300 г до нэ - пьянящий дух дерзости и преступники

В 300-м году до н.э. первый фараон новой, македонской династии Птолемей приказал доставить в едва построенный александрийский храм бога Асклепия осуждённого (определённо не грека). Собралось человек десять – кроме самого фараона, тут были другие жрецы-асклепиады и их ученики. Совершив все необходимые ритуалы и принеся надлежащие жертвы, жрец Герофил начал своеобразную казнь – вскрытие живого преступника. Конечно, с целью изучения строения человеческого тела. С того дня впервые в истории вскрытия стали проводиться регулярно. Сложилась Александрийская медицинская школа.

Приблизительно такую картину можно представить себе из описаний римлянина Цельса, составленных спустя почти 500 лет после того дня. Трудов Герофила не сохранилось, о них мы судим по упоминаниям в работах других античных авторов, так что у нас остается место для спасительных сомнений. Более того, другой римлянин Гален, современник Цельса, у которого по-видимому были все труды Герофила и который много и часто их цитирует, ни разу не упоминает о «вивисекции» живых людей.

В наше время судебные медики, изучив анатомические факты, открытые Герофилом, заключили, что многие из них невозможно было получить, вскрывая живых людей. Даже если бы Герофил несколько раз и «вскрыл» живого человека, он бы убедился, что рана у живого человека немедленно обильно заполняется венозной кровью, в ней ничего нельзя разглядеть. И это даже если забыть о реакции живых тканей и органов на рассечение и боль. И забыть о сопротивлении вскрываемого человека.

Современные историки добавляют и свою толику сомнений – судя по записям Цельса, «вскрытия» именно живого человека проводились Герофилом не столько для изучения анатомии, сколько для изучения физиологии – «процессы и западение каждой, а также вставляется ли любая часть в другую». Однако известно, что в античные времена для изучения физиологии считали «правильным» использовать вивисекцию животных, отнюдь не людей.

Историки также сообщают, что даже в античные времена люди не были напрочь лишены сострадания и вряд ли бы выдержали «вскрытие» живого человека – в частности, Гален рекомендовал использовать для «операций» свинью или козу, «чтобы не лицезреть непереносимо ужасное лицо обезьяны во время вивисекции». Если страдания обезьяны были «непереносимы», то что уж говорить о страданиях человека!

И все же, большинство историков считает, что по крайней мере несколько вскрытий живых людей все же было совершено.

В 300-м году до н.э. Александрия была едва основана, и 30-ти лет не прошло, и, скорее всего, представляла собой одну огромную стройку. Тридцать лет назад Александр Великий завоевал Египет, и Александрия была символом – символом завоевания, символом новых эллинистических времен, символом нового правления. Новый фараон – македонец Птолемей, один из военачальников Александра – сумел в борьбе со своими однокашниками заполучить тело Александра, и оно было похоронено здесь же, в Александрии. Так что город был еще и гробницей величайшего завоевателя, оплотом Птолемея и доказательством первенства Птолемея среди выдвиженцев Александра.

Все в этой новой столице Египта делалось по-гречески. Герофил не считался земляком Птолемея. Тот происходил из Македонии, а Герофил – из Халкидона (ныне один из районов в азиатской части Стамбула). Однако Герофил все же считался одним из орды завоевателей, одним из греков, новых хозяев древней страны. Уже только поэтому он был способен делать вещи, которые в прежние времена были бы немыслимы. Но главное – он находился в инновационной гавани самого инновационного города мира и, конечно, это само по себе призывало делать нечто необычное.

Герофил, скорее всего, даже не подозревал, что на самом деле он прибыл на родину Асклепия – реальный прототип бога был египтянином, звали его Имхотеп, жил он за 2200 лет до того, как Герофил сошел на берег в гавани Александрии. Имхотеп был верховным жрецом бога Ра, «канцлером» фараона Джосера, архитектором его пирамиды, первой великой пирамиды. За прошедшее время египетские корни Асклепия подзабылись, зато появились многочисленные наслоения мифов, превращавшие нового бога в равноценного жителя Олимпа, более того, приписывавшие Асклепию медицинские знания, которыми реальный Имхотеп по-видимому не обладал.

