Неотвратимость

Макс не выдержал долгого ожидания и выстрелил. Без команды. Угрюмый видел, как пуля ударилась в кирпичную стену в полуметре справа от цели. Ещё до того как осколки кирпича и пыль полетели в разные стороны, Угрюмый понял, что Макс промахнулся. Секунд за пять до выстрела поменялся ветер, и нужно было внести коррективы в прицеливание. Угрюмый досадливо поджал губы, собрался что- то сказать, но тут Макс выстрелил второй раз. «Всё! Вскрыл позицию! Срочно уходить!» – пробежало в голове.

— Отходим! – Угрюмый выдохнул команду и нырнул под фундамент полуразрушенного дома в подготовленный заранее лаз.

Макс рванул вслед за напарником. Но как только голова его приподнялась над травой, тяжёлая пуля триста тридцать восьмого калибра ударила стрелка в левую бровь и вышла где-то у основания черепа, разрушив шейные позвонки. Он умер мгновенно. Угрюмый увидел попадание краем глаза, пока спускался в лаз под фундаментом. Он всё понял, и сидя в укрытии, слушая хаотичную стрельбу, свист пуль, вжикание и шипение миномётных осколков, размышлял о сложившейся ситуации. Горечь потери, досада, злость и желание мщения, бурлили в его душе. Сердце сильно стучало, желая выпрыгнуть из груди. Угрюмый стиснул кулаки, скрипнул зубами и заставил себя успокоиться. Он был опытным солдатом, закалённым несколькими войнами, потерями, разнообразными боевыми ситуациями. Он имел твёрдый характер и сильную волю.

Пока в душе его кипели страсти, ум просчитывал варианты ухода. Он размышлял о том, как доставить своего убитого напарника на базу. «Ушли вместе, и вернёмся вместе!» – сказал сам себе Угрюмый и начал потихоньку выбираться из укрытия. К своим позициям он притащил напарника через сутки. Ещё дней пять Угрюмый разбирался в случившемся. Он несколько раз возвращался на позицию, где погиб Макс. Всё внимательно осматривал, анализировал, предполагал направление выстрела, возможное расположение вражеского снайпера, траекторию полёта пули. Долго осматривал передний край ВСУ в бинокль: искал на вражеских позициях того, кто мог сделать такой выстрел. Вёл охоту на снайпера противника.

Через несколько дней точно такой же пулей убило начальника штаба подразделения ополченцев ДНР, где воевал Угрюмый. Потом тот же снайпер убил Акбара, всеми любимого пса. Командир высказал предположение, что на той стороне работает какой-то «отвязанный» снайпер. Через несколько дней в подтверждение его слов той же пулей была убита девчонка-санитарка. В нарушение всех негласных соглашений. Обычно даже в разгар боя по медикам старались не стрелять, давая тем возможность помогать раненым, вытаскивать их с поля боя. Бойцы заворчали, выражая ненависть. После того как вражеский снайпер застрелил корову, бойцы пришли в ярость.

Бармалей, командир разведчиков, пришёл в штаб и предложил план налёта на вражеский блокпост с целью захвата или уничтожения «отвязанного» снайпера. Но случилось по-другому. ВСУ сами пошли в атаку. Правда, очень неудачно. Ополченцы так ответили, что ВСУ не только отступили, но и оставили свои прежние позиции, и вынуждены были отойти ещё около километра назад. Потеряли многих убитыми, ранеными, пленными. Когда в передовой штаб пригнали пленных бойцов ВСУ, среди них оказался тот самый «отвязанный» снайпер с позывным – Змей. Невысокого роста, худощавый, темноволосый, лет тридцати пяти он имел жалкий вид. Лицо было разбито. Из носа и губы текла кровь. Левый глаз заплыл. Пленный снайпер был похож на побитую собаку. Видимо ополченцы не церемонились с ним, доставляя в штаб. «Легко отделался!» – подумал Угрюмый, глядя на пленного снайпера. Он-то хорошо знал, как обходятся обычно с вражеским снайпером озлобленные солдаты. Всю свою злость, обиду и страх бойцы выплёскивают на источник потерь – снайпера врага. А этот…

