Не умничай

– Не умничай! – обычно говорит начальник своему ведущему специалисту, когда тот начинает вдаваться в подробности, противоречит ему, начинает разбираться и, тем самым в неявном виде (а иногда и в явном, как Ахиллес!) ставит вопрос о компетенции руководителя, и соответствии его занимаемой должности. Обычно это случается в периоды кризисов.

(Особенно, когда сребролукий Феб напускает на армаду войска мор и язвы!)

– Не умничай! – Говорится это начальственным тоном патриция, который ставит обнаглевшего раба на своё место. Но, вынужден при этом, входить с ним в близкий контакт.

И ещё.

– Соблюдайте субординацию! – это уже попытка того же начальника разорвать дистанцию после сближения от первых слов, и скрыться за иерархией своего служебного положения.

Если вы проявите любознательность и откроете «Илиаду» Гомера, то уже в первой песне вы увидите в завязке именно этот конфликт между Ахиллесом – ведущим специалистом, и Агамемноном – Генеральным Царём ахейцев.

Это всегда означает одно и то же: «Я – Начайник! = Мне ПОЛОЖЕНО! А ты – не умничай тут!» Обычно это говорится с плохо скрываемым бессилием и злобой, и звучит постоянно с незапамятных времён. (И чем больше бессилия у верхов, тем больше злобы – это проверено и доказано тоже неоднократно).

Дальше, как всегда, начинаются угрозы. Потрясание своей амбицией. Оргвыводы. Санкции. Взыскания. Всё это делается принародно, с привлечением «широкой общественности» и хорошо организованным массовым одобрямсом. Тут чаще всего работает запугивание для основной массы, и подкуп для единиц избранных.

А «ведущий специалист» (обычно удерживаемый за златые кудри невидимой другим Афиной Палладой), плюёт с горечью в пол, отказывается сражаться на стороне жадного тупицы, и уходит к берегу моря, так и не набив гаду морду. А жаль!

И вот уже многие тысячи лет эти самые НАЧАЙНИКИ воруют из кармана ведущих специалистов свои богатства, и заставляют массу других расплачиваться за ошибки некомпетентного руководства: и чужим благополучием, и чужими жизнями. – А народ безмолвствует. Он в тайне сочувствует Ахиллесу. Но боится высунуться. Потому как, уж если Ахиллес отступил, то ему маленькому-неприметненькому тут вообще ловить нечего. – Он же не герой? Он просто с краю стоял! – Всё видел. Всё слышал. Всё понял. – Но… промолчал.





12:58:40 19.06.2020          77FACC024600





P.S.

Я знаю. Вы ждёте «Шторма». Ведь сегодня СРЕДА. 24 число. А предыдущая среда была 17. И Мудman, по вашему мнению, должен «колдануть» так, чтобы кругом разыгралась стихия. И только щепки полетели от всего старого миропорядка.

Нет. Я даже не Гудвин, фокусник, великий и ужасный обманщик, волшебник изумрудного города. Я всего лишь простой человек. Русский рядовой солдат. Годный к нестроевой службе в военное время. Я как последний защитник «брестской крепости», который продолжал все эти годы воевать на стороне Красной Армии. Не смотря на то, что и Генералы все давно перешли на сторону противника, и народ забыл своих классиков. И давно уже исповедует новую религию – религию ДЕНЕГ. И трудится исключительно ради «самовозрастания стоимости Капиталов» – в большинстве своём даже не отечественных, а именно западных.

Я все понимаю. Но ничего не могу изменить в одиночку. Если вы будете по-прежнему отмалчиваться и смотреть равнодушно, как власть и капитал топчут таких, как я. Вы не отдали на растерзание Эдварда Сноудена? Но ведь это сделали не вы! Это сделал Путин. Вставил «шпильку» американской власти. Вы не смогли защитить Джулиана Ассанджа. И о его судьбе уже все забыли. А скольких ещё безымянных героев вы пропустили между строк? Потому что действуете по старой народной присказке: мая хата с краю, ничего не знаю.

Почитайте мою записку с названием «За что я люблю Льва Толстого». Там я привёл его ответ на отлучение от церкви. Он как раз и говорит, что вряд ли на свете найдутся хотя бы несколько десятков людей, которые действительно бы интересовались его взглядами и разделяли его убеждения. И не только никаких увещеваний от церкви он не наблюдал, но и вообще никаких контактов с этой лживой организацией не имел. Они кинули в него своим постановлением синода и позаботились о создании у общества впечатления, о массовом и единодушном неприятии его взглядов, всеобщем осуждении и проклятии народном. Вот и всё.

Поэтому вся показательная процедура церкви в отношении его, есть не более чем «публичная порка» непокорного Ахиллеса царём Агамемноном.

Но ведь ничего не поменялось! Ни со времён Льва Толстого. Ни со времён Ахиллеса!!! Власть просто равнодушно смотрит на высказывания одиночек. А когда они её задевают уж очень-очень, то она просто отмахивается от них, как от надоедливых насекомых. Или начинает хлопать мухобойкой. Но при этом изображает себя внимательно внемлющей гласу народному, принимает красивые позы, кивает головой, мол, да-да. Мы вас слышим. Мы всё знаем. Мы всё понимаем. Мы всё учтём. И обязательно подумаем, как всё исправить.

