Люди и звери. Судьба

 Его звали Цыган. Так он был записан в ведомостях колхозных. Цыган, жеребец, рожден от кобылы по кличке Цыганка 3 корпус МТФ № 5. Искусственное оплодотворение. Приписан к конюшне МТФ № 5.
 Мы (пацаны) звали его Соколенок. Я не видел больше никогда лошади красивее чем Соколенок. Все подпаски и работники фермы любовались им. И было чем. Как попала на осеменение ампула с содержимым (спермой) элитного скакуна на колхозную ферму, не ясно. Но у простой кобылы Цыганки из 3 корпуса коровника, оплодотворенной через шприц пьяным ветеринаром осеменителем,  родился необыкновенный жеребенок, которого скотники не парясь напрасно обозвали Цыганом. В мамкину честь. Когда он вырос, а вырос он высоким, черным с отливом, с длинными ногами на круглых точеных черных копытах жеребцом, с длинной черной гривой и не менее черным хвостом, на него съезжались смотреть со всего района и не только пацаны, но и взрослые лошадники. Как же красив был этот жеребец, когда он на рысях шел по загону конюшни, казалось он не подчиняется законам  гравитации, он зависал с каждым прыжком, в галоп же уходил так стремительно, что ног его было не усмотреть. И не единого пятнышка на шкуре, ни белого, не рыжего. Даже лоб не был помечен,  (как это часто бывает), белой «звездочкой».
 Я работал подпаском в пятом корпусе, пас коров, но каждый день ходил смотреть на Цыгана (Соколенка). Иногда я поднявшись на досках к окну корпуса, где была его стоянка, и если мне везло, и Цыган смотрел в окно без рамы и стекол, то я давал ему хлеб, что приносил с собой, яблоко или морковку и пока он ел, я гладил его морду и заглядывал в глаза, молча, признаваясь в любви к нему.
 Это был дерзкий жеребец. Уже пришло время впрягать его в телегу или бидарку, линейку или ставить под седло, но покорить его не мог никто. Он сбрасывал любого наездника, разбивал барки телеги задними  копытами и наконец перестал подпускать всех к себе ближе пяти метров. Только конюх кое как мог увести его в корпус или выпустить в загон. Но и это кончилось плачевно, конюха он ударил задними копытами и того увезли в больницу. Слава Богу не убил. Но так не могло продолжаться вечно, заведующий фермой принял решение кастрировать жеребца, усмирить его пыл.
 И настал тот назначенный день. Все пацаны и скотники с плетьми, веревками и арканами шли к конюшне. Никто не смотрел в глаза друг другу. Все подошли к заграждению выгона и закурили. В загоне (базу) зверь по имени Цыган один, (всех лошадей не выгоняли в тот день из корпуса), с налитыми кровью глазами нарезал круги. Он не ржал, он кричал. Иногда он расставлял передние ногти и опустив голову, тяжело дыша смотрел на людей. Он знал. И люди знали, что он знал.
 - Начинайте; скомандовал вышедший из больницы конюх.
 И они с вет.врачем стали командовать. Все знали, что делать, не первого жеребца кастрировали мы. Все рабочие лошади подвергались кастрации, но это был Цыган и он не собирался сдаваться. Это была война. Он бился с полутора десятком людей до обеда, пена летела с его боков и были порваны две веревки захлестнувшие шею. Баз был полон разбитых досок, которыми мы пытались загнать его в угол, запереть там и опутать. Люди отступили, но не сдались. Все ушли в столовую на обед матерясь и проклиная Зверя. Ему не дали даже воды. Конюх остался и следил..
 Через два часа, после обеда все пошли к конюшне. Шли молча, Сзади ехали два бульдозера с силосной ямы и самосвал. Были открыты ворота, и бульдозеры, подняв лопаты, и самосвал с поднятым кузовом (ехал он задом), стали зажимать Цыгана в угол. Люди гроздьями висели на заборе и яслах с веревками и арканами. Все были полны решимости. Дважды Зверь ускользал. Притащили белорусом тракторную телегу и перекрыли часть свободного пространства. Люди пошли на последний штурм. Цыган отступал, летели веревки, ремни, арканы. Весь опутанный этим Зверь закричал. Он стоял и дрожал. Отчаянье мелькнуло в его глазах. Потом он упал и люди бросились на него. Это была неравная битва. Так всегда бывает Толпа  побеждает. Вет.врач недолго возился и вскоре цыган стоял привязанный в корпусе опустив голову и хрипя от боли. Газон умчался за водкой, мы, пацаны, молча сидели в яслах и курили беломор. Клянусь у всех блестели глаза.
 Через месяц нам пора было уже собираться в школу, каникулы летние кончались и вдруг прошелестело, пробежало известие, Цыгана будут запрягать .Мы бросив все помчались к конюшне. Цыган уже стоял в хомуте, посторомки были надеты на барки и дышла заделаны в хомут. Конюх защелкивал поводья на удилах уздечки.  Перекинув вожжи в повозку, он влез в неё и натянув вожжи, стоя хлестнул кнутом Цыгана. Глаза того казалось вылезут из орбит, он так рванул телегу, что конюх упал натягивая вожжи и рвя губы гордецу, телега помчалась не разбирая дороги, конюх с силой тянул вожжи хлестал по бокам Зверя, он хотел вывернуть на пахоту и там загнать непокорного, сбить тому дыхание и усмирить. Но Зверь не покорился. Он наращивал скорость, конюх сдался первым и выпрыгнул из телеги. На всей скорости Соколенок вскочил, взлетел на сложенные горой чугунные поилки, навозные цепи, и железные корыта, и со страшным грохотом перелетел на другую сторону, потому, что он был не Цыганом, ни Зверем, а Соколенком.
 Телега разлетелась вдребезги. Все молчали, лишь конюх подымался матерясь. И вдруг из за горы металла появился Соколенок, с остовом телеги. Прихрамывая вышел он на дорогу и встал. Левая задняя нога была сломана в голени напрочь и висела на шкуре. Конюх прихрамывая подошел и начал выпутывать его из посторомок, снял хомут и отстегнув вожжи, бросив все на дороге, повел Соколенка к конюшне. Оставив лошадь у дверей в корпус, он зашел в свою каморку и вышел из нее с длинным, острым ножом. Соколенок длинно и пронзительно заржал, но не тронулся с места. Только дрожал крупной дрожью. Конюх подошел и обнял его левой рукой за гриву, дрожащий Соколенок положил ему голову на плечо, правой рукой человек приставил нож к шее лошади и резко вогнал его, сделав два выверенных движения им внутри зверя он выдернул стальное лезвие и бросил нож на землю. Темная кровь хлынула фонтаном из раны задевая и пачкая человека который освободившейся рукой, обнял за шею хрипящего Соколенка. Затем конь перестав дрожать, а только дергая шкурой, упал на передние ноги и повалился набок, конюх держа его голову встал на колени, осторожно передвинул ее на траву, затем поднявшись на ноги и вытерев окровавленные руки о рубаху, достал беломорину и дунул в мундштук, табак вылетел и разлетелся по траве,крови, запорошив глаза и слезы Соколенка.