Угрюмый внутренне усмехнулся. Судьба «отвязанного» снайпера незавидна. Для солдата снайпер – источник особо трагичных потерь. Солдат стреляет во врага, которого зачастую не видит. Он стреляет и не знает, попал или не попал. Солдат выживает и решает задачу. Но снайпер всегда работает адресно. Он видит противника, видит его лицо, глаза. Иногда даже ощущает биение сердца своей цели. Снайпер бьёт наверняка. Без размышлений и сожалений. Без жалости и переживаний. Без сомнений. Без угрызений совести. Хороший солдат стреляет точно. Но снайпер – высокоточно. Снайпер решает, куда попасть, знает последствия своего выстрела. Он выбрал личную ответственность за каждую прерванную им жизнь. Он всегда вынужден контролировать свои действия. Становясь снайпером, человек обязан понимать путь, на который он встал. Должен быть готов к ответу на вопросы: ради чего он убивает, кого он убивает? Снайпер не просто солдат, готовый отдать свою жизнь за что-то или кого-то. Снайпер берёт на себя горе родных каждого убитого им человека. Берёт в свою душу слезы матерей убитых солдат, их вдов и детей. Он отвечает за каждый промах, за каждое попадание. И в этом трудном деле нет никакой романтики. Снайпер – это внешнее спокойствие, холодный, острый глаз, всегда трезвый ум, точный расчёт, звериное чутье, умение слиться с обстановкой, немногословность, отдача в плечо, удовлетворение от точного выстрела и полное отсутствие восторженной радости от попадания в цель. Только удовлетворение и память хорошего выстрела. Снайпер не футболист, забивший гол и в восторженной радости вскидывающий руки и рвущий майку на себе. Снайпер не считает попадания. Он или делает свою работу хорошо, или погибает. Этим он похож на сапёра.

Угрюмый думал и смотрел на Змея, на кричащих в ярости своих товарищей, и к нему вдруг пришла мысль, а как бы он вёл себя в плену? Сумел бы сохранить обычное своё спокойствие и невозмутимость. Он слушал, как этот жалкий, сильно избитый, плачущий человек, причитает о жене и детях, плохих начальниках, пославших его на войну, заставляющих убивать людей. Угрюмый понял, что этот «отвязанный» снайпер готов отречься от всего, чтобы только сохранить свою жизнь. Ещё вчера этот Змей, удовлетворённый точным выстрелом, уходил с позиции, радуясь страху и ненависти в стане противника. А теперь он стал другим человеком – слабым и несчастным. Змей убил молодого напарника Угрюмого – Макса! Мальчишку, оставившего дом, молодую жену с грудным ребёнком и мать. Змей разрушил жизнь сразу нескольких человек. Теперь же плачет горючими слезами и молит о пощаде.

Угрюмый не испытывал к Змею злобы. Он понимал, что «война есть война». Вдруг вспомнилось прочитанное о героях Великой Отечественной войны. Как они держались в плену. Какими были перед лицом смерти.

— Отставить базар! – услышал Угрюмый голос командира. – Чего орёте? Мы же не фашисты! Не «правосеки»! Пусть они визжат от страха и злобы! Мы безоружных не убиваем и не расстреливаем!
 
Он повернулся к Угрюмому:

– Сопроводить эту… этого военнопленного в штаб корпуса!

Немного помедлив, командир продолжил:

– Если же этот пленный попытается бежать… разрешаю открывать огонь на поражение!

— Есть! – ответил Угрюмый и посмотрел на Змея.

