Гранатомётчики корабля

             "Морская история 3"  вне конкурса.

     Наш корабль находился на боевой службе в Средиземном море. Более года мы бессменно выполняли свои специфические задачи, постоянно перемещаясь с точки на точку. Точками назывались пронумерованные места якорных стоянок, разбросанные по всей акватории нейтральных вод. Постановку на якорь в этих точках нужно было согласовывать только со своим далёким начальством. Совершенно другое дело – присутствие в водах иностранного государства. Мало того, что нужно было заранее оповещать каждую страну о своём визите с указанием даты прибытия и даты убытия, так мы ещё были обязаны заморачиваться их диковинными правилами, нарушение которых было чревато последствиями: от штрафа до разрыва дипломатических отношений. Кроме официальных рамок поведения, были ещё и многочисленные бытовые, которые нигде не упоминались, но при игнорировании грозили не меньшими сюрпризами, чем административные.
     Взять, например, Египетскую Александрию. Находиться там приходилось в одном из трёх вариантов: либо пришвартованными к причалу, либо на внутреннем или внешнем рейде – на якорях. Поскольку в это время Египет воевал с Израилем, то и мы, как союзники арабов, находились под прицелом Израильских вооружённых сил. Поэтому, уходя из базы и возвращаясь в неё, предпочитали стоять в порту у стенки. По крайней мере не заминируют: вход в порт был под контролем. Местные береговые особенности общения с каждым разом становились всё привычнее. Однако освоить их полностью нам не хватило бы и многих лет! Приключения с теми, кто их ищет, случались на каждом шагу. Так некий молодой боцман с буксира решил пощупать своими руками, что же такое – публичный дом. Сославшись на поиск подарка для жены, он оторвался от своей группы и зашёл в заведение со специфическими знаками. Там ему предложили каталог фотографий "прекрасных дам", где он выбрал приглянувшуюся. Потребовали солидную сумму. К таким цифрам парень не был готов. Но что делать?! Не давать же задний ход! А дальше пошли сюрпризы, причём один кошмарнее другого. Юному романтику объяснили, что нужно сделать укол. При этом принесли шприц необычайно крупного размера и вогнали иглу в ягодицу. Немного погодя одна нога почти отнялась. Потом парню объяснили, как подняться на второй этаж и подсказали номер комнаты. Когда бедняга, волоча ногу, добрался до нужной двери, то на стук никто не отозвался. Дерзнул открыть её, безответную. Однако проём двери перекрывал барьер вроде прилавка, причём переступать его было высоко, а пролезать под ним - низко во всех отношениях. Если бы не вышедшая из строя нога, боцман перепрыгнул бы препятствие махом! Но пришлось опуститься на карачки! Из-за ширмы вышла полуголая дама и хромой романтик решил, что пора снимать лишнее. Он разулся у двери, повесил рубашку на спинку стула и взялся уже было за брюки, как в комнату вошли двое парней-арабов. Они стали угрожающе кричать на своём и размахивать кулаками. Действия развивались так стремительно, что и без перевода стало понятно: мордобой начнётся через две – три секунды. Их как раз хватило на то, чтобы мореман прыгнул на подоконник и с него – наружу! Площадкой приземления стала клумба с кустами роз. Парень глянул наверх. Окно за ним сразу же закрыли. Когда он пришёл в кафе с дожидающейся его группой, то сослуживцам было чему изумиться: несколько минут тому назад их товарищ, отправившийся за статуэткой обезьянки примерным джентльменом, вернулся назад с пустыми руками, голым торсом, в носках и ободранный!
- Ты что, за живой макакой прыгал по пальмам? – спросили его.
Но боцман молча отмахнулся от любопытных и погрузился в мрачные раздумья.
И только спустя неделю друзьям удалось добиться от него подробностей приключения вместе с клятвой никогда не ходить налево!
