Мёртвая карта

Тёмный силуэт плыл по ночной дороге, которая отделяла лес от поля. Слева, далеко в лесу, выл волк, ухала сова. Справа, на поле, кричали вороны, искавшие, чем бы поживиться. Силуэт, испугавший птиц, принадлежал молодой девушке. Её кожа была белой, как у трупа, а плащ, который скрывал почти всё тело, был чёрным, как перья у грача. Девушка держала в руках старый фонарь, внутри которого трепетал маленький огонёк. Волосы, которые иногда выглядывали из-под капюшона, но сразу же заправлялись обратно за ухо, скрываясь от нежелательных взглядов, были как смола. Но больше всего выделялись губы. Их было видно только тогда, когда блёклый свет от огонька падал на худое и осунувшееся лицо девушки. И они были синими, как у утопленницы. Звали девушку Сима (с лат. Sima – отречённая). И этой девушкой была я.

Я шла по дороге, наклонив голову так, чтобы лица было не видно. Мои босые ноги были стёрты, в царапинах. Я вся продрогла от холодного осеннего ночного воздуха, а тонкий плащ меня совершенно не спасал. Вскоре дорога вывела меня к одиноко стоящему дому. Он был ограждён каменным забором, заросшем красивыми лианами и цветами. Около калитки стоял, как его было принято называть в нашей деревне, Харон. В греческой мифологии — перевозчик душ умерших через реку Стикс в подземное царство мертвых. Так вот я подошла к Харону, всё ещё не поднимая головы, с каждым шагом всё крепче сжимая фонарь.

– Лицо, – хрипло потребовал Харон. Его лица я не видела, а одет он был в чёрную хламиду. На поясе висел серебряный кинжал с черепом на рукояти. Пальцы были длинными, серыми, сморщенными, с тёмными ногтями, даже позволю себе сказать, что это были когти.
Я подняла голову, одной рукой снимая капюшон, а другой поднимая фонарь ближе к лицу, чтобы мужчина мог его разглядеть. Харон кивнул и промолвил:
– Пароль.
– Venenatis Lilium, – как можно твёрже произнесла я. Переводился пароль – ядовитая кувшинка. Это также название общества, куда я иду. И куда я не вхожу. Поэтому вероятность быть раскрытой и выгнанной была крайне велика. Но я должна своими глазами увидеть, что здесь творится.

Харон поднял руку и указал направо. Я шагнула в ту сторону, как вдруг ледяная рука схватила меня сзади за плащ.

– Ах, – вдохнула я от неожиданности, еле сдержав крик. Харон стал смотреть на меня. Его лица было не видно, лишь чёрная пустота скрывалась у него под капюшоном. После двадцати четырёх секунд, Харон всё-таки меня отпустил, не сказав ни слова.

Я быстрым шагом пошла туда, куда раннее указал мужчина. Обогнув забор, я заметила в его зарослях слабый просвет, где камни отсутствовали. Я отодвинула ветки и траву и оказалась прямо перед домом. Крыльцо слабо освещалось, а к двери вела каменная лестница из четырёх треснутых ступеней. Я поднялась по лестнице и открыла скрипящую дверь. Оказалась я в недешевом доме. В коридоре, на втором этаже не было слышно ни звука. Только в одной комнате на первом этаже справа, окна которой как раз выходили на ту часть забора, за которой стоял Харон, были слышны смех, разговоры, скрипка. Я одёрнула плащ, чтобы были не видны босые ноги, но фонарь пришлось оставить на стуле в коридоре.

Я прошла в большую комнату, схожую размером с не очень крупным залом, в которой толпилось много народа. На всех женщинах были вечерние платья, на мужчинах фраки. И все носили маски. Я натянула капюшон плаща и встала в угол, где тихо наблюдала за остальными. Некоторые люди бросили на меня взгляд, но ничего более. Они были уверенны, что раз Харон меня пропустил, значит я своя. Но я ей не было. Харон ошибся.

Пары танцевали под скрипку, на которой играл красивый молодой мужчина, девушки сидели, пили вино и смеялись, показывая друг другу дорогие украшения, которые им подарили мужья. А спутники дам стояли около окна и разговаривали о том, кто сколько земель купил, кто сколько душ. Мои ноги затекли от долгого стояния и до сих пор болели после дороги. Я зевнула, мои глаза слипались, но я сохраняла бдительность.

Через какое-то время в комнату вошёл мужчина. Он был одет в белую рубашку и чёрные брюки, на шее был галстук бабочка. В руках он держал три колоды карт. «Началось» – подумала я и стала заворожённо смотреть.

– Внимание. То, ради чего мы все здесь собрались. Игра «Venenatis Lilium» объявляется открытой. Прошу всех, кто желает играть в первом круге, сесть за стол. Вам выдадут карты из первой колоды, и игра начнётся. Правила вы знаете. Тот, кто проигрывает, берёт вторую колоду и тенят карту, а затем берёт тот бокал, карта перед которым совпадёт с выпавшей, и пьёт напиток. Пока разливаются напитки и выдаются карты, прошу на этом пергаменте написать свои фамилии и имена и поставить подпись, что будет означать, что за последствия мы не отвечаем. Начинаем! – объявил ведущий.

В комнату вошли слуги и принялись расставлять бокалы с напитками, кладя перед ними карты из третьей колоды. На середину стола поставили вторую колоду. За стол село девять мужчин и девять женщин. Им выдали пергамент и перо, они расписывались и получали карты из первой колоды для игры. Когда последний человек, им был мужчина пятидесяти лет, с острой седой бородой, в коричневом потрёпанном фраке и очками на морщинистом лице поставил подпись, всё началось. Те восемнадцать человек, включая меня, кто ждал второго круга, встали к стенам, как я, что помогло мне меньше выделятся. Но меня окружили две дамы, которые были толще и выше, что показывало разницу в возрасте.