Тот съёжился под взглядом и обречённо встал. Угрюмый подтолкнул пленного в сторону входной двери. Они вышли, сели в УАЗик и двинулись в сторону Донецка. После второго блокпоста возле посадок Угрюмый остановил машину. Молча открыл дверь, выпустил Змея. Тот вышел. Угрюмый чуть толкнул его автоматом в спину к посадкам. Сгорбившись, с низко опущенной головой вражеский снайпер побрёл по пыльной, обгоревшей от боёв земле.

— Стой! – скомандовал Угрюмый. – На колени!

Змей медленно повернулся к Угрюмому. Поднял голову. Посмотрел в глаза. Всё понял. Опустился на колени перед Угрюмым.

— Брат! – тихо сказал Змей. – Прости меня! Не убивай! У меня в Киеве мать, жена и трое маленьких детей! Когда я сюда ехал, когда стрелял, я не осознавал, что совершаю. Теперь же, перед лицом смерти, я очень сожалею, что натворил. Прости меня, брат! Я клянусь своим сыном, что никогда не возьму в руки оружие! Не вернусь в зону АТО! Никогда не буду стрелять! Прошу тебя, брат! – Змей залился слезами.

— Что же вы такие гнилые! – жёстко сказал Угрюмый. – Ни воевать по-человечески, ни умереть с достоинством не можете! Ты убил санитарку, собаку! Зачем? – Угрюмый сдвинул брови.

— Прости меня, брат! – простонал Змей и всхлипнул.

— Ладно! – Угрюмый опустил автомат. – Живи пока! Залезай в машину!

Через несколько дней Змея обменяли вместе с другими военнопленными ВСУ.

Наступило лето. Как-то Угрюмый повстречался со своим товарищем из ополчения ЛНР. Тот рассказал, что на их участке фронта, появился какой-то «отвязнный» снайпер, стреляющий во всё, что движется. Под станицей Луганской застрелил местного десятилетнего мальчишку, который носил воду ополченцам. Угрюмый напрягся.

Стал задавать вопросы. Потом попросил командира направить его в ЛНР для более детального изучения ситуации. Командир согласился.

Целую неделю Угрюмый изучал обстановку. Часами сидел на НП. Наблюдал, спрашивал, смотрел, думал, анализировал, задавал вопросы. Сомнений не оставалось, работал старый знакомый – Змей. Он не сдержал клятвы и вернулся на войну. «Что ж, – решил Угрюмый, – теперь пощады не будет!»

Старый опытный воин расставил несколько ложных целей-ловушек и терпеливо ждал. Наконец, Змей проявил себя выстрелом в ложную цель. Угрюмый обнаружил позицию врага и подключил к атаке миномётчиков. Сам отработал как корректировщик. Миномёты несколько часов утюжили предполагаемую позицию ненавистного снайпера. Через несколько дней разведчики сообщили, что напарник Змея и вся его группа погибли. Но сам снайпер с осколочными ранениями, отправлен в Киев на излечение. Угрюмый вернулся в Донецк. Доложил командиру. «Жаль, что не доделали!» – вздохнул тот. Тогда Угрюмый предложил провести операцию в Киеве. Командир спросил: «Как мы это сделаем?» Угрюмый предложил свой план Командир задумался, затем внимательно посмотрел на Угрюмого и согласился.

Прошло пару месяцев. Угрюмый в парике, в больших очках, с наклеенными усами сидел в специально подготовленной комнате на седьмом этаже и наблюдал за квартирой, расположенной на пятом этаже дома напротив. Там был Змей. Его выписали из госпиталя некоторое время назад. Стояла тёплая погода конца лета. Через открытое окно Угрюмый видел практически всю комнату. Змей полулежал на диване боком к оконному проёму и смотрел телевизор. В сильный прицел Угрюмый отчётливо видел лицо врага, его мимику, выражение глаз. Уже несколько дней Угрюмый наблюдал за снайпером.