                ***
     Забавляло одно обстоятельство: в масштабах крупной политики мы были на стороне Египта, т.е. египтяне должны были быть нам почти братьями. Но на самом деле, встречаясь в городе, мы часто становились участниками конфликтов и драк. Сноровистые смуглые пацаны были уверены, что все туристы только и озабочены тем, как бы провернуть какую-нибудь бизнес-сделку: продать запасную фотоплёнку, обменяться зажигалками, купить бронзовую статуэтку фараона и т.п. Поэтому они в толпе народа сразу определяли иностранцев, подходили и спрашивали: «Бизнес?» Когда их дела не клеились и нервы начинали сдавать, бизнес-предложения становились короткими и злыми. Так однажды и к нашей четвёрке, прогуливающейся по городу, подошла группа парней и сразу же поинтересовались: «Бизнес?». Я шёл впереди в расстёгнутом пиджаке. Было жарко, и мы давно уже пожалели, что напялили на себя верхнюю одежду. Первый из арабов, уличных бизнесменов, подошёл ко мне и бесцеремонно похлопал рукой по пиджаку, где, как ему показалось, могло быть что-то для продажи. «Бизнес?» При этом его глаза были злыми. Наглость надо было рубить на корню. Я перехватил руку парня, оттолкнул её и постучал ладонью по его животу: «Бизнес?» Араб сложил ладонь правой руки и ударил меня под дых, как в карате – «Бизнес?». Но моя защита была на месте, и я тут же ответил ему в подбородок. Толпа друзей поверженного бизнесмена бросилась на нас в бой. Мы встали в круговую оборону. Внешности нашей корабельной тройки были самыми заурядными и привычными к уличным передрягам. А вот четвёртый, лейтенант, был прикомандированным к нам на боевую службу дублёром штурмана. Всё бы ничего, но он к тому же являлся любимым сыном высокого адмирала. Сам лейтенант на вид был маленьким и невзрачным, одним словом – не бойцом. И должен был вернуться на корабль целым и невредимым. Ему было сказано занять центр каре и в драку не ввязываться. Но как только бой разгорелся, этот тощий штурманёнок бросился в самую гущу и оказался неплохим боксёром. Унять его не было никакой возможности! Улица была запружена людьми, что мешало нападающим проводить манёвры с разбега. А ближний бой был нам на руку: весовые категории были на нашей стороне. Некоторые из толпы, наспех разобравшись в ситуации, пытались разнимать драку. В этой сложной кутерьме мы добрались до площади «Богдана Хмельницкого», как называли мы её за сходство памятников конного араба в Александрии и украинского лидера – в Москве. Здесь всегда дежурили усиленные наряды полиции.  Отсюда уже недалеко и до причалов!
На трапе нас встречал сам командир! Увидев наши лица, он спросил:
- Где штурманёнок?
Пришлось расступиться. Маленький лейтенант предстал во всей красе! Командир молча схватился за голову, как бы ощупывая её в последний раз! Но всё обошлось. До высокого адмирала весть о драке сына в Александрии не дошла!
      А вот с евреями ни в Союзе, ни за рубежом драться не приходилось. Зато по международным понятиям Израиль был нашим врагом… Ну не анекдот?!
                ***
     Утром рано, когда ещё весь личный состав безмятежно спал, со всех минаретов города начиналась молитва, причём всё громче и громче:
- Аллааааааа… - начинал первый мулла.
- Аллаааа, Аллаааа, Аллаааа… - подхватывали с остальных башен, едва светящихся в туманном мареве. Мужчины, застигнутые молитвой где бы то ни было, доставали свой походный коврик и молились на нём, стоя на коленях. Но однажды какой-то караульный на причале в священную минуту оказался без коврика! Он заметался, глаза его искали хоть что-нибудь, что могло бы изолировать его от земли. А муллы всё усиливали звук своих стараний! Наконец охранник увидел огромный якорь, опирающийся штоком на угол заводского сооружения. Обе лапы якоря располагались практически горизонтально и были в метре от земли. Бедняга со всех ног бросился к средству спасения и стал было забираться на лапу, но ему мешал соскальзывающий с плеча карабин. Пришлось быстро прислонить оружие к веретену якоря. Молитва с минаретов затопила уже весь город, когда охранник забрался на место. Большей экзотики арабского моления невозможно было представить! Картина была и трогательной, и забавной одновременно. Но фотографировать сокровенное мы посчитали неэтичным.