Враньё это всё. Это ритуал. Который выполняет любая власть с незапамятных времён. И покончить с этим возможно только одним единственным способом. Марксом. И Лениным. Их марксистско-ленинской теорией. Мировой революцией. Построением сначала социализма. А потом и коммунизма. И отмиранием Государства. –  Да! Пока вы все не поймёте, что функции чиновника, стоящего над обществом, должны перейти к самому этому обществу – вы никогда ничего не измените.

А пока до вас не дойдёт, что Капитал – это не личная собственность. А общественная сила! Вы вообще не стронитесь с мёртвой точки.



7:24:48 24.06.2020          2BE8AAD34000




P.P.S.

А ещё, не могу удержаться, чтобы не процитировать Льва Толстого. Его публицистика – это высокое искусство здравого смысла, и его победа над пустым бездумным обрядом и формализмом.

Он начинал с маленьких публицистических заметок, статей. Потом объединял их, и неоднократно переделывал. Расширял круг вопросов. В его горизонт рассмотрения попадали всё новые и новые сферы жизни. И так он дошёл в своих размышлениях до основ, до тех столпов, на которых укреплено здание человеческой цивилизации.

Без сомнения. Лев Толстой непременно бы сошёлся во взглядах с Ульяновым-Лениным, потому что оба они были мыслителями равными Сократу. У них просто не хватило жизненного ресурса, времени, чтобы пройти весь путь, который они избрали. А их отличие в том, что Лев Толстой хотел перевернуть этот мир «снизу». – Поэтому он пошёл к мужику, крестьянину, в деревню. Начал учить маленьких детишек. Косить траву с мужиками. Носить косоворотку. Ограничивать своё эго. Своё неумеренное графское потребление.

А Ульянов-Ленин решил перевернуть этот мир «сверху». – Поэтому совершил государственный переворот и устроил диктатуру пролетариата. У него в руках был «ключик», тот самый – ключик от волшебной дверки в коморке Папы Карло! Той, которая была СПРЯТАНА!!! за старым холстом, с нарисованным на нём очагом! – Он понимал Маркса и его теорию. И хотел поделиться своим пониманием со всеми дураками. А они кивали головой, а ничегошеньки не понимали. Потому что они были куклами. А над ними стояли: начайник – директор Цирка Карабас-Барабас, капиталист – аптекарь Дуримар и ещё рядом ошивались нищие журналюги-идеологи – Лиса Алиса и Кот Базилио.

В сказке Алексея Толстого всё кончается тем, что все положительные герои уходят в волшебную страну. А все злые остаются в своём гнусном старом мире. Но в жизни всё вышло не так.

Ни Льву Толстому, ни Ульянову-Ленину не удалось увести свой народ в «Волшебную страну». Потому что в эту страну нельзя проникнуть через потайную дверку. Эту страну надо построить! Своими собственными руками.

А процитировать я хочу вам предисловие к огромной статье об Искусстве, которую Лев Николаевич писал на протяжении 15 лет! И каждый раз она его не удовлетворяла. Он переделывал, и переделывал. И, в конце концов, упустил из своих рук. Редактор московского психологического журнала Грот вымолил у него разрешение на печать его книжки в России. И вот, что из этого вышло.



Лев Николаевич Толстой

Предисловие к английскому изданию
«Что такое Искусство?»

Книга эта моя «Что такое искусство?» выходит теперь в первый раз в её настоящем виде. Она вышла в России в нескольких изданиях, но во всех в таком изуродованном цензурою виде, что я прошу всех тех, кого интересуют мои взгляды на искусство, судить о них только по книге в её настоящем виде. Напечатание же книги в изуродованном виде с моим именем произошло по следующим причинам. Сообразно уже давно принятому мной решению не подчинять свои писания цензуре, которую я считаю безнравственным и неразумным учреждением, а печатать их только в таком виде, в котором они написаны, я намеревался печатать книгу эту только за границей, но мой хороший знакомый, профессор Грот, редактор московского психологического журнала, узнав о содержании моей работы, просил напечатать книгу в его журнале. Грот обещал мне провести статью через цензуру в её целости, если я только соглашусь на самые незначительные изменения, смягчающие некоторые выражения. Я имел слабость согласиться, и кончилось тем, что вышла книга, подписанная мною, из которой не только исключены некоторые существенные мысли, но и внесены чужие и даже совершенно противные моим убеждениям мысли.

