нужно сказать что-то, не касающееся работы»,—  подумал Бобров, но вдруг, по непонятной ассоциации, он вспом-нил жену, как она бросила его, как он решил, что больше с женщинами связывать свою судьбу не будет... Снова вспом-нил Анастасию, как она преобразилась за последние два — три года... «Да, преобразилась,— внутренне проговорил он.— Эта современная молодежь... Сколько случаев — со-лидные родители, хорошее воспитание, благообразный вид и поведение — и вдруг совершенно несообразный поступок... Кто ее знает, хоть и не люблю этого Быстрова, а вдруг это правда?.. Погнался за молоденькой девушкой! У них ведь как сейчас — все поверхностно, зыбко, неустойчиво. Сегодня так, а завтра вошло что-то в голову, и, глядишь, уже другой человек». Рядом же находилась давно знаемая, не девчонка, а чуть моложе его, женщина, такая теплая, добрая и, в то же время, крепкая в своих взглядах на жизнь, а главное, из его круга. «Бизнес-круга,— подумал Бобров.— Женщина, которая знает,— он, формирующийся на основе негласного кодекса поведения (сверх ценности нетрадиционной сексуальной ориентации, как известно, не являются его нарушением), выдавит из своей среды любого, кто не вписывается. Поди, попляши тогда!»

«Нужно что-то ей сказать, обязательно сказать, не мол-чать, ибо так можно остаться до конца дней своих старым одиноким хрычом!» — решил Степан Алексеевич.

— Лия Леонидовна,— сдавленно промолвил он,— нам нужно поговорить... Мне нужно кое-что сказать вам...

— Слушаю вас, Степан Алексеевич,— мягко ответила та.

И этот тембр голоса Борисовой, доброта и, одновремен-но, собранность произвели на Боброва, годами соскучивше-муся по теплу женщины, под стать себе, невероятное воз-действие. Он осмелел, взял теплую, мягкую ладонь ее в свою, она чуть пожала ее. И они улыбнулись друг другу, как давние-давние близкие люди.

— Лия Леонидовна, а давайте поужинаем сегодня в ре-сторане,— сказал уже увереннее Бобров.

— А давайте! — ответила она.

За окном же под ярким солнцем цвела и царствовала желто-оранжево-красная октябрьская осень — любимое время года Степана Алексеевича.

© Шафран Яков Наумович, 2020