Как жрец Асклепия Герофил был тем, кого бы мы сегодня назвали лекарем. Кроме того, быть жрецом Асклепия означало еще и быть прямым потомком этого самого Асклепия. Мужчины, не являвшиеся потомками Асклепия по прямой мужской линии, его жрецами быть не могли и соответственно не могли быть лекарями. Всего за 35 лет до рождения Герофила умер другой потомок Асклепия – Гиппократ (правда, по другой линии, линии тех потомков Асклепия, которые жили на острове Кос). «Дедушка» Гиппократ несколько преобразовал клятву, которую приносили ученики, приступая к обучению на жреца Асклепия, и странным образом именно за это его в основном и помнили. Родной дед Герофила – Аристотель, тоже жрец бога Асклепия и, естественно, тоже его прямой потомок, – был учителем Александра Великого. Так что были у Герофила и столь необходимые македонские корни, и еще более необходимая близость рода к Александру. А это означало, что Герофилу было позволено сделать то, на что никто другой никогда не решился бы.

И что же сделал Герофил в Александрии? Во-первых, он стал набирать из числа своих дальних «родственников», тоже потомков бога Асклепия, не по 1-2 ученику за раз, а, как и его дед, сразу много – шесть, семь, а то и десять! Спустя тысячи лет люди другой эпохи, эпохи университетов, углядят аналогию и назовут эту группу бегающих за Герофилом юнцов Александрийской медицинской школой. Из этой «школы» новоиспеченные жрецы-асклепиады разъезжались по всему античному миру, чтобы служить в храмах Асклепия, совершая ритуалы, некоторые из которых мы бы назвали лечением больных.

Во-вторых, Герофил смог наконец наладить процесс получения медицинских знаний. От созерцательного философствования он перешел к чему-то гораздо более материальному. Герофил был дерзновенен, фараон Птолемей как македонский солдат был смел, так что один придумал невиданную идею, а второй взял да и дал на нее разрешение – и плевать, что думают туземная знать и туземные же жрецы. Так в Александрийской медицинской школе начались систематические вскрытия. Сошлись амбиции новой династии, страсть к знаниям конкретного ученого и вседозволенность нового космополитического города, не отягощённого грузом традиций!

Птолемей I вообще творил, что хотел. Недаром его назвали «Спасителем» (т.е. Сотером). Он основал музей (Музеон) и библиотеку. Говорят, фараон лично рассказывал «библиотекарям», каким способом его учитель Аристотель каталогизировал записи, и именно этот метод стал основой системы каталогов – тоже неслыханное изобретение, которое, похоже, в конечном итоге стало более важным, чем сама Александрийская библиотека! Само тогдашнее время было для науки невиданным – тогда же работали Эвклид и Архимед.

Герофил все же по-видимому вскрывал в основном мертвые тела. Обычно это были казненные преступники, причем только те, над которыми не проводились погребальные обряды (например, если религиозная принадлежность казненного была неизвестна – а Александрия в то время была столпотворением народов всех верований и религий!).

С другой стороны, с учетом того, что это было за время, исключать практику «вскрытия» живых людей тоже нельзя. Вот что, например, пишет Цельс в «De Medicina»: «Они считают, что Герофил и Эрасистрат [соратник Герофила] определенно делали это [изучали человеческое тело] наилучшим образом, когда они вскрывали людей еще живыми – преступников, которых они получали от правителей из тюрем, – и пока те еще дышали, наблюдали те части, которые природа ранее скрывала, их расположение, цвет, форму, размер, структуру, твердость, мягкость, гладкость, отношение, процессы и западение каждой, а также вставляется ли любая часть в другую».

Здесь уместно вспомнить, что сам Цельс не критиковал подобную практику, а лишь призывал избегать излишней жестокости, что Гален не был против практики пробовать яды на заключенных, что и Тертуллиан осуждал не саму «вивисекцию», а лишь неподобающее поведение «вивисекторов». Так что, вскрытие живых людей не шло в разрез с тогдашним мировоззрением.

Вскрытия были столь полезны для получения новых знаний и проводились так часто, что для них  потребовалось особое название. Герофил его и придумал – «сверху рассекаю» (т.е. «ана-томе»).

Александрийская школа совершенно неожиданно для себя стала центром медицинской мысли тогдашнего мира – главной «больницей», главным медицинским «университетом», главным медицинским «исследовательским центром».

