de omnibus dubitandum 119. 62

ЧАСТЬ СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (1918)

Глава 119.62. ПРОТИВОСТОЯНИЕ…

    Для того чтобы дать представление о настроении казаков и о положении в станицах, лежащих к северу от реки Дона, я, на основании личных впечатлений и докладов господ офицеров, останавлюсь на описании жизни и событий в станице Глазуновской после прихода туда с фронта 3-го Донского казачьего Ермака Тимофеева полка, одного из наиболее крепких полков донской конницы.

    3-й Донской казачий полк, один из блестящих полков императорской армии, гордый своими боевыми делами и железной дисциплиной, овеянный боевой славой дедов еще со времен Шёнграбена {4 (16) ноября 1805 г. в ходе русско-австро-французской войны у д. Шенграбен в Австрии арьергард русской армии (6 тыс.) под командованием П.И. Багратиона дал бой авангарду французской армии под командованием И. Мюрата, чтобы обеспечить отход главных сил русской армии М.И. Кутузова, отступавшей после переправы через Дунай к Цнайму. Потеряв 2 тыс. человек и задержав французов, арьергард 6 (18) ноября соединился с главными силами}, почти наполовину состоящий из георгиевских кавалеров, в числе которых был и известный всей России Кузьма Крючков, первый георгиевский кавалер Великой войны, находился в резерве в Бессарабии, в окрестностях города Белграда, залечивая свои раны и отдыхая после боев и славных дел в Восточной Пруссии, Галиции, Карпатах, Полесье и Добрудже, где у деревни Каранасуф конной атакой двух сотен есаулов Голубинцева и Красовского опрокинул, изрубил и забрал в плен, укрепившихся в деревне 7-ю и 8-ю роты и пулеметную команду 53-го пехотного болгарского полка и, развивая успех, очистил весь район, занятый частями болгарской конницы генерала Колева. Везде и всюду славные, боевые дела. Дух отцов витал над казачьими головами.

    Революция... С грустью выслушали казаки весть об отречении императора, опустились чубатые головы.

    Временное правительство... Приказ № 1, затем несчастье России - Керенский, затем большевики...

    Развал... Не стало фронта, и полк по зову атамана Каледина, сохранив полную дисциплину, во всеоружии, во главе с командиром полка, войсковым старшиной Голубинцевым, со всеми офицерами, 12 декабря 1917 года со станции Бельцы тронулся на Дон.

    Никто по пути не осмелился остановить или задержать полк, и только когда он подходил к станции Лозовая, из Полтавы и Харькова, чтобы перенять полк, шедший, по мнению большевиков, к атаману Каледину на помощь, двинуты были четыре эшелона большевиков.

    Торопясь домой и, не желая ввязываться в бой и задерживаться, полк не пошел навстречу красным, а, заняв станцию Лозовую, остановился для обороны и затем, разобрав за собою железнодорожный путь на четыре версты, через два дня беспрепятственно двинулся дальше.

    Вот уже близок Дон, но надо проехать красный Царицын, где сидит товарищ Минин {Минин Сергей Константинович (1882-1962) – член РСДРП с 1905 г., с сентября 1917 г. по июнь 1918 г. - городской голова Царицына, председатель штаба обороны Царицынского Совета}. Головной эшелон - две сотни и учебная команда - под общей командой есаула Красовского* был двинут командиром полка на Царицын с директивами действовать по обстановке.

    Медленно подходил эшелон к перрону. Вокзал запружен серой солдатской массой, щелкающей семечки. Закрытые вагоны; ни одного казака снаружи; таинственная тишина насторожила всех и удивила. Из классного вагона выходит начальник эшелона, за ним следуют в полной форме, с шевронами и георгиевскими крестами, два ординарца,  направляясь в город, в находившийся недалеко от вокзала военно-революционный комитет. Толпа солдат на перроне с удивлением расступается, давая дорогу.

    В военно-революционном комитете начальник эшелона требует дать паровоз для следования дальше. На поставленные в военно-революционном комитете вопросы и  условия начальник эшелона не счел нужным давать объяснений, а подтвердил категорически свое требование - выделить немедленно паровоз для дальнейшего следования, угрожая в случае задержки или отказа эксцессами, которые могут быть крайне печальными для военно-революционного комитета. Уверенность в собственных силах и настойчивость произвели впечатление, и путь полку был открыт.

