А. С. Пушкин своими и чужими глазами

А.С. Пушкин: … А я, повеса вечно праздный,
                Потомок негров безобразный…
«Сущий бес в проказах, сущая обезьяна лицом; много, слишком много ветрености – да, таков Пушкин» (из юношеского стихотворения «Мой портрет», написанного на французском языке – А.А.).

… В другой газете объявили, что я собою весьма неблагообразен и что портреты мои слишком льстивы. На эту личность я не отвечал, хотя она меня глубоко тронула…(1830 г.)
… Я мнителен и хандрлив (каково словечко?)…(из письма – А.А.)

(со слов В.И. Даля): … товарищи мои все поседели да оплешивели, а я только что перебесился; вы не знали меня в молодости, каков я был; я не так жил, как жить бы должно; бурный небосклон позади меня, как оглянусь я…

(Из письма о пребывании в Кишиневе)... Я пью, как Лот Содомский и жалею, что не имею… ни одной дочки. Недавно выдался нам молодой денек – я был президентом попойки; все перепились и потом поехали по б….м.

... Здесь (в Петербурге - А.А.) хотят лепить мой бюст. Но я не хочу. Тут арапское мое безобразие предано будет бессмертию во всей своей мертвой неподвижности.

...Вчера мне встретилась (в Тригорском - А.А.) знакомая баба, которой не мог я не сказать, что она переменилась. А она мне: "Да и ты