Первый шаг

 В белой рубашке, с закатанными до локтя рукавами, в светлых брюках и сандалиях на босу ногу, с чемоданом в руке, в третей декаде летнего месяца июля, на перрон Одесского железнодорожного вокзала ступила нога молодого человека. Будущего старшего механика на Российском флоте. Но кое-что интересное произошло с молодым человеком несколько ранее. Этим молодым человеком был я. А случилось вот что.


     Я принял твердое  решение поступить в Одесское мореходное училище. И , конечно, поспешил оповестить всю свою родню. Пусть порадуются вместе со мной.


      А мама сказала : «Какой ужас ! Не пущу ! Только через мой трупп !»
«Ну, началось !»,- подумал я с тоской в душе.


      А папа сказал : «Молодец, сын ! Только поступай на механическую специальность, механик — он везде механик !»


       Тогда мама сказала папе ; «Это все ты виноват ! Если бы не твои рассказы о море, то ребенок бы поступил в нормальный институт !»


     А бабушка, мечтательно закатив глаза, сказала : «Когда я была девушкой, на выданье, ко мне сватался морской офицер. А я ему отказала. Потому что мне нужен был дома муж, а не гость!»


      Тогда говорю я : «Молодец, Ба, отшила кавалера ! В противном случае я бы никогда не родился!" И тут же схлопотал от нее дружеский подзатыльник.


    А старший брат ничего не сказал, потому что учился в Медицинском институте в городе Ленинграде. Я лишился, может быть, самого решающего голоса.

 И понимая, что женская половина семьи может одержать очередную незаслуженную победу, только за счет своего численного превосходства, я заявил : «Если вы меня не отпустите и не дадите денег на дорогу, то я уйду и без вашего благословения ! Ломоносов, вон, пешком  с рыбным обозом пошел учиться. А я на попутках, автостопом доберусь до Одессы. И это красивой строкой впишется в мою биографию». А в последствии, когда я стану адмиралом, им всем будет стыдно ! И они войдут в историю как родичи не пускавшие учиться "нашего прославленного адмирала".

 Это оказался самый веский аргумент и они сдались, и отпустили, и благословили.


      На железнодорожном вокзале Киева меня провожали два моряка : мой отец и его товарищ и сослуживец Пал-Палыч. Отец в молодости служил на линкоре «Севастополь» и воевал на Черном море, а Пал-Палыч окончил, в свое время, Высшее Военно-Морское училище в Ленинграде. Было лето, период отпусков и каникул, потому на вокзале народу — не протолкнуться ! А билет заранее не был куплен. Батя по своему удостоверению ветерана войны сумел взять билет, но только в общий вагон. «Как, Сашка, поедешь в общем вагоне ?» «Конечно !» Моряки выпили по стопке за мой успех, обняли меня у вагона и сказали : «Ну, Саня, не подкачай !»


         Так я, сидя, и ехал до самой Одессы. А вагоны были похожи на плацкартные, но только с жесткими деревянными полками. На них сидели бок о бок и не было ни какой возможности прилечь. Вагон набит битком, но все это пустяки, я ведь ехал навстречу своей мечте !


          На какой-то очередной станции ко мне подсела девушка. Вернее, это я подвинулся, чтобы усадить ее рядом с собой. Симпатичная, в легком ситцевом сарафане и старше меня на пару лет. У нее был с собой какой-то невиданный заграничный чемодан и она ехала в Болгарию по молодежной путевке. Нас довольно плотно прижали друг к другу и я всю дорогу с большим и волнующим удовольствием мог ощущать упругость ее жаркого бедра. Мы много говорили и я готов был так ехать с ней хоть до Владивостока. Потом она спала у меня на плече, а я боялся пошевелиться, чтобы ее не разбудить. Плечо, конечно, затекло, но не отвалилось же ?  В суматохе и необустроенности абитуриентского быта я потерял записную книжку с ее адресом. Значит не судьба.


              Как говаривала наша незабвенная Ариадна Марковна Минчина, преподаватель русского языка и литературы и, по совместительству, классная дама 1-го взвода : «Мальчики с чемоданчиками приезжают в Одессу, чтобы стать моряками». Подумать только, еврейка учила нас русскому языку ! Но в Одессе и не такое бывало. Вот, таким же «мальчиком с чемоданчиком» вышел я из вагона поезда «Киев-Одесса» ранним утром июля месяца. Утро обещало погожий день, поливальные машины только что закончили умывать город. Вызов в училище лежал в кармане, а я хотел пить.

 На привокзальной площади нашел киоск-будочку под вывеской «Вино-воды» (раньше были такие), помимо заявленных товаров, в них еще торговали конфетами, печеньем, коржиками, папиросами в пачках и поштучно. Еще в таких киосках заправляли сифоны газированной воды для граждан.


