Платеро и я. Исцеление

   От слабой жёлтой иллюминации моей комнаты для выздоравливающих, мягкой от ковров и гобеленов, я слышу проходящих по ночной улице, словно во сне с сыростью звёздной ночи, ненагруженных ослов, идущих с поля, и детей, что играют и кричат.

   Угадываются тёмные ослиные морды и нежные головки мальчишек, что под аккомпанимент рёва поют чистыми серебристыми голосами рождественские колядки. Деревня словно завернута в облако жареных каштанов, испарения скотных дворов, в дыхание мирных жилищ...

   И моя душа проливается, очистительная, словно небесные хляби, данные горними высями, в темноту сердца. О, вечер избавления! О, час сокровенный, холодный и тёплый одновременно, наполненный бесконечной чистотой!

   Колокола, там, наверху, снаружи звонят среди звёзд. Воспринимая, Платеро ревёт в своём загоне, что в этот миг, когда небо так близко, кажется столь далёким. Я плачу, слабый, потрясённый и одинокий, словно Фауст...