Колюня убогий

КОЛЮНЯ УБОГИЙ

Черемуха нарядилась за ночь. Аромат распустившихся соцветий терпко завис в воздухе. Сразу похолодало. Примета верная: черемуха распускается к холоду. Радуница.
Кладбище с раннего утра борется с народным приступом. Многокилометровые «пробки» автомобилей, люди, пропихивающиеся сквозь кладбищенские ворота и калитки на территорию города мертвых. Толкаются, ругаются друг на друга. Ирония судьбы…Спешим к тем, кого нет с нами, не задумываясь о том, что торопимся на место, где можем скоро оказаться сами… навсегда.
Вокруг территории небольшого храма кругами бродят нищие люди и бездомные собаки, схожие по манере поведения друг на друга, как пчелы из одной семьи, у которых каждое движение и жест – мольба. Хлебный день в городе мертвых. Подъезжающие к храму автомобили мгновенно оцениваются бездомными собаками и нищими. Вот на середину площади выскочил черный «ниссан» и, резко затормозив, остановился, как вкопанный. Из открывшейся двери не торопясь выплыла пассажирка - крупная, в наброшенном на плечи манто, с  ангельским взглядом. Вальяжно покачиваясь, как яхта под парусом поплыла к дверям храма. За ней суетливо засеменили собаки и нищие, испуганно, голодно и подобострастно заглядывая в ангельские глаза дамы. Взгляд особы, стеклянно-туманный, не выражал никакого участия к окружившей ее толпе.
Сидящий на ступеньке храма убогий – молодой человек в потрепанной военной гимнастерке и потертых офицерских брюках – протянул навстречу осторожно поднимающейся даме раскрытую для подаяния ладонь. Не глядя, она бросила в нее мелкую монетку.
- Дай, Бог, тебе здоровья, дай, Бог, тебе здоровья, - залепетал убогий, уже бегая глазами по идущим вослед.
Собаки безнадежно отошли в сторону и дружно уселись вкруг в ожидании иных прохожих.
В глубине площади затарахтел старенький «москвич», дернулся, уперся в бордюр. Чихнув после остановки двигателя, он еще разок дернулся и затих.
Из распахнувшихся со скрипом дверей бодро вышли одетые в соответствии со статусом автомобиля пожилые мужчина и женщина с живым и ясным взглядом. Мужчина зашелестел держащим в руках пакетом и вытащил из него газетный сверток. Разложив  его на тротуаре, он мгновенно был окружен толпой нищих и собак, которые особенно трепетно принимали из его рук припасенное съестное. Собаки проводили пару до ступеней, ведущих в храм, благодарно виляя хвостами. Нищие кланялись вслед со словами благодарности.
На ступенях перед входом в храм в сторону пожилой пары протянулась рука того же нищего со словами:
- Подайте, Христа ради!
Мужчина приостановился и сурово повел бровями сверху вниз.
- Ты что ж, молодой человек, офицерские штаны с гимнастеркой позоришь! В твои-то годы при здоровых руках и ногах ладонь протягивать! – Он дернул за клапан кармана гимнастерки юноши. – Кто будешь? Звать как?
- Да убогий он, - встряла сидящая рядом старушка, - дурачком с войны вернулся. Все плачет, дергается да хлопков всяких пугается…Не обижай Колюню нашего, убогий он. Подай лучше Христа ради! – Она протянула сморщенную ладонь.
Колюня напрягся, глаза заметались по сторонам да по людям, тут ему монетка в ладонь плюхнулась…беленькая. Успокоился, поглубже  денежку в карман запрятал да и притих смиренно.
- А одежки-то у него другой нету, прибился, в чем был, нездешний он, живет поблизости в подвале. Ты подай, мил человек, что можешь, убогому, - снова закряхтела старуха.
Тут Колюне в ладонь кто-то из водящих в храм сунул в ладонь большой ломоть черного хлеба. Кланявшись благодарно и заискивающе, он отломил большую часть краюхи и протянул ее старухе. Рядом уже пристроились, переминаясь с лапы на лапу, две рыжие собаки с потрепанными хвостами. Колюня и их не обделил.
Пожилой мужчина, блеснув влажным взглядом, передал пакет супруге и направился к машине. Достав из багажника старенькую ветровку, встряхнул ее и поднес Колюне.
- Накинь сверху. Негоже в гимнастерке просить…
Колюня смысла сказанного, видно, не понял, но одежду с радостью принял и тут же натянул поверх потрепанной военной рубахи.
- Спасибочки, спасибочки, - защебетал заученно, а глаза уж вновь выискивали в толпе других сочувствующих.
Из храма выплыла знатная дама в манто. Неловко споткнувшись о выставленную вперед Колюнину ногу, с трудом удержала равновесие на ступеньках, распугав шарахнувшись в сторону собак.
- Развели грязи – ни пройти, ни проехать! Свиней еще приведите пастить! – ухоженные губы скривились в отвратительной гримасе.
«Нисан» стоял уже под парами, попыхивая выхлопами из трубы, и через мгновенье растаял с состоятельной дамой в манто и,  казалось, ангельским взглядом, в синеве города мертвых.
- Паш, поставь убогому свечку, - прошептала супругу пожилая женщина. А я дома еще вещичек соберу, свези завтра сюда, негоже так-то…
- Да разве ж н всех их вещей наберешь?
- Ну хоть Колюне одному, другие - вон худо-бедно одеты…
- Ладно, не мокни, - вздохнул мужчина, - что-нибудь сладим.
- Паш, а вдруг он с нашим Васенькой покойным служил, царство ему небесное… Васе ни к чему уж, а Колюне в самый раз пригодятся, словно Васеньке отдадим…
Мужчина неторопясь вошел в глубину храма, задержался немного дольше супруги. Затеплил две свечки: одну «на канун» поставил, вторую- Николаю Чудотворцу, помолился, как умел, за Колюню убогого.Как знать, может, чудо сотворится…
Хотя подобных чудес он не встречал за всю свою жизнь…