Блюз над городом

Слова из полузабытой песни:
"...-О, гитара и струны, вечный роман
Когда уходит любовь, остается блюз..."

Пришел в Грозный из Шатоя. Когда уйду обратно (родовое кладбище в Шатое)- вопрос времени, которое как песок в часах, бесстрастно и неумолимо уменьшается, незаметно перетекая из верхней в нижнюю половину. Верхняя оставшаяся жизнь, нижняя прожитая, а настоящего как будто и нет. Такое ощущение, что его ампутировали. Две войны, как пропасть между прошлым и будущим и ты над ней, отторгая настоящее, в котором не приемлешь многого, не видя будущего, тянешся назад, туда где все было хорошо, где была доброта, теплота… Было, была...
С возрастом чаще думаешь о прошлом, нежели о будущем. Наверное, понимаешь, что впереди и осталось то ничего.
Часто уходишь в прошлое, перебираешь его эпизоды, как старые пожелтевшие фотографии. Они всегда вызывают грусть, которая тоже разная. Одна вызывает улыбку, другая сожаление, третья боль...
   Чаще всего в гостях у Старого города, в нем жили удивительно жизнерадостные люди, с открытыми и дружелюбными лицами. Называю их  старыми грозненцами, для меня они до сей пор земляки, хотя  война всех их разбросала по всему миру.
Старый Грозный. Торжественно-строгая "Чеховка", уже при входе, в которую ощущаешь величие книги, здесь всегда прохладно, тихо и разговаривают лишь почтительным полушепотом.
Сквер Толстого, с майским ковром из тополиного пуха. ЧИГУ им. Л.Н. Толстого. Величественный и важный Альма-матер.
Сквер Полежаева, с пенсионерами-шахматистами и знаменитым "Полковником Исаевым". Иногда сюда наведывался  "Поэт" (Билал), эмоционально декламирующий стихи:
- В ущелье темном, среди скал
Кинжал заржавленный лежал...»
Они часто не ладили, ссорились и "Полковник" (куда поэтам до полковников?) гнал из сквера "Поэта".  Кстати, "Полковник" был легендой Старого города. Некоторые его считали полоумным, но он был человеком своего мирка, в котором не было места условностям. Ему ничего не стоило заорать посреди улицы: - "Смирно-о-о-о! Как стоишь перед полковником!?" или во весь голос загнусавить "Прощание славянки" (его любимая мелодия). Уже одно его появление вызывало улыбки, каждый норовил поздороваться с ним. Его "подвиги" передавались из уст в уста и становились достоянием города.
«Поэт» тоже был оригиналом, ходил в капитанской фуражке и по просьбам (по многочисленным просьбам) декламировал свои стихи. В самый кульминационный момент он напоминал о просохшем горле и кто-то из добровольцев (тогда люди были щедрее) бежал за крепленым вином. «Поэт» водку не пил.
Другой «достопримечательностью» был знаменитый Эмиша, подтянутый,  одетый с  иголочки:френч, лакированные комсоставские сапоги с высокими голенищами, брюки галифе. Если кто-то просил у него рубль-другой, понятно на что,  – меньше червонца не давал.
Его другом был Арбишка шатойский, слухи утверждали, что он одним ударом валил быка,  гвоздем пробивал доску-сороковку. Кстати, он жив и живет в Шатое, дай Аллах ему много лет жизни.
Еврейская слободка (ул. Московская, Пролетарская) славилась дядь Левой, Яшкой и, конечно-же Ханкой (теть Ханна), у которой в любое время суток можно было купить что угодно. Она отсидела несколько сроков в Березово и была авторитетной личностью на «Махалле», да и не только там.
 Их было много своеобразных грозненцев: Саша Арустамов, Аптишка Бацуев, Манукян Левон «Лимон», «Марча», Бука "Миша", «Коля» Гелогаев, Львов Сергей…
В памяти неторопливой чередой проходят люди, события…
Кинотеатр «Родина», первые индийские мелодрамы, по окончании которых, люди выходили либо с поджатыми от горя губами, либо со счастливо-блаженными лицами, в зависимости от концовки фильма. Теперь на его месте выстроен ресторан с противно-безвкусным названием «Грозный-сити».
"Зеленый базар" и вспоминаются, как ни смешно, пирожки по 4 копейки штука. Очень вкусные или так кажется, спустя десятилетия.
Стадион «Орджоникидзе»,  ДСО «Трудовые резервы», где школьником, до изнеможения занимался вольной борьбой. Соседи по ДСО: заслуженный тренер Людмила Яковлева, Лилия Тузникова, девочки-акробатки, на которых, мы (борцы!!!), смотрели как на инопланетянок.
Команда «Терек» 70 годов. Адиев, Михеев, Синько, Каюшников, Дениев, Колядко, Хохленко…
Болельщики: городские и сельские русские, армяне с Щебелиновки, молокане с Гикало, евреи из Слободки, чеченцы, ингуши, греки… Единые порывы, общие радости, огорчения…
Да мало ли этих эпизодов твоих воспоминаний?
Больно, что все утеряли. Горько, что уже не вернешь.
А Новый город, он бездушен, материален и показушен. Он теперь «сити».
Прости меня Грозный, но таким я тебя не люблю…