Утонувший спаситель

Я кралась по лесу, который совсем не звучал жизнью. Птицы не пели, звери не кричали, деревья не шуршали. Я чувствовала, что он знает о моем присутствии. Я чувствовала, что он знает куда я иду. Я ставила кинжал и плащ дома. Особенно тяжело было расставаться с кинжалом, ведь без него я была в опасности. Но та, к кому я шла, убила бы меня быстрее будь он со мной.

Сначала мои ноги ступали по твёрдой и тёплой земле. Но вскоре каждый шаг сопровождался хлюпаньем холодной воды, словно я шла по болоту. Чем ближе я была, тем слышнее были всплески воды. Я дрожала, не столько от холода, сколько от страха перед прошлым. Я была утопленницей, и любые напоминания о воде жгли меня, как огонь. Я невольно коснулась белыми пальцами своих посиневших губ, на которых застыл привкус яда. Он был напитком, который я выпила за несколько минут перед своей смертью. Так же на губах ещё осталась кровь Мэтью. Парня, которого я видела последнего перед смертью. Парня, который видел меня последнюю перед смертью. Парня, из-за которого я умерла. Парня, который умер из-за меня.

И вот, удушенная воспоминаниями, я вышла к гладкому озеру. Вода ласкала песок передо мной, а на противоположном берегу под склоном, который являлся обрывом моей жизни, росли кувшинки. Одни цветки были белыми, другие нежно-розовыми. Я остановилась на несколько секунд, немного дрожала. Но переборов себя, я сделала несколько неуверенных шагов к воде. Затем я присела на корточки и коснулась своей рукой ледяной воды. От моих пальцев пошли маленький круги. Я ждала. И ждала я так долго, что вся продрогла, так как не вытаскивала руки из воды.

Вдруг из середины озера очень осторожно вынырнула женская голова. Лицо было белым, губы синими, а в светлых волосах запутались водоросли. Создавалось такое ощущение, будто бы девушка под водой поднимается по лестнице. С каждым шагом из воды показывается всё больше тела. Девушка поднималась до такой степени, пока не стали видны её ступни. Затем она пошла по воде, словно та была твёрдой. На девушке было надето белое тонкое платье и ничего больше. После каждого шага от ступней расходились круги. Подойдя ко мне на расстоянии трёх метров и взглянув на моё лицо, девушка испугалась и потеряла контроль. Её ноги провалились по колено под воду.

– Сима? Это ты? – спросила девушка дрожащим голосом, восстановив равновесие.
– Да, это я. Здравствуй, Лакуна, – поздоровалась я с девушкой.
– Что ты тут делаешь? Тебе нельзя здесь находится! Шшш! – зашипела Лакуна на меня. Я не дернулась.
– Мне нужна твоя помощь. Прошу, помоги. По гроб жизни буду тебе обязана! – принялась я умолять её.
– Твой гроб уже сколочен, и гвозди наготове. Так что не надо мне тут клясться. Расплатишься ты обязательно, когда время придёт. Давай, говори зачем пришла, – раздражительно сказала Лакуна. На берег она не выходила, стояла на самом краю озера.
– Помнится мне, что ты умела показывать будущее. Покажи мне его, по старой дружбе, – попросила я.
– А мне помнится, ты раньше говорила, что знать будущее плохо, – напомнила мне Лакуна.
– Тогда я была мёртвой, а сейчас…
– А сейчас-то ты живая?  – подловила меня подруга. Она всегда знала, как надавить на больную тему.
– А сейчас я хотя бы не сижу в этом болоте. Так что, ты мне поможешь? – вспылила я.
– Смотри, договоришься и снова окажешься в этом болоте, уже без шанса выйти из него. А помочь я могу. Иди ко мне, – поманила меня Лакуна, так же, как и сирены манят моряков.