На вскрытия, «чтобы посмотреть», приходил фараон, что, пусть и непредумышленно, но придавало анатомированию статус государственного дела.

Выяснилось, что центром нервной системы является головной мозг, что у него есть оболочки и синусы, что нервы бывают двигательными и чувствительными, что глаз состоит из многих компонентов, что существует, пусть и непонятно зачем, грудной проток, что половые органы устроены гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Возможно, вскрытия как-то повлияли на главное открытие Герофила – пульс. «Дедушка» Гиппократ считал, что артерии гоняют воздух и заканчиваются нервами, а Герофил вдруг понял, что ощущаемый стук на запястье – это прямое отражение сокращений сердца! По ним можно судить о том, как сердце работает!

Вскрытия происходили регулярно и продолжались 30-40 лет, т.е. метод пережил самого Герофила. Разрешение Птолемея I в нужный момент подтвердил его сын фараон Птолемей II («Любящий Брат» - Филадельф).

А потом вскрытия прекратились. За дымкой времен остается непонятным почему. Говорят, что возмущение туземцев, «настоящих» египтян, стало выливаться в открытые погромы, и третий фараон династии, Птолемей III («Благодетель» - Эвергет), предпочел запретить вызывающую практику. Это наиболее драматичная версия, ее легко понять, она интересна, но у нее много недостатков. Во-первых, Александрия с самого своего основания была населена в основном греками. Были там и выходцы из других стран. «Настоящие» египтяне составляли исчезающее меньшинство. Более того, за время, пока в Александрийской школе проводились регулярные вскрытия, успело вырасти два новых поколения горожан, и для них вскрытия преступников вообще должны были стать чем-то будничным, частью повседневной жизни. Соответственно, и не вызывать особых эмоций. Ну, разве что из чисто египетских мест, вроде Мемфиса, прибыла армия бунтующих радетелей древних традиций, но сообщений о такой армии нет.

Вторая версия более скучная.  Птолемей III уже должен был чувствовать себя египтянином. В отличие от эллинизированных горожан, он в силу своего положения вынужден был жить жизнью традиционного, «большого» Египта. Для него греческие корни и тем более греческая культура должны были казаться чем-то чисто умозрительным. Так что он мог принять такое решение «от греха подальше».

Ну  и третья версия представляет собой наиболее будничный и наиболее реалистичный вариант. Хотя мы и говорим слова вроде «школа» и «медицинский центр», нужно помнить, что речь на самом деле идет лишь о десятке человек, да и то находившихся в Александрии временно, пока шло «обучение», а потом разъезжавшихся по своим храмам во всех концах мира. Если со смертью Герофила и его сподвижника Эрасистрата среди этого десятка человек не нашлось того, кто захотел бы продолжать вскрытия, то практика на этом заглохла бы сама по себе.

В пользу этой версии говорит и то, что уже в другую эпоху, во времена правления римлян, в 200-е годы н.э., понадобилось отдельное решение, прямо запрещающее вскрытие трупов. Значит, вскрытия трупов, когда кто-то из асклепиадов вдруг проявлял к этому интерес, все-таки эпизодически проводились. Это волновало местную элиту и соответственно требовало формального запрета.

Некоторое время считалось, что этот запрет был связан с распространением христианства, но нет, до момента, когда христианство могло бы влиять на решения власти оставалось еще 200 лет (христианство станет официальной религией Рима только в 380 году). Основную роль сыграло крючкотворство тогдашних юристов, поддержанное жрецами языческой римской (не египетской!) религии.

В следующий раз вскрытие трупа проведут спустя полторы тысячи лет. В 1238 г. в университете Салерно будет дано разрешение проводить вскрытие трупа раз в 5 лет, но нет сообщений, что такое вскрытие было там когда-либо на самом деле проведено. А вот Мондино де Люцци действительно публично аутопсировал труп в 1315 г., что и считается датой рождения метода в современной медицине.

Данный текст не является научной публикацией, а представляет собой компиляцию нескольких источников, в том числе и нижеперечисленных. Для дальнейшего чтения рекомендуются: Ganz J. "Герофил и практика вивисекций: возможна ли переоценка", 2014; Lassek A “Human Dissection: Its Drama and Struggle”, 1958; Википедия; Сорокина Т «История медицины», 2008; и конечно профессиональная литература!