Разведчикам МГБ пришлось изрядно попотеть, чтобы найти Змея и вывести на него Угрюмого. Змей перенёс несколько операций на колене. Получил солидную денежную премию, новую квартиру, правительственную награду, автомобиль. Однако его лицо было сильно изуродовано осколками, правая нога плохо гнулась, работоспособность левой руки восстанавливалась медленно. Он жил на съёмной квартире. Перемещался по городу на автомобиле форд, подаренном государственной властью. Угрюмый всё это знал. Сейчас он сидел в глубине затемнённой комнаты за столом, на котором стоял на сошках ремингтон триста восьмого калибра с варминтовским стволом. Смотря в двадцати двух кратный прицел, Угрюмый размышлял о вариантах отхода после поражения цели. Их было несколько, и требовалось принять решение, какому следовать. Угрюмый положил патрон на полку и закрыл затвор.

Вечер был тихий. Лёгкий правый ветер колебал поставленный снайпером флажок-индикатор. Угрюмый глубоко вздохнул. Плавно выдохнул. Сосредоточился. Затихли все эмоции и чувства. Мысли остановились. В ногтевой фаланге указательного пальца правой руки ощутил сопротивление спусковой скобы. Мир замер. Угрюмый плавно повёл спусковой крючок. Вдруг Змей вздрогнул. Повернул голову. Попытался встать. В объективе прицела Угрюмый увидел мальчика лет шести, который вбежал в комнату, остановился, и глядя на Змея заплакал. Следом вошла молодая женщина, держащая за руки двух маленьких мальчишек. Угрюмый снял палец со спускового крючка. Он ясно увидел, как женщина, вся в слезах, что-то сказала Змею. Тот ответил. Потом возникла небольшая пауза. Затем все бросились к Змею. Они обнимали его, целовали, рыдали и плакали. Женщина встала на колени возле Змея, заговорила с ним сквозь слезы. Плечи Змея вздрогнули, он закрыл лицо руками, повалился на диван и зарыдал.

Угрюмый отдалился от прицела. Вздохнул. Помассировал пальцами глазные яблоки. Поморгал. Открыл затвор и вынул патрон. Снова приник к окуляру. Он долго наблюдал, размышляя о сложных зигзагах человеческой судьбы. Вспомнил погибшего напарника, девчонку- санитарку, разрушенные войной дома, убитых и раненых прошлых своих войн. Мысли его текли без остановки, сменяя одна другую. Он думал о возмездии, о справедливости, о воздаянии за содеянное. Об ответственности и милосердии. О принятии решения на открытие огня. Конечно, Змей был убийцей. Безусловно, он должен понести наказание за свои преступления. И наказание соответствующей тяжести! Но кто определит степень его вины? Кто назначит наказание? Кто исполнит возмездие? Должен ли он, Угрюмый, на глазах жены и детей убить главу семейства – единственного кормильца? Правильно ли это? Если не так, то как совершить отмщение?

Угрюмый неожиданно понял, что он солдат, а не палач. Одно дело на войне – там всё и так дышит смертью! Все враги с оружием. Чтобы выжить самому, надо убить противника. Без убийства в войне не победить. Но здесь мирный город. Мирные люди. Войны здесь нет. Хороший выстрел, превращается в простое лишение жизни! Угрюмый ещё раз посмотрел в прицел. Змей сидел с детьми на диване и что-то им рассказывал. Они слушали, открыв рты. На их лицах сияли любовь и обожание. Угрюмый встал. Он понял, что сегодня стрелять не будет. «Утро вечера мудренее!» – подумал Угрюмый и вышел из квартиры.

Следующим утром, возвращаясь на свою позицию, Угрюмый подходил к дому, в котором жил Змей. Угрюмый увидел, как дверь подъезда открылась и из него, опираясь на клюку, вышел снайпер, держа за руку старшего сына. Следом шла его жена с двумя младшими сыновьями. Угрюмый остановился, имитируя завязывание шнурка на ботинке. Из разговора между снайпером и женой, он понял, что они направляются к матери Змея. Угрюмый прошёл ещё метров тридцать и остановился на троллейбусной остановке. Сел на лавочку и стал наблюдать.