                ***
     Обычно продукты с причала на борт нам доставляли мальчишки-грузчики: голый верх-босые ноги. Они несли ящики и мешки только до условленного места на верхней палубе. Заходить во внутренние помещения корабля им было запрещено, потому что необычайно внимательные и проворные, эти сорванцы могла унести с собой всё что угодно, совершенно не беспокоясь о ценности предметов для корабля. Особенной популярностью в Египте пользовались изделия из меди и её сплавов. Всё потому, что такие металлы отдалённо напоминали золото. Из них делалось множество украшений и статуэток. Быть в Египте и не купить бронзовую Нефертити продвинутые туристы не могли. Поэтому во время погрузки продовольствия у всех дверей по маршруту грузчиков стояли назначенные матросы - пресекать попытки воровства. Но мы не учли одно обстоятельство: на верхней палубе было множество бронзовых пробок, к которым на длинных цепях были прикреплены щупы замеров уровней технического масла, топлива или воды в придонных цистернах. Эти бронзовые массивные пробки, которые отворачивались дозорной службой при помощи специального ключа-ворота, мальчишки вывинчивали пятками. Это же какие должны быть пятки!!! Если не успеть схватить прохиндея с поличным, свежевыкрученная пробка могла быть мгновенно брошенной в какую-нибудь проходящую (или специально поджидающую?) лодку.
                ***
     Периодически нам приходилось проводить ревизию продуктов, особенно скоропортящихся: мясных и рыбных. Очередной контроль морозильной камеры показал, что одна из свиных туш вызывает сомнения. Наверняка она была вполне годной. Но расход мяса в условиях лета Средиземного моря был небольшим, и его запасы позволяли избавляться от подозрений немедленно. В этих случаях везло рыбам! Однако у причала картина освобождения от подозрительного мяса приняла неожиданный оттенок. Как только свиную тушу вынесли с корабля и бросили в контейнер для отходов, стоящий на причале неподалеку, к нему сразу же подошёл какой-то араб и вытащил тушу наружу. Мы (два вахтенных у трапа и я, дежурный по кораблю) смотрели на происходящее с большим интересом. С других кораблей тоже следили за странным мужчиной. Неужели заберёт тушу домой?! Араб не обращал на нашу малочисленную публику никакого внимания. Он подтащил груз к берегу и немного погодя закричал и замахал руками мужчине, управлявшему лодкой под парусом. Тот мгновенно спустил парус и на вёслах подошёл к причалу. Оба оживлённо заговорили, поглядывая на свиную тушу. Наконец лодочник кивнул и отдал двадцать фунтов «владельцу». Ударили по рукам. Перетащили груз на лодку, которая сразу же отправилась прежним курсом. Мы, так же, как и зрители соседних кораблей, были в лёгком шоке. И оставаться бы нам в неведении, что же это была за сделка, да выручил охранник на причале. Он объяснил, что вытащивший тушу из свалки, был мусульманином, а лодочник, несмотря на то, что был в разы темнее «продавца» - христианином. Нашего шока только прибавилось!
                ***
     Арабы срочно вводили в строй повреждённые корабли, новостройки и корабли резерва. Мимо нас в море то и дело уходили их очередные надводные и подводные единицы под военно-морским флагом. Мы приветствовали друг друга, соблюдая субординацию. Первым приспускал флаг младший по рангу. Горнист трубил «Захождение». Все, кто находился на верхней палубе, становились к борту. Офицеры брали под козырёк. Не обходилось и без экзотики. Так однажды в порт зашёл английский эсминец с двумя волынщиками на сигнальном мостике. Их громкие волынки перекрывали все портовые шумы! Их пёстрые одежды шли вразрез привычному пониманию военно-морской формы. Но это было торжественно и самобытно! В общем, в Александрию влилась свежая струя! Все военные корабли, стоящие на рейде и у причалов, с удовольствием приветствовали этот эсминец, несущий свои многовековые традиции! Наверняка многие тогда подумали: вот бы и нам так же демонстрировать всему миру что-то из своего старинного и вечно живого! Но что? Разве что гусли или гармошку?
