Ч. 18 Провал дипломатической миссии

Предыдущая страница      http://proza.ru/2020/06/23/1438

28 сентября увидели, наконец, берега Японии. Но рано вздохнули с облегчением Резанов  и его спутники, пережив  тот страшный шторм, о котором рассказывалось в предыдущей главе. Погода вновь начала быстро портиться.

Если бы не злоба и мстительность Резанова, то «Надежда» успела бы прийти в Японию до начала штормов. Но Резанов мечтал увидеть Крузенштерна униженным, отстранённым от командования, поэтому задержал отправление на четыре недели. Однако правитель Камчатки оказался умным человеком, и Резанову пришлось смириться.

Вот все и расплачивались за эту задержку с отправлением в Японию. Крузенштерн, не имея надёжных карт, не стал приближаться к берегу, а повёл корабль в открытое море.
 
А теперь слово командиру «Надежды»: «В полдень состояние погоды не позволяло уже более сомневаться о наступающей буре. Волны, несущиеся от SO*, казались горами. Бледный свет солнца скоро помрачился бегущими от SO облаками.

Ветер, постепенно усиливаясь, достиг в один час пополудни до такой степени, что мы с великою трудностью и опасностью могли закрепить марсели и нижние паруса, у которых шкоты и брасы, хотя и по большей части новые, были вдруг прерваны.
 
Бесстрашие наших матросов, презиравших все опасности, действовало в сие время столько, что буря не могла унести ни одного паруса. В 3 часа пополудни рассвирепела, наконец, оная до того, что изорвала все наши штормовые стаксели, под коими одними мы оставались.

Ничто не могло противостоять жестокости шторма. Сколько я ни слыхивал о тайфунах, случающихся у берегов китайских и японских, но подобного сему не мог себе представить. Надобно иметь дар стихотворства, чтобы живо описать ярость оного».

Крузенштерн знал, о чём писал по своему собственному опыту плавания в восточных водах на британских кораблях. Он продолжал:

«По изорвании штормовых стакселей, мы желали поставить зарифленную штормовую бизань, но сего сделать совершенно было невозможно, и потому корабль оставался без парусов на произвол свирепых волн, которые, как казалось, ежеминутно поглотить его угрожали.

Каждое мгновение ожидали мы, что полетят мачты. Хорошая конструкция корабля и крепость вант спасли нас от сих бедствий».

Молодцы англичане, строили крепкие корабли. Моряки не раз помянули их добрым словом. Утром ещё продолжалось сильное волнение. Одна из волн ударила в корму и отбила галерею с левой стороны.

Каюту по пояс залило водой. Когда ветер стих, занялись устранением повреждений, держа курс на Нагасаки. Когда выглянуло солнце, вынесли на верхнюю палубу одежду и постели, чтобы высушить их, но в каютах и кубрике была высокая влажность, всё моментально отсыревало.

Появление русского корабля вызвало на берегу большую тревогу. Прибывшие на «Надежду» японские чиновники потребовали разоружить корабль.
 
Они изъяли весь порох и забрали все  ружья, пообещав вернуть их перед отплытием корабля.

До Резанова и Крузенштерна  в 1791 году под предлогом возвращения на родину японских рыбаков, потерпевших кораблекрушение, в Японии на галиоте «Святая Екатерина» побывали поручик Адам Эрикович Лаксман, швед по происхождению, и штурман Ловцов. Их снабдили товарами купцы Шелихов и Рохлецов.

Япония вплоть до середины девятнадцатого века проводила политику, которую можно назвать, повторяя термин российских властей во время коронавируса, самоизоляцией.

Иностранцев в Японию не допускали под страхом смертной казни. Кстати, опыт Японии показал, что даже в те минувшие века импортозамещение ни к чему хорошему не приводило.

О посольстве Лаксмана можно рассказывать много, но у меня иная тема. Если сказать кратко, то швед сумел добиться прекрасных результатов. Японцы согласились на оговорённых условиях торговать с Российской империей. Но из-за смены высшей власти было не до торговли. Время упустили.

О том, как в Россию попали японцы, которых везли в качестве гуманитарной миссии на их родину, написано в журнале «Сибирский архив: Журнал археологии, истории и этнографии Сибири» за 1913 год. В нём опубликованы «Записки японцев о России конца XVIII – XIX  веков».

Не хочу их пересказывать, но из экипажа японского парусного судна «Вакамия Мару» в Японию доставили только 4 человека. Остальные - кто умер, а кто не захотел возвращаться. Одного японца, как вы помните, оставили на Камчатке.

Оставшиеся принимали русские фамилии. Например, японец, принявший русскую фамилию Коротогенов, женился на русской женщине, принял российское  подданство, имел троих детей. Он зарабатывал на хлеб преподаванием японского языка в Иркутском городском училище.

В этом училище изучали китайский и монгольский языки. Неглупые люди командовали Сибирью!

«Надежда» полгода простояла в Нагасаки.  Резанов оказался никудышным дипломатом, шёл на всевозможные уступки, неизвестно по какой причине вообразил, что голландцы, единственные из европейцев, с кем торговали японцы, большие друзья  России.

Он много лишнего наболтал Хендрику Доффу,  голландскому комиссару торгового поста Дежима в Нагасаки. Странно, что ему не пришла в голову простая мысль: зачем голландцам конкуренты.

Крузенштерн считал, что посольство оказалось безрезультатным из-за высокомерного поведения Резанова и ещё потому, что того больше интересовали выгоды для Российско-Американской компании, крупным акционером которой он являлся, чем интересы Российской империи.

Записки Крузенштерна и Резанова о пребывании в Японии достаточно подробны и интересны. Крузенштерн среди всякого прочего отметил, что «наблюдение чистоты есть свойство, общее всем японцам и притом во всех состояниях». Видимо, он сравнивал с российским населением.

С записками  Резанова и библиографией можно ознакомиться в сборнике документов «Командор». У меня он издания 1995 года.

Японцы отказались принять Резанова  на высшем уровне. Не разрешили ничего покупать, хотя сами снабжали моряков провизией бесплатно.  Правда, японская еда восторга не вызвала ни у матросов, ни у офицеров.
 
Подарки японскому императору принять в Японии отказались. Короче говоря, это был полный дипломатический провал, как бы в нашей исторической и художественной литературе не пытались его скрасить. Напряжённые отношения между Резановым и Крузенштерном сохранялись.

Резанов ещё до Японии пытался восстановить офицеров против Крузенштерна, проводя с каждым индивидуальную работу.

Но ему удалось привлечь на свою сторону только лейтенанта Головачёва, которому он наобещал с три короба, что переведёт в Российско-Американскую компанию, где тот получит в командование судно, очередное звание, оклад в два раза больше, ускоренную выслугу по службе.
 
Офицерам всё стало ясно, и с Головачёвым перестали общаться. Всё это плохо окончилось.

Продолжение http://proza.ru/2020/06/25/1795