              В киоске обитал старый и седой еврей. Обликом похожий на доброго льва. Протянув мелочь, я сказал : «Налейте, пожалуйста, стакан газированной воды». Добрый лев очнулся, поднял веки и произнес : «Молодой человек, не морочьте с утра мине голову. Вам с сиропом «да» или вам с сиропом «бэз»? Мне это так понравилось, что я, в подражании ему, бодро заявил : «Мне с сиропом «бэз» ! Он с подозрением покосился на меня, но ни чего не сказал.

 Ну здравствуй Одесса ! Давай знакомиться !


               О вступительных экзаменах я вам рассказывать не стану. Рутина и дело техники для того кто учился хорошо и у хороших учителей. А вот, что сопровождало мое житье в Одессе — это уже интересней. Забегая вперед, скажу, что экзамены я сдал успешно и теперь все упиралось в конкурсный отбор. В те годы популярность морской профессии была высока и еще в училище мы получали военную специальность и звание офицера запаса ВМФ. Таким образом, нас могли теперь призвать во флот не рядовыми, а только в качестве офицера. А это, как говорят в Одессе, «две большие разницы». Конкурс был где-то 14-15 человек на место, значительно выше, чем во многие ВУЗы страны. Абитуриенты, успешно сдавшие вступительные экзамены, разъезжались по домам и ждали вызов в училище или документы (если не прошли по конкурсу). А экзамены все продолжались и продолжались. Желающих стать моряками оказалось очень много. В период сдачи экзаменов нам предоставлялось общежитие, а питались мы сами и за свой счет.


    Наше училище располагалось по двум адресам, но на одной улице. Оно и сейчас там же находится, только улица теперь называется не Свердлова, а Канатная ( так она называлась до революции ). Свердлова 8 — это учебный корпус, а Свердлова 42 — это экипаж ( по вашему общежитие ). Начинается эта улица от порта и простирается почти до железнодорожного вокзала. Учебный корпус в старинном красивом здании. Училище было основано еще в царские времена, только меняло свое название. Нашему мареходному училищу уже 120 лет. А то, что у него было фактически два адреса, в последствии, сыграло со мной недобрую шутку.


     Когда я уезжал из дома, то мама сказала, что даст мне с собой только половину причитающихся мне денег. А вторую половину она пришлет денежным переводом по почте на адрес училища. Я рассчитал все и тратил деньги, а перевода все нет и нет. И почти целую неделю я практически голодал.


      Старался избегать тех мест где продают еду или ей пахнет. А запахов еды в южном городе хватает с избытком. У голодного человека сильно обостряется обоняние и я не раз помянул недобрым словом собаку Павлова с ее условными рефлексами и отделением слюны. Порой я ею захлебывался. На юге то шашлыками пахнет, то чебуреками или уличные торговки кричат : «А вот пирожки, пирожки горячие для вас ! С мясом, с яйцами и зеленым луком, с картошкой, с капустой !..» Чтоб им пусто было ! Что это я ? Они ведь не нарочно, они ведь совсем ни при чем.


      Решил пойти на пляж на целый день. Там хоть море и песок, можно купаться и не думать о жратве.


Я и тут промахнулся ! Вы не знаете как приходят на пляж «одесские мамочки» ? У них все с собой. Говорят, что в былые времена и самовар присутствовал. И вот я влип ! Приходит такая полная, веселая и говорливая «мамочка» со всем своим выводком и отабориваются рядом со мной. Расстилается подстилка как скатерть-самобранка, а на ней кастрюльки, судочки, баночки, коробочки... А в них... и домашние котлетки, и жареная рыба, и бутерброды, и пирожки, и овощи, и фрукты... Не в силах я перечислить все это изобилие, сейчас или бумага закончится, или чернила высохнут. А в довершении ко всему, конечно АРБУЗ !  Все, я умер !


       Наверняка, у меня были такие голодные глаза, что сердобольная «одесская мамочка» по имени «тетя Роза» говорит мне тоном не допускающим возражений : «А ну-ка, детка, иди сюда, к нам, и покушай моих котлет и, конечно, всего остального !» Дважды меня приглашать было не нужно, я не ломался и не кочевряжился, а стал уминать за милую душу все, что предлагала тетя Роза. «Как тебя зовут, детка ? И где твоя мама ?» Я рассказал все, о чем она спрашивала. Да и как же иначе ? Ведь добрейшая тетя Роза накормила меня. Накормила, хоть я и не просил. Чуткий человек,она все видит, все понимает сама. Тетя Роза еще вручила мне два рубля, в то время это целых два обеда в любой столовой. Ей даже пришлось на меня прикрикнуть, чтобы я взял эти два  рубля. И строго-настрого мне наказала, что если деньги не придут, то они почти каждый день на этом пляже и на этом месте. Я никогда не забуду эту замечательную женщину — настоящую «одесскую мамочку»!


