Побег

               
                Посвящается Ю.Ш.               

В полночь Илья, как обычно включил Спидолу, чтобы послушать «Би-Би-Си», и сквозь вой и треск глушилок вдруг услышал: «Вечером в подъезде собственного дома убит известный поэт, переводчик и диссидент Богачев…» Мы же сегодня виделись! «Деньги и документы убитого тронуты не были. Исчез лишь портфель с рукописями…». А в портфеле… мой рассказ!

ХХХ
Шел 1979 год. Илья уже месяц ходил именинником. Впервые он, поэт, попробовал себя в прозе. Сатирическая повесть называлась «Ленька» и была посвящена тогдашнему генсеку Страны Советов. 
Вскоре приятель рассказал:
– «Ленька»-то твой уже гуляет в самиздате. Сам видел. Имя твое не стоит.  Но если автора установят, тебе, брат, не поздоровится.
Илья это понимал, но нечаянным успехом гордился. А вчера позвонил Богачев, с которым  он был едва знаком, и  попросил зайти к нему для разговора.
– Повесть живая и очень смешная, – сказал Богачев. – Могу дать ее в «Грани». Но должен предупредить – такая публикация навеки превратит вас в изгоя.  Вами могут заинтересоваться в учреждении посерьезнее издательств…
В изгои не хотелось. Илья мечтал печататься, а там, глядишь, и в Союз Писателей вступить. А с другой стороны, напечататься в «Гранях» – соблазн немалый.
Он поколебался, но ответил:
– Не сейчас. Может быть, позже…
– Позже, так позже, – сказал Богачев и сунул лежавший перед ним экземпляр обратно в портфель, забитый рукописями. – Наверное, вы правы, что не хотите вот так сразу с головой в омут.
Распрощались. И вот… «Ленька» у них. Значит,  в любую минуту и за ним могут прийти. В эту ночь он не спал, а под утро понял – надо бежать, затаиться на время. Друзья отдыхают в Пицунде. Там искать не станут. Илья позвонил знакомому перекупщику и достал билет на тот же вечер. В метро, по пути на вокзал, он стоял у двери вагона спиной к пассажирам и дважды выскакивал, меняя маршрут. Только когда поезд «Москва-Сухуми» тронулся, от сердца отлегло.

ХХХ
Друзья были ему рады. Наутро отправились на пляж и вдруг увидели, как со стороны деревни к ним мчится их хозяйка, мчится с такой прытью, которую трудно было заподозрить в этой грузной женщине.
– Милиция, – зашептала она, делая большие глаза. – Требуют, чтобы жильцы явились, документы проверить.
Илье сразу все понял:
– Это за мной. Я не пойду. Уеду еще куда-нибудь. Деньги при мне.
И он, как был в плавках, подхватив шорты и майку, чуть не бегом кинулся прочь. Солнце палило невыносимо, но он его не замечал. Теперь-то куда? К Резо! Он тут рядом, в Сухуми. Илья сдружился с Резо, когда переводил несколько его стихотворений для толстого журнала. 
Он напялил на обгоревшие плечи и ноги шорты и майку и бросился к автобусной станции. Через два часа он уже был у дома приятеля.
– Илья? Какими судьбами? – удивился и обрадовался хозяин. – Ты чудом меня застал. Через час уезжаю в Тбилиси.   
Илья все ему рассказал и про злосчастную повесть, и про убийство Богачева, и про возможный визит КГБ.
– Ну что, приютишь при таком раскладе?
– Конечно, живи, дорогой, сколько хочешь. Резо «конторой» не испугать, – улыбнулся поэт, который прекрасно говорил по-русски, если не считать неистребимого Э вместо Е, А вместо О и полного пренебрежения мягким знаком. – Еда и вино в холодильнике.

ХХХ
После ухода хозяина Илья проверил все замки. Затем, несмотря на духоту, наглухо закрыл все окна, а крошечное оконце в подсобке заложил фанеркой. Положив под подушку большой кухонный нож, он заснул, но почти сразу проснулся. Долго сидел на койке, пока не утихло сердцебиение, закурил, отхлебнул вина, смачивая пересохшее горло. В темноте, иногда подсвечивая себе зажигалкой, несколько раз обошел весь дом, осторожно выглядывая из окон наружу сквозь щели в плотно задернутых портьерах. И так много раз засыпал и снова вскакивал, потревоженный едва слышным сквозь закрытые ставни стрекотом ночных цикад, отзывавшимся пульсирующей болью в виске.
Под утро измученному Илье неудержимо захотелось назад, в Москву, и он сказал вслух:
– Все, баста! Возвращаюсь. 

ХХХ
Зайдя в квартиру, Илья машинально взглянул в зеркало в прихожей и не сразу узнал себя. Осунувшееся лицо, воспаленные глаза, черные круги под ними, неопрятная рыжая щетина… Следов обыска он не обнаружил. Зазвонил телефон.
– Слава богу! – раздался голос друга. – А мы тебе обзвонились. Не знали, что и думать. Хоть розыск через милицию объявляй…
– А что милиция? Вы еще в Пицунде? Чем дело кончилось?
– Да какой-то курортный налог. Абхазской милиции тоже есть надо. 
Илья нашел и сжег все имевшиеся у него экземпляры «Леньки».

ХХХ
Дни тянулись бесконечно, месяцы менялись быстрее, а годы, вообще, текли незаметно. Илья больше не писал ни стихов, ни прозы, да и читать почти перестал. Как-то вдруг ко всему пропал интерес.  Да и им никто не интересовался.