    Рождество. Полк в родной станице Глазуновской. Но дОма не все благополучно: большевики нахлынули на Дон. События быстро подвигаются к худшему. В Усть-Медведице сменен окружной атаман и там властвует военный комиссар, изменник и предатель войсковой старшина Миронов (Филипп Кузьмич – Л.С.).

    В слободе Михайловке (см. фото), населенной мужиками, уже прочно обосновалась красная рвань. В январе в Михайловке зверски убито 36 офицеров, это к вопросу о так называемом белом терроре. Казаки колеблются, вид смущенный, смотрят хмуро. Общая растерянность. Начались митинги, созываемые усть-медведицкими гастролерами, на которых восхваляется Советская власть, завоевания революции, сулятся всякие блага, уговаривают казаков выбрать командный состав, дабы не показать себя “несознательными” и не отстать от революции.

    На одном из митингов приезжий из Усть-Медведицкого революционного комитета, чумазый солдат и еще какой-то делегат предлагают полку выбрать нового командира: “Товарищи, выбирайте казака, зачем обязательно офицера, вот мы в Усть-Медведицком комитете хотя и малограмотные, а работаем же, оно, правда, трудновато, но справляемся!”.

    Несколько казаков хмуро заявляют, что они довольны командиром и, нет надобности выбирать нового. “Да, это так, товарищи, - заявляет усть-медведицкий делегат, - может быть, он и хорош, но все же он барин, лучше бы своего, трудового казака”.

    Наконец, после долгих дебатов и пререканий, не желая, по-видимому, ударить лицом в грязь и показать себя “несознательными”, решают “просить командира полка и господ офицеров прибыть на митинг полка”.

    Здесь командиру полка, войсковому старшине Голубинцеву усть-медведицкие делегаты ставят вопрос: согласен ли он вести полк в Михайловку для борьбы с контрреволюционными бандами, наступающими с севера?

    Командир ответил, что считает войну законченной, а на братоубийственную войну он полк не поведет.

    Такой ответ казакам, уставшим от войны, импонировал, но делегаты и кучка своих крикунов настояли на своем. Начались выборы командира полка. Войсковой старшина Голубинцев ушел домой. “Честь” выборного командира была предложена по очереди всем офицерам, но все категорически отказались. Среди подхорунжих и вахмистров также не нашлось охотника баллотироваться в командиры.

    После долгих споров пришли к заключению: “Просить опять полковника Голубинцева”. Избрали делегацию.

    — Теперь он пошлет всех вас к такой-то матери, а нас выгонит! - заявили делегаты и отказались идти.

    Начались споры. Митинг затянулся. Простояв несколько часов на морозе без результата, казаки мало-помалу разошлись по домам. Оставшаяся кучка, человек 30, избрала командиром полка нестроевого казака Семена Пономарева, портного из очень бедной и малопочтенной семьи.

    “Дома у него не за что коня привязать!” - говорили про него казаки.

    Товарищ Миронов между тем настойчиво требовал полк в Михайловку, обещая деньги, сахар, одежду и т.п.

    Учитывая общее положение и, настроение казаков и имея еще ранее соответствующие инструкции от Войскового Атамана генерала Каледина, командир полка войсковой старшина Голубинцев отдал приказ об увольнении всех казаков полка в бессрочный отпуск с оружием. В тот же вечер и ночью благодаря старанию командиров сотен и офицеров, казаки, получив отпускные билеты и жалованье, разъехались по домам.

    Остался для ликвидации казенного имущества военно-революционный комитет, в который по секретному предписанию командира полка, с целью сохранения имущества от расхищения, да, и вообще как сдерживающее начало вошел подъесаул Попов Владимир Васильевич (убит в бою под Царицыном). Господам офицерам дана была возможность уехать, кто куда пожелал.

    На другой день после выборов новый “командир”, исполняя волю Миронова, приказал полку к 8 часам утра собраться в станице Скуришенской для следования в Михайловку, но на сборный пункт прибыли только “командир” и два казака, живших с ним в одной квартире, а остальные казаки полка уже были у себя на хуторах или оставались в Глазуновской, совершенно игнорируя распоряжение и, считая себя, в законном отпуску.

    Через несколько дней, 15 февраля, войсковой старшина Голубинцев уехал в Усть-Хоперскую станицу, дав соответствующие инструкции оставшемуся в Глазуновской есаулу Красовскому*.