       После того как меня накормили, голова моя прояснилась. Наступило прозрение. Я ведь обитал в экипаже и там проверял почту. А у моей мамы был только адрес учебного корпуса, там, где находится приемная комиссия и вся администрация училища, а это Свердлова 8 ! Почти бегом я отправился в учебный корпус, поинтересовался у дежурного где можно посмотреть почту. И почти сразу обнаружил потрепанный бланк-извещение на денежный перевод. Он лежал уже давно. Сам себя наказал ! Но это тоже входит в программу обучения самостоятельной жизни. У одного писателя, кажется мне, что у Ж. Амаду, есть такие слова : « В школе жизни нет каникул».


      Сдав экзамены и получив перевод из дома, я отправился теплоходом в Ялту. Там жили мои тетя, дядя и бабушка. У них я отдыхал после экзаменов и ждал решения приемной комиссии. Уже 25 августа. Я каждый день и по нескольку раз ныряю в почтовый ящик, что висит прямо на входной двери. С замиранием сердца, как приговор, жду вызов в училище, а если вдруг меня не приняли, то документы. 26-е вызова нет, 27-е нет как нет, 28, 29 — череда грустного ожидания, а 30-го мой дядя, Валентин Оттович, говорит мне : «Что-то непонятное. Дуй- ка племянничек в Одессу и выясняй все на месте».

 
        Купил я палубный билет ( это без места в каюте ) до Одессы. Теплоход «Россия» прибыл в Одессу рано утром и ошвартовался в порту. Тогда еще нового морского вокзала не было, его только строили. От порта до училища не очень далеко и, потому, я прошелся пешком. В учебном корпусе жизнь бьет ключом. 1-е сентября. Приемной комиссии уже нет. Подхожу к дежурному по учебному корпусу, курсанту 4-го курса и обрисовываю ему ситуацию. «Ты на какую специальность поступал ?» «На механическую.» «Давай, иди во внутренний двор, там салаги-механики получают робу. Увидишь высокого офицера, это их командир роты Ходарев. Узнай у него».


Внутренний двор учебного корпуса, он небольшой и заполнен сейчас сотней остриженных под «ноль» парней которые получают в подвале свою первую «робу» и счастливые, тут же, во дворе,  переодеваются из цивильного платья в морскую форму. Стоит шум и гам такой, что порой уши закладывает. А над всем этим безобразием возвышается подтянутая фигура морского офицера. Подхожу и обращаюсь, как положено по уставу : «Товарищ капитан-лейтенант, разрешите обратиться»? Он с интересом смотрит на меня и спрашивает : «Где служили?» Отвечаю, что еще не служил, просто детство мое прошло среди военных. Начал объяснять суть своего дела, но он тут же прервал меня, спросив : « Как ваша фамилия ?» Я назвался, а он мне : « Ну и где тебя носит ?! В ближайшую парикмахерскую, остричься под «ноль», получать «робу» и в строй ! Выполнять, бегом !!»


     В тот момент не было в мире человека счастливее меня! Парикмахерская располагалась не далеко от училища. Влетаю и плюхаюсь в кресло. Мастер, старик еврей, спрашивает : « И что мы сегодня соорудим, молодой человек ?» Счастливым голосом отчеканиваю : « Стрижка под «ноль» !» «Гляди, Соня, и этот туда же. Я скоро совсем разучусь делать прически. Нет, нужно переходить в другую парикмахерскую. И подальше от этой сумасшедшей мореходки». Но сам ворчал только для видимости, улыбаясь мне в зеркало и разделяя мое замечательное настроение.

 А через некоторое время я уже в строю, острижен по моде первокурсника, на мне мешковато висит еще не подогнанная «роба», а на ногах тяжелые рабочие ботинки, которые мы называем «гады». Топаем мы, пока в разнобой, в столовую. И в этом строю, с этими ребятами, я проживу лучшие свои четыре года с лишком. Мы за это время сдружимся, научимся носить морскую форму, пройдем практику в дальних морях и на кораблях Черноморского военно-морского флота, примем присягу и, наконец, выпустимся на флот механиками. Пока еще не опытными, а опыт придет с годами.

 Как говаривал Остап Бендер : «Лед тронулся, господа присяжные заседатели ! Парадом командовать буду Я !»


       P.S. А через год наконец-то выяснилось куда пропал мой долгожданный вызов в училище. Дядя Валя стал менять в Ялте на дверях наш почтовый ящик и обнаружил конверт с вызовом. Аккурат, между ящиком и оббивкой двери.

 Как по Н.Гоголю, «Пропавшая грамота», в том смысле, что и тут не обошлось без чертовщины.

               
                *   *   *   *   *