     Мы смотрели: если после выхода Египетского корабля из порта он поворачивал направо, значит – на войну, если налево – на отработку задач.   
     Между тем были подвергнуты бомбардировке некоторые объекты, где вместе с арабами работали и советские люди. Налёты стали постоянными. Очищая от мин Суэцкий канал, подорвался и затонул наш тральщик. Обстановка накалялась. Решено было: мужчинам оставаться на своих рабочих местах, а их семьи - детей и женщин – эвакуировать на родину, в Советский Союз. Средств для эвакуации людей из Египта катастрофически не хватало. Ждать, пока придёт подмога из Севастополя, не позволяли обстоятельства. Тогда нам было приказано вывезти людей из Александрии и идти максимальным ходом навстречу ближайшему гражданскому судну, готовому забрать пассажиров на свой борт! Поскольку наш военный корабль был союзником Египта, Израиль мог атаковать нас в любое время. Гражданские суда, считалось, были в меньшей опасности. Матросы и офицеры корабля решительно уплотнились, а освободившиеся каюты предоставили гостям – семьям наших строителей и специалистов.  Женщин и детвору незамедлительно доставили на причал, прямо к нашему трапу. Надо сказать, это были очень воспитанные люди! Сложное положение сделало взрослых озабоченными и неразговорчивыми. Даже маленькие дети были не по-детски тихими. Прибывших быстро распределили по местам, исходя из количества детворы в семьях. Всем прибывшим предстояло встраиваться в непривычные условия маленьких кают, узких коридоров и крутых трапов. С дамами пришлось провести несколько занятий, чтобы по сигналу тревоги они могли закрывать двери и задраивать иллюминаторы броневыми вставками, чтобы по трапам и узкостям в любое время двигались исключительно бегом. Такова специфика любого корабля, а военного - в особенности. Без казусов, конечно, не обходилось. Но эвакуируемые стойко переносили все тяготы и лишения свалившихся на них неожиданностей!
     Среди пассажиров выделялась девочка лет четырнадцати - пятнадцати. «Принцесса» - почему-то мелькнуло в голове. Её стать и манеры выдавали воспитание и твёрдость духа. Во время обеда она смотрела по сторонам и буквально впитывала особенности жизни офицеров кают-компании. Несмотря на разыгравшийся шторм, интерес её был романтическим и вдохновенным. Старший помощник представил гостям находящихся в кают-компании офицеров. Названные при этом вставали и делали небольшой кивок головой. Потом он, продемонстрировав незаурядную память, стал перечислять имена женщин и детей. Забавно было видеть, как они тоже привставали и по-офицерски кивали. Подошла очередь «принцессы». Старпом уже протянул в её сторону руку, как девочка, не дожидаясь, пока её назовут, привстала и звонко сказала – Соня!
«Софья» - твоё полное имя, - улыбнувшись заметил старший помощник.
- Нет, Соня, - повторила «принцесса», - полнее не нужно.
        Старпом кивнул и продолжил перечислять прибывших гостей. Немного погодя и офицеры корабля, и гости уже были заняты трапезой. Коки, как это было заведено с давних пор, в честь гостей блеснули традиционным украинским борщом и макаронами по-флотски. После скитаний с эвакуацией да с такой-то вкуснятиной на столах дамы и детвора не скрывали набежавший на них аппетит. Вестовые с удовольствием разносили добавку всем желающим… Соня первая закончила обед и, спросив разрешения командира, подошла к пианино. Качка мешала идти ровно, девочку смущали собственные неловкие шаги, и только сев на стул, она вновь обрела устойчивость. Война, море, шторм, рискованное плавание… И вдруг над всем этим тихо поплыла чудесная мелодия - «Осенний сон». Разговоры стихли, осталась только музыка. Но безоблачным было только начало. Все стали замечать, что пианистка бледнеет. Последний аккорд, пауза. Аплодисменты! Восторг был общим! А лейтенант-артиллерист, тихо приблизившись, не сводил с Сони пылающего взора.  Девочка приподнялась, чтобы привычно раскланяться. Но вдруг она отвернулась к пианино, быстро захлопнула крышку клавиатуры и судорожно согнулась. Принцессу стошнило. Она всхлипнула и выскочила из кают-компании. Вестовые быстро привели пианино в порядок.
