Альбом

                1

  Есть такое состояние, когда ты просто ходишь кругами, не зная чем себя занять. Придешь на кухню, откроешь холодильник, в котором ничего не изменилось за пять минут, закроешь его в унынии и продолжишь свой бессмысленный поход. И так может пройти десять минут, а может и целый час. Обычно в таком состоянии мы и натыкаемся на то, что способно пробудить в нас высокие чувства и размышления о жизни.
  Нечто подобное и произошло с Устиновым приятным вечером – тихим, спокойным, когда на небе видны одни лишь звезды, а за окном ни шума, дороги пусты, и только и светит в окно луна – в общем, таким вечером изменилось всё.
  Хандра привела Устинова к шкафу, где хранилось много воспоминаний в виде фотографий и многочисленных альбомов, один из которых был у него еще со школы. Он наткнулся на него случайно, перебирая все вещи, которые только можно было найти в его волшебном складе. Повеяло прошлым, и возникло то самое желание вновь в него окунуться. Причем это происходит само собой. Устинов не любил вспоминать школьные годы, но рука сама переворачивала одну страничку за другой. Почему же он так не любил школу? Нет, не из-за монотонных речей учителей, не из-за рутинной работы и странного стремления к бессмысленным оценкам. Нет! Его мучили воспоминания о самом себе: глупом, неопытном человечке, совершившем немало проступков, о которых теперь тяжко думать.
  Одна за другой сменялись фотографии. Вот, например, это его друг Потапыч: здесь он глупо улыбается, обняв правой рукой Устинова, а левой делая какой-то популярный для того времени жест, показывая вдобавок свой язык. Молодость и безумство играют в его глазах, одна лишь радость, как и у самого Устинова на фото. Сам он вышел не так уж плохо: смокинг шел к его лицу, на котором еще нет морщин, и все так весело, так просто. А ведь он помнит, как часто Потапыч не выполнял обещаний. Бывает, попросишь его помочь, слышишь очередное «да, конечно», и на том все кончается. И так с большинством школьных друзей, так что их и друзьями назвать нельзя – скорее приятели.
  Новая фотография: с девушкой. Это была Настя, в которую в свое время Устинов был по уши влюблен. На большинстве уроков он все боялся, что она заметит, как он осматривает всю ее с ног до головы, особенно лицо. Как он любил тот взгляд и те локоны! И какой радостью было для него то самое фото. На тот момент… Казалось, что дальше все будет только лучше, и будет ждать его вечная любовь, которая в итоге оказалась глупой юношеской мечтой. Настя была слишком горда, её нужно было добиваться, как рыцарь принцессы. Её требовательность перерастала в высокое самомнение, что позже стало ясно Устинову. Чувства угасли и перешли в разочарование. Сколько же времени было убито напрасно! И ради чего страдало сердце, если сейчас это не имеет значения.
  И каждая новая фотография – новые отвратные воспоминания. Боль вновь овладела им. Забытое воскресло в голове, и так каждый раз, когда он натыкается на этот проклятый альбом. Лучше бы он его сжёг! Вот оно! Эта мысль показалась ему впервые любопытной. Сжечь альбом - и все исчезнет. Устинов загорелся этой идеей. Решено: утром он отправится на дачу, где и сожжет эти ничтожные страницы.
               
                2

  Была суббота. Утренний свет освещал улицы, а солнце вылазило из-за спин многоэтажек. Ни приятный ветерок, ни тепло дня, ни пение птиц – ничто не волновало Устинова в тот момент. Он спеша вышел из подъезда, торопясь сесть в машину. Ему не терпелось сжечь альбом, который он держал под мышкой, не положив его даже в пакет или сумку. Он планировал съездить туда и обратно: сделать дело и вернуться к своей тихой, обывательской жизни.
  Устинов сел в машину и кинул альбом на заднее сидение, чтобы даже не видеть эту книгу. Он был заведен: наконец он покончит с прошлым и больше оно не будет его преследовать. Машина сразу не завелась, что было странно. «Неужто сломалась, гадина?» Удалось только с третьей попытки. «Черт, а ведь сейчас еще пробки будут. Быстрее!».
  Он гнал что есть мочи, обгоняя одну машину за другой. Пару раз он даже проехал на красный свет. Радио не играло. Сам Устинов был похож на какого-то безумца. Он не просто не сводил глаз с дороги, а будто вцепился в нее взглядом, боясь отпустить. И владела им сладкая мысль о скором освобождении. Он проезжал километр за километром, а состояние его не менялось. Таким он и добрался до дачи.
  Устинов дрожащей от волнения рукой перебирал связку ключей, подойдя к калитке. Его лицо менялось с каждой секундой, выражая то радость, когда казалось, что это тот самый ключ, то недовольство, когда надежда не была оправдана. Он оскалился и наконец отпер калитку. Он даже не стал заезжать на участок, поскольку не собирался тут долго оставаться.
  Он собирался развести костер. Зачем это ему нужно было? Ведь можно было просто взять спички или зажигалку, да и поджечь альбом. На том бы все и кончилось. Но Устинову этого было мало. Он хотел устроить из сожжения настоящий праздник, целое торжество. Он верил, что вот-вот он освободится от прошлого.
  Огонь уже горел в мангале. Альбом был в руках. На лице же Устинова была нотка сомнения. «А нужно ли это?» Другого выхода он не видел. Он трепетно дышал. Короткие вздохи иногда перебивались дрожащими. Он внезапно крикнул и посмотрел на небо: уже был вечер, и солнце медленно уходило за горизонт, а его свет просачивался сквозь сосны. Хватит! Он бросил альбом в костер. Огонь жадно поедал бумагу, уничтожая память. Устинов наблюдал за тем, как медленно сгорает его лицо, лицо Потапыча, фигура одноклассницы, прошлое. Он стоял и смотрел, но не чувствовал ничего.
  Боль осталась.