Игра началась весело. Глаза играющих горели азартом, над столом мелькали руки мужчин и женские руки в перчатках, поверх которых были кольца и перстни, чтобы показать своё богатство. Самое необычное было в этой игре то, что все эти богатые люди играли совсем не на деньги и не на интерес. Они играли на случай. Удачу. Ключом является даже не сам проигрыш, а то, какую карту вытащишь после него. В колоде, что лежит в центре, тридцать шесть карт. Всего два круга, в каждом по восемнадцать человек. Играть должны все, так как карты совпадают количеством с людьми, которые сейчас находятся в комнате, не считая слуг. И я должна буду играть. Чтобы попасть сюда, я была вынуждена пытать одного из членов клуба, чтобы выведать пароль и занять его места. Я связала его и собиралась вернуться после игры. Если, конечно, выживу. Члены клуба часто меняются, на местах одних приходят другие. Насколько мне известно, здесь только три человека, которые играют с самого первого раза в это игру.

Я настолько погрузилась в свои мысли, обдумывая всё, что я знаю об игре, членах клуба, что шепот, который прошёлся по комнате, испугал меня так, будто бы он был криком. Женщина в маске кошки и в фиолетовом платье уже тусовала колоду из центра стола. Её руки тряслись, на шее были заметны капли пота. Она тусовала карты несколько минут, оттягивая этот момент. Её никто не торопил, все понимали, насколько это страшно. Присмотревшись к женщине, я её узнала. Мэриэнн Гленн была одной из тех, кто играл в первую игру. Игры проходят каждую ночь с субботы на воскресенье уже полтора года. В конце концов она вытащила бубновый валет. Она встала и направилась к столу на другом конце комнаты и протянула слуге карту. Он взял её и, взглянув на неё, протянул Мэриэнн бокал, перед которым лежала таже карта, что и выпала женщине. Все затаили дыхание, когда Мэриэнн выпила напиток. Опустошив бокал, женщина вернула его слуге и принялась ждать. Все завороженно смотрели на неё, понимая, что всех ждёт та же участь. И вот, когда прошло достаточно времени, все выдохнули и успокоились, как вдруг Мэриэнн поперхнулась, схватилась за горло и упала на пол. Я хотела подбежать к ней, хоть и понимала, что спасти её уже нельзя.

Мёртвое тело вынесли из комнаты, и игра продолжилась. Проигравшие один за другим выходили из-за стола и пили. Кто-то, как Мэриэнн падал, а их тела выносили, а кому-то везло, и они присоединялись к тем, кто ждал второго круга у стен. И вот те двое, кто остались играть, подошли к слуге, который взял колоду из центра стола. Женщина вытянула карту, а слуга подал ей нужный бокал. Мужчина сделал тоже самое. Оба выпили напиток, и смотря друг на друга ждали. Умер мужчина.
Принцип игры в том, что даже победитель может оказаться проигравшим. Эта игра доказывает, что неважно чего ты достиг. Твою судьбу всё равно решит случай.
Затем начался второй круг, в котором я участвовала. История повторилась. Мы подписали бумагу, после чего начали играть. Те, кто проигрывал, вставал и пил. Умирал или выживал. Количество бокалов уменьшалось. Мне везло. Я была умелым шулером. В нашей деревне все зарабатывали разными способами, никто друг друга не презирал. Жители понимали, что лучше жить мелким шулером, чем умереть от нищеты, которой в наши времена было слишком много. Так вот в конце игры осталась я и молодой парень, который играл на скрипке. Мы подошли к слуге. Здесь уже мухлевать не получится. Я вытащила даму червей, а парень короля пик. Нам протянули нужные бокалы, и я сразу залпом его опустошила, придерживая капюшон. Скрипач тоже выпил, и время остановилось. Мы смотрели друг на друга и ждали. Мне было не страшно. Я столько сделала, что сейчас уже было не страшно. Вдруг, изо рта скрипача потекла кровь, и он упал. Все отошли, а я, наоборот, опустилась на колени рядом с ним и прошептала так тихо, чтобы слышал только он.

– Скажи мне, кто владелец? Кто придумал эту игру? Кому служит Харон и остальные? – стала требовательно спрашивать я.
– Огаст Кэйн… Моллоддец, Сима. Отличная игра… – еле смог выговорить он. Он делал последние вдохи. Я опустила голову и примкнула своими синими и мёртвыми губами к его кровавым. Скрипач ответил на поцелуй, который длился около минуты, после чего парень умер.
– Спасибо, Мэтью, – прошептала я и поднялась. Все смотрели на меня. Капюшон немного слетел с моей головы, и остальные увидели мои синие губы, испачканные кровью Мэтью, чёрные волосы и белое лицо.

Я засунула руку под плащ и вытащила кинжал. Никто из оставшихся людей не рискнул ко мне подойти. Я не стала медлить и выбежала в коридор. Схватив фонарь, я выскочила из дома, пролезла сквозь ветки и побежала в лес. Я не могла пройти через Харона. Он и так меня заподозрил, а увидев, что я куда-то спешу одна, точно бы понял, что я самозванка. Я бежала через лес. Ступни были в крови, плащ цеплялся и рвался. Остановилась я только тогда, когда солнце было уже высоко в небе. Я села под деревом и перед тем, как провалиться в сон, достала из-под плаща кристалл, который был в форме кувшинки. Погладив холодный предмет, я произнесла то, что Мэтью сказал мне семь лет назад в конце нашей первой совместной игры, когда мы тоже остались вдвоем, вот только повезло ему, а не мне. Тогда ещё никакой «Ядовитой кувшинки» не существовало.
– Мне жаль, что мёртвая карта досталась тебе.