         На следующее утро они по просьбе офицеров долго уговаривали её подняться к завтраку. Но юная красавица только краснела и крутила головой, - так передали посланные к ней матросы. Наконец отправили за ней того самого молодого и бойкого лейтенанта, рьяного поклонника её музыкального таланта. Тот кое-как уговорил гордое сокровище составить нам компанию. Когда «принцесса» об руку с лейтенантом вошла в кают-компанию, не восхититься этой картиной было невозможно!  Блестящая пара была награждена искренними аплодисментами. Соня оказалась необычайно чувствительной. Глаза её заблестели и из них брызнули слёзы! Девочка уткнулась в китель лейтенанта.
- Что значит – переходный возраст! Взрослеет... - подумал старпом, - не к маме побежала прятаться!
 Немного погодя Соня успокоилась. Её внимание заняли чай в непривычном подстаканнике, особенности флотской сервировки и темы офицерских разговоров. К обеду она была уже совершенно естественной и спокойной. Да и вчерашний шторм почти угомонился, напоминая о себе лишь лёгкой бортовой качкой.  Вечером, после ужина, принцесса сыграла для нас множество красивых мелодий. В заключение она повторила «Осенний сон», мельком взглянув при этом на офицеров, сидящих вблизи. Все заулыбались.
         А после полудня следующего дня предстояло расставание. Наши гости должны были пересесть на теплоход, который сразу же брал курс на Советский Союз. Вещи женщин и детей уже были предварительно собраны. С верхней палубы доносились команды швартовки борт о борт с теплоходом. Закончился обед и вестовые кают-компании убрали обеденную посуду. Наступила тишина. Командир встал и сказал:
- Нашему кораблю повезло участвовать в крупных мировых событиях! Надеюсь на скорое восстановление мира! А пока будем выполнять то, что приказано свыше и что диктует обстановка! Дорогие гости! Спасибо вам за визит! Он был внеплановым, коротким, но таким душевным! Знаю, что эта встреча останется в наших сердцах навсегда! Будьте счастливы!
         Наступили минуты прощания. Гости с блестящими глазами благодарили за приём. Офицеры взялись помочь с перегрузкой их личных вещей на теплоход. Женщины и дети уже стали подниматься на лайнер. Вдруг оттуда против движения стремительно спустилась Соня, подбежала к своему лейтенанту, сразу же ставшему счастливым, и протянула ему лист бумаги:
- Витя, это номер нашего телефона. Звони мне!
С этими словами она чмокнула растерявшегося лейтенанта в щёку и вернулась к трапу теплохода, с верхней палубы которого на неё с мягкой улыбкой смотрела мама.   
- Вот и ещё одна ниточка в будущее протянулась, - задумчиво сказал всезнающий старпом.
                ***
       Когда теплоход отошёл от нашего борта и стал быстро удаляться, когда руки прощания стали уже не видны, все взялись за свои плановые дела. Мне предстояло подготовить очередную партию гранатомётчиков для несения специфического контроля водного пространства вблизи корабля. Пока на борту находились гости, такое занятие было неуместным. В общем списке гранатомётчиков было более двадцати человек. Но некоторые из них иногда назначались на другие ответственные вахты и дежурства, кто-то отправлялся в командировку, кто-то мог банально заболеть. Так или иначе, но нужны были запасные люди, подготовленные к обращению со взрывчатыми боеприпасами, для участия в команде по безопасности корабля. Одна смена состояла из шести человек: по три с каждого борта. В обязанности этих бойцов входило не допустить минирование корабля вражескими подводными пловцами-диверсантами. Для этого они по сложному графику, составленному мной самим, бросали боевые гранаты на определённое расстояние от борта. Когда и с какой стороны полетит следующая граната, вычислить было невозможно. Тем более, что я разрешил бросать гранаты вне графика, если кому-то из гранатомётчиков покажется подозрительным любое движение под водой. Разрывы гранат под водой доставляли определённые неудобства экипажу корабля, особенно ночью и в тех кубриках, которые находились ниже ватерлинии. Но жизнь людей и корабля была дороже!