Змей с трудом втиснулся из-за негнущейся ноги за руль припаркованного у тротуара зелёного форда. Жена с младшим сыном села рядом, остальные дети – сзади. Жена всё время что-то говорила, дети весело шумели, Змей улыбался. Двери закрылись, мотор взревел. Машина стала отъезжать на разворот, резко рванув с места. В этот момент в её левое крыло ударила несущаяся на большой скорости грузовая Газель. Форд крутануло вправо. Он ударился правым колесом в высокий бордюр, остановился и задымил. Стёкла потрескались, капот согнуло, из разорванного радиатора с шипением взметнулся пар.

Угрюмый бросился к автомобилю. Все были без сознания. Он рванул правую заднюю дверь. Она поддалась. Угрюмый стал вытаскивать лёгкие тела бездыханных детей. Отнёс их на некоторое расстояние и положил на асфальт. Подбежал к пассажирской двери. Сильным рывком открыл её. Жена Змея пришла в сознание и тихонько стонала. Она держала на руках тело младшего сына. Голова его болталась на груди. Обрезая ремни, Угрюмый понял, что хрупкие, шейные позвонки малыша полностью сломаны. Понял, что малыш мёртв. Угрюмый вытащил жену Змея, крепко обнявшую своего мёртвого малыша. Взял их на руки. Понёс и положил рядом с другими детьми, лежащими на тротуаре. Женщина открыла глаза. «Спаси его!» – прошептала она. Голова её была в крови.

Угрюмый оставил её и приблизился к машине. Автомобиль вдруг вспыхнул со стороны водителя. Угрюмый нырнул внутрь и стал вытаскивать Змея, у которого вся нижняя часть туловища была в крови. Машина стала разгораться. Водитель был без сознания. Угрюмый, стиснув зубы, делал свою работу. Он резал ремни безопасности, освобождал переломанные ноги Змея, сильно напрягаясь, тянул пострадавшего наружу через пассажирскую дверь. Он задыхался от напряжения и дыма, но не останавливался. Подбегали какие-то люди, предлагали помощь, но Угрюмый молчал и пытался вытащить, спасти, сохранить пострадавшего. Он вытянул Змея наружу, обгоревшего и переломанного. Положил рядом с пришедшей в сознание женой. Тяжело дыша, опустился рядом на четвереньки. Стали подъезжать скорая, пожарные, полиция. Собрались зеваки.

Угрюмый, закопчённый, всклоченный, потерявший очки, с отклеившимися усами, склонился к лежащему навзничь Змею. Тот открыл глаза. Угрюмый прочитал в них, уже помутневших, потусторонних, невыносимую муку и боль. Внезапно взгляд Змея прояснился, стал осмысленным. Обезображенное шрамами лицо вдруг просветлело. Глаза его внимательно и глубоко вонзились в глаза Угрюмого, и тот ощутил, лёгкое, едва заметное покалывание в сердце.

— Спасибо тебе, брат! – еле слышно, прошептал Змей. Угрюмый медленно кивнул. Змей посмотрел куда-то ввысь и выдохнул с болью: — Господи! Прости меня! – затем задрожал, и глаза его, безжизненно уставленные в небо, стали пустыми.

Угрюмый закрыл Змею веки. Поправил парик, проверил усы, подобрал и надел очки, подошёл к врачу, наблюдавшему за погрузкой жены и детей Змея в машину скорой помощи.

— Шо там? – спросил Угрюмый у врача.

— Малой умер, разрыв шейных позвонков, – ответил врач. – Остальным повезло – сотрясения и переломы, но жить будут!

Угрюмый вдохнул и плавно выдохнул. «За что же малыш? В чём он-то виноват?» – всплеснула руками женщина, стоявшая рядом. «На всё воля Божия!» – сказал Угрюмый и, развернувшись, пошёл от места аварии прочь.

Николай Брест