*) КРАСОВСКИЙ Михаил Васильевич (дон.)(1885 -?) – уроженец станицы ?, ? отдела, Области Войска Донского. Отец – Василий, р. ? г. Мать - ?, р. ? г.
Окончил Алексеевское военное училище (1907). Хорунжий в 1907 г.
Чины:
на 1 января 1909г. - 12-й Донской казачий генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического полк, хорунжий
в июле 1914 г. 3-й Донской казачий Ермака Тимофеевича полк, сотник
в декабре 1917 г. 3-й Донской казачий полк, есаул
   
    Большая часть господ офицеров, также разъехалась по домам. Простились офицеры с казаками очень миролюбиво и даже сердечно. Уезжавший в Усть-Медведицу командир 4-й сотни есаул Коновалов Андроник** при прощании сказал казакам пророческую фразу: “Погодите, весной нас еще позовете!”.

**) КОНОВАЛОВ Андроник Николаевич (дон.)(1884 -?) - казак станицы Усть-Медведицкой, ? отдела, Области Войска Донского. Отец – Николай, р. ? г. Мать - ?, р. ? г.
Окончил Усть-Медведицкое реал. училище и Александровское военное училище по 1 разряду. Юнкером с 1905. Хорунжим с 1907 г.
Чины:
на 1 января 1909г. - 2-й Донской казачий генерала Сысоева полк, хорунжий
в июле 1914 г. 3-й Донской казачий Ермака Тимофеевича полк, сотник
в декабре 1917 г. 3-й Донской казачий полк, есаул, командир 4-й сотни.
   
    Характерно отметить, что вскоре после выборов командира к войсковому старшине Голубинцеву явился штаб-трубач Черников, член полкового военно-революционного комитета, один из наиболее, казалось бы, сочувствовавших новым порядкам, с просьбой о разрешении ему вступить в брак.

    — Зачем ты ко мне обращаешься, - заметил ему войсковой старшина Голубинцев, - теперь у вас есть выборный командир, к нему и отправляйся!

    — Что вы, ваше высокоблагородие, - взмолился Черников, - смеетесь, как я могу обращаться за разрешением к такой сволочи? Мне надо разрешение от настоящего командира, а не от Семки Пономарева!

    Итак, казаки разъехались по домам, остался военно-революционный полковой комитет, которому власть была, видимо, по душе. Но ни авторитетом, ни уважением революционный комитет не пользовался, ибо более хозяйственные казаки разъехались по своим хуторам и занялись хозяйством, а в комитете осталась лишь голь, которой домой незачем было особенно торопиться.

    Радикальную смену политической власти в России донские казаки восприняли как обычное явление той эпохи и в начале Гражданской войны большинство казаков, заняло позицию нейтралитета: «мы – не большевики, мы – не кадеты, мы – нейтралитеты».

    Большевики как истовые революционеры, ещё до прихода к власти в октябре 1917 года привыкли именовать казаков «нагаечниками», «сатрапами», «опорой самодержавия». Подчиняясь избранным классовым принципам, они объявили об отсутствии вражды к «трудовому казачеству» и призвали казаков-бедняков и середняков под свои знамёна, что дало определённый эффект: как известно, в начальный период Гражданской войны сравнительно небольшая часть казачества поддержала большевиков, однако лишь немногие тогда заняли негативную позицию.

    В частности, атаман Войска Донского А.М. Каледин, резко отрицательно относившийся к большевикам, как известно, предоставил на Дону плацдарм для формирования антибольшевистской Добровольческой армии под руководством генералов М.В. Алексеева и Л.Г. Корнилова (никакого плацдарма А.М. Каледин никому не предоставлял, он только предоставил свои бывшим соратникам место для укрытия).

    И никакой не А.М. Каледин пресёк первую попытку установления советской власти в Ростове н/Д. В этой ситуации отряд под командованием полковника Н.Н. Упорникова не только охранял самого Войскового атамана Каледина, но и поддерживал порядок и безопасность в городе {Ковалёв Е. По поводу статьи о «Донских партизанах» // Родимый край. 1966. № 63. С. 16}. Однако Войсковой атаман, к сожалению, не только не получил поддержки основной массы донцов, но и столкнулся с довольно жёсткой оппозицией в лице «красных» (кавычки мои - Л.С.) казаков-фронтовиков во главе с Ф.Г. Подтёлковым и М.В. Кривошлыковым.