Произошло это таким образом. Сначала Грот смягчал мои выражения, иногда ослабляя их, заменял слова «всегда» – словами «иногда»; слова «все» – словами «некоторые»; слово «церковное» – словом «католическое»; слово «богородица» – словом «мадонна»; слово «патриотизм» – словом «лжепатриотизм»; слово «дворцы» – словом «палаты» и т.п., и я не находил нужным протестовать. Когда же книга была уже вся отпечатана, потребовано было цензурой заменить, вымарать целые предложения, и вместо того, что я говорил о вреде земельной собственности, поставить вред безземельного пролетариата. Я согласился и на это, и ещё на некоторые изменения. Думалось, что не стоит того расстроить всё дело из-за одного выражения. Когда же допущено было одно изменение, не стоило протестовать и из-за другого, из-за третьего. Так понемногу вкрались в книгу выражения, изменявшие смысл и приписывающие мне то, чего я не мог желать сказать. Так что, когда книжка кончилась печатанием, уже некоторая доля её цельности и искренности была вынута из неё. Но можно было утешаться тем, что книга и в этом виде, если она содержит что-нибудь хорошее, принесёт пользу русским читателям, для которых в противном случае она была бы недоступна. Но дело было не так. Nous comptions sans notre hote (франц.) = [Мы рассчитываем без хозяина]. После установленного по закону четырёхдневного срока книга была арестована и по предписанию из Петербурга сдана в духовную цензуру. Тогда Грот отказался от всякого участия в этом деле, и духовная цензура хозяйничала в книге уже как ей было угодно. Духовная же цензура есть одно из самых невежественных, продажных, глупых и деспотических учреждений в России. Книги, несогласные в чём-нибудь с религией, признанной за государственную в России, попадающие туда, почти все воспрещаются вовсе и сжигаются, как это было со всеми моими религиозными сочинениями, напечатанными в России. Вероятно, книгу эту постигла бы та же участь, если бы редакторы журнала не употребили всех средств для спасения книги. Результатом этих хлопот было то, что духовный цензор, священник, вероятно интересующийся искусством столько же, сколько я богослужением, и столько же в нём понимающий, но получающий хорошее жалование за то, чтобы уничтожить всё то, что может не понравиться его начальству – вычеркнул из книги всё то, что ему показалось опасным для его положения, и заменил, где нашёл это нужным, мои мысли своими, так, напр., там, где я говорю о Христе, шедшем на крест за исповедуемую им истину, цензор вычеркнул это и поставил «за род человеческий», т.е. приписал мне, таким образом, утверждение догмата искупления, который я считаю одним из самых неверных и вредных церковных догматов. Исправив всё таким образом, духовный цензор разрешил печатать книгу.

Протестовать в России нельзя; ни одна газета не напечатает; отнять у журнала свою статью и тем ввести редактора в неловкое положение перед публикой тоже нельзя было.

Дело так и осталось. Появилась книга, подписанная моим именем, содержащая мысли, выдаваемые за мои, но не принадлежащие мне.

Я отдал свою статью в русский журнал для того, чтобы, как меня убеждали, мысли мои, которые могут быть полезными, были усвоены русскими читателями – и кончилось тем, что я подписал своё имя под сочинением, из которого можно заключить то, что я считаю только лжепатриотизм дурным, а патриотизм вообще считаю очень хорошим чувством, что я отрицаю только нелепости католической церкви и не верю только в мадонну, а верю в православие и богородицу, что считаю все писания евреев, соединённые в Библии, священными книгами и главное значение Христа вижу в его искуплении своей смертью рода человеческого. И главное, утверждаю вещи, противные общепринятому мнению без всякого основания, так как причины, по которым я это утверждаю, пропущены, а ни на чём не основанные утверждения оставлены.

Я так подробно рассказал всю эту историю потому, что она поразительно иллюстрирует ту несомненную истину, что всякий компромисс с учреждением, не согласным с вашей совестью, – компромисс, который делается обыкновенно в виду общей пользы, неизбежно затягивает вас, вместо пользы, не только в признание законности отвергаемого вами учреждения, но и участие в том вреде, который производит это учреждение.

Я рад, что хотя этим заявлением могу исправить ту ошибку, в которую я был вовлечён своим компромиссом.

17 марта




Вот ради этой истины я и процитировал Льва Николаевича Толстого.

«…всякий компромисс с учреждением, не согласным с вашей совестью, – компромисс, который делается обыкновенно в виду общей пользы, неизбежно затягивает вас, вместо пользы, не только в признание законности отвергаемого вами учреждения, но и участие в том вреде, который производит это учреждение».

К чему я это говорю?

А всё к тому, что приняв правила игры Американского Бизнеса, мы смотрим сквозь пальцы на истины Маркса. И получается диковинная вещь: 172 года лежит у нас под носом Истина, но мы делаем вид, что её не существует. Только потому, что ПРИЗНАВ эту Истину, мы окажемся вне правил мировой рыночной экономики. Где главным остаётся Частная Собственность на средства производства. А Капитал, считается законной самовозрастающей стоимостью. Хотя это утверждение ПРОТИВОРЕЧИТ любому здравомыслию и даже всеми признаному за основу всего Мироздания Первому Закону Термодинамики – Закону Сохранения Энергии. Капитал не является САМО- возрастающей стоимостью!!! Потому что он растёт не сам! Он как пиявка Дуримара, присасывается к телу наёмного работника и высасывает из него кровь. Вот это и есть механизм возрастание стоимости Капитала. Вот откуда он получает свою ПРИБАВОЧНУЮ СТОИМОСТЬ.






9:57:26 24.06.2020          48A043B0D700