       Итак, двенадцать человек, отобранных для пополнения числа гранатомётчиков, были построены на площадке под левым крылом ходового мостика. Все они прошли предварительные занятия по устройству гранат, по работе с муляжами и отдельно – со взрывателями. Настало время практического занятия с Ф-1, именуемыми в народе «лимонками». Ровно в 11.00 вахтенный офицер дважды объявил по радио-циркуляру:
- На верхней палубе левого борта не находиться! Идут практические учения с гранатами!
  Я встал перед строем, достал гранату и ещё раз наглядно продемонстрировал, как привести её в боевое положение, разблокировав чеку, и как бросить гранату на безопасное расстояние. Ещё раз напомнил, что освобождённая при броске гранаты чека даёт отсчёт времени до взрыва – 4 секунды. С этими словами «лимонка», описав дугу согласно гравитационного поля Земли, ушла в воду, а немного погодя выбросила взрывом фонтан воды, издав при этом характерный глубинный звук.
- Всем понятно? – спросил я матросов.
- Так точно! – дружно прозвучало в ответ.
Сверху, с ходового мостика раздался голос командира корабля:
 - Вижу, гранатомётчики в работе?
- В работе, товарищ командир! – ответил я. После чего достал следующую гранату и протянул правофланговому. Тот взял её, уверенным движением выдернул кольцо и бросил гранату далеко в воду. Взрыв. Точно так же уверенно справился с задачей второй. Потом третий и т.д. Дошла очередь до шестого, матроса Ковалёва. Он так же уверенно взял гранату, вырвал кольцо и и тут его словно замкнуло: сначала он разжал пальцы, отпустив чеку, а потом стиснул гранату изо всех сил, словно стараясь остановить неизбежный отсчёт четырёх секунд! Самое время бросать гранату за борт! Но у Ковалёва перехватило дыхание, он оцепенел! Злосчастная граната была в двадцати сантиметрах от его головы и прямо перед моим лицом. Раздумывать было некогда. Удар левой по кулаку матроса с побелевшими от напряжения пальцами был такой силы, что, казалось, граната улетит вместе с рукой. «Лимонка» описала дугу и не успела как следует погрузиться, как раздался взрыв. Осколки ударили по борту корабля, не задев никого из моей команды. Над головой загремел голос командира. Из всей тирады, выпущенной им, было только одно литературное слово - моя фамилия. Немного остыв, он добавил одну из своих шуток:
- Чтоб это было в предпоследний раз!
Я подошёл к седьмому и спросил: понял ли он ошибку шестого. Ответ был утвердительным. Вручил ему гранату в полной уверенности, что с остальными пойдёт как по маслу. Когда гранаты бросили ещё двое или трое, я вернулся к Ковалёву. Нельзя было оставлять парня в том состоянии, в котором он находился.
- Ты всё понял? – спросил я его.
- Понял, - ответил он.
Матрос взял у меня протянутую ему гранату, соединил усики шплинта, выдернул кольцо и запустил «лимонку» в волны Средиземного моря. Взрыв. Когда с бросанием гранат было закончено, я подвёл итоги, не акцентируя внимание на Ковалёве. Впереди у моих бойцов были десятки и сотни гранат! Пусть думают об успехах! И правда, никто из ребят-гранатомётчиков ни разу не подвёл меня в своих многочисленных вахтах! Корабль с такими орлами был в полной безопасности! А с таким кораблём в безопасности и Родина!      
      Напрашивается небольшой вывод.  Нельзя ставить крест на ошибившихся людях. Это может надолго травмировать личность! Нужно найти шанс исправить случившуюся неудачу! Пусть даже некоторой ценой щекотания нервов. Доверие возвращает человека в строй и укрепляет уверенность в себе на всю жизнь!