Я сняла кулон, накидку и ботинки, оставшись в длинном белом сарафане. Лакуна отошла на середину озера, где ждала меня. Я выдохнула, собралась с силами и потянулась сознанием к воде. «Будь твёрдой» - стала думать я о ней. Я чувствовала, как в моей голове какая-то прохладная ниточка соединяла меня с озером. Я не стала полностью живой, так что не потеряла контроль над водой, поэтому смогла сейчас пойти по ней, как это делала Лакуна. Медленно, сосредоточенно, слегка проваливаясь, я дошла до места, где меня ждала подруга, и только после этого оторвала взгляд от озера. Пустые глаза девушки посмотрели в мои, после чего она улыбнулась.

– Начинаем, – рассмеялась она, и вода подомной перестала быть твёрдой, и я провалилась.
Вот вы знаете это чувство, когда ты резко падаешь в пасть дракона? Причём в ту самую, из которой совсем недавно с огромным трудом выбралась. Я сейчас его узнала. После возвращение к жизни, моим самым главным страхом была совсем не смерть. Вода. А сейчас я провалилась в озеро, чьи воды, словно пытались меня растерзать. Будто тысячи рук тянули меня, каждая в свою сторону.
Я барахталась, пыталась всплыть, но, по ощущениям, медные руки Лакуны держали меня, толкали всё глубже и глубже, пока я не оказалась настолько глубоко, что при всём желании не смогла бы самостоятельно всплыть, так как сил уже не было. Мои глаза стали немного привыкать к мутной воде, а лёгкие начало жечь из-за нехватки воздуха. Я невольно сделала вдох, и меня словно откинуло в другую реальность.
Я видела нарезку своей жизни, причём от третьего лица. Сначала я увидела себя ступающей по снежному полю, усеянному скелетами людей. В моих руках был окровавленный кинжал, но рядом со мной не было не одного только что погибшего человека. Вдруг я замерла и попятилась. Кинжал я не поднимала, но сжала ещё крепче. Но это мне не помогло. Какая-то фигура подошла ко мне сзади и схватила, а затем замахнулась мечом.

Конец я не видела, картина сменилась. На ней я уже сидела в каком-то пустом поезде. Я была одна в своем вагоне, читала книгу в бежевой обложке. На столе лежало несколько штук похожих. Внезапно я начала кашлять и задыхаться. Я кричала и звала на помощь, но никто не пришёл. Я упала на пол, а рядом из моих рук выпала книга. Из неё торчала закладка, и я смогла прочитать надпись, которая была написана моим подчерком: «Suus ' prope, sic longe», и переводилось как: «Оно близко настолько, насколько далеко». Не успела я подумать о значении этой фразы, как сцена изменилась.

Я сидела на полу какого-то заброшенного и пыльного дома около лестницы. Напротив меня была девушка моего возраста с рыжими волосами. Её лица я не видела, так как смотрела на всё сверху. На мне было надето чёрное платье, а на девушке была белая блузка и тёмная юбка. Мы сложились руки и вместе держали свечу, пока вдруг её огонь не распространился на наши ладони, а потом всё дальше.

Последняя картина была секундная. На ней не было меня, только зеркало, словно из сказки о Белоснежке, на котором лежал кулон с огромным кристаллом или алмазом на цепочке. Потом всё пропало. Я открыла глаза и принялась кашлять. Сил всплывать не было, а кричать не получалось. Лакуна куда-то пропала. Я понимала, что сейчас умру, но неожиданно надо мной повисла какая-то тень, похожая на человека. Чьи-то крепкие руки осторожно взяли меня и вытащили из воды. Когда я оказалась на поверхности, то увидела парня, примерно моего возраста или где-то на два года старше меня. У него были серые глаза, загорелая кожа, светлые волосы, собранные в хвостик. Он поднял меня на руки и понёс на берег. Я дрожала, и парень прижал меня чуть крепче. Когда мы оказались на берегу, он опустил меня на песок, и только тогда я вспомнила о том, что нахлебалась воды. Я кашляла очень долго, а когда в конце концов пришла в себя, то моего спасителя уже не было.

Я схватилась за голову, которая раскалывалась на тысячу частей. Те картины, которые я видела, были связаны лишь одним. В конце каждой картины я умирала. За исключением последней. На ней был очень необычный кулон. Я решила, что нужно прийти в себя, и только потом обдумать увиденное. Когда я встала, то кое-что заметила. Лес. Он больше не молчал, он ожил. Пели птицы, вдали был слышен какой-то зверь, листья на деревьях шуршали, дул освежающий ветерок. Я вскочила, надела накидку, кулон и ботинки и быстрым шагом пошла к выходу из леса, ни разу не обернувшись на озеро. Может быть из страха, а может быть в действительности я слышала женский смех. Смех, так похожий на смех Лакуны.

Я то и дело спотыкалась, падала, вставала и шла дальше. Вдруг я споткнулась о что-то тёплое и мягкое. Я упала в грязь, испачкав и себя и одежду. Я присела и обернулась посмотреть, обо что споткнулась. Сначала я думала, что это змея, поэтому немного отползла. Но то, что я увидела, было в сто раз хуже любой змеи. Из куста торчала мужская рука. Я встала, подошла к кусту и развела в стороны ветки. Там на земле лежал исцарапанный, скорее всего о ветки труп того самого парня, который меня спас. У него были синие губы, сморщенная кожа, испачканная в иле и песке, словно его уже мёртвым вытаскивали из воды. «Он утонул. А может его утопили» - подумала я.

Я хотела уже встать и идти дальше, но заметила, что в противоположной руке у парня был сжат кулак. После некоторых усилий я смогла его разжать и заметила кое-что. Это был кристалл в форме кувшинки. Такой же, как и у меня. Такой же, как и у всех, кто играл в тот день, когда я умерла. В полной растерянности я бросила последний взгляд на лицо парня. Я его совсем не узнавала. Но он меня спас, хотя… По его виду, он мёртв уже давно. Но я видела его живым меньше часа назад. Голова взрывалась и бросив это дело, я решила вернуться домой.
Когда я дошла до своей деревни, то всё ещё была вся мокрая. Был апрель месяц, что рановато для купания. Но деревня была у меня необычная, так что только пара старушек подозрительно смотрели мне в след. Мой дом был старый, покосившийся, гнилой. Зайдя в него, я первым делом крикнула:
– Дома есть кто?
– Не надо кричать, дитятко. Ушли они. Все ушли, – на скамье передо мной сидела моя бабуся. Ей было восемьдесят лет. Она не часто навещала своего зятя и внучек с тех самых пор, как умерла её дочь.
Как я уже говорила, деревня у нас не простая и довольно бедная. Как только тебе исполняется семь лет, ты начинаешь зарабатывать тем, чем сможешь. Где мать моя работала, не вашего ума дело. Но я гордилась ей, всегда поддерживала и говорила: «Будет нам хлеб, будет нам жизнь. Успокойся мать, всё будет». Слов своих я не успела исполнить. Мать умерла после того, как я утонула. Ни отец, ни сестра, ни муж сестры, ни бабуся не желали говорить мне о том, как это произошло. А к тому, что я воскресла, вся деревня и семья моя отнеслись спокойно. Ведь никто из округи и не знал, что я погибла. Родственники мои сказали, что я пропала. А потом вернулась, так что подозрений не было. Но давайте вернемся к настоящему.

– Бабуся, куда они ушли? – тихо спросила я.
– Они ушли. Оставили меня старую одну. Оставили на меня хату. А сами ушли, – всё повторяла старуха.
Не желая слушать, как я считала старческий бред, я обежала весь дом, проверила каждую комнату, в сарае побывала. Никого не было. Вещей не было. Они действительно ушли. Я вернулась в дом и села около бабуси, обняв её.
– Ни гроша не оставили. Ничего не оставили. Всё забрали, – причитала она сквозь слёзы.
–  Будет нам хлеб, будет нам жизнь. Успокойся бабуся, всё будет, – сказала я то, что всегда в трудную минуту говорила матери. Бабуся заплакала ещё сильнее, так как знала, кому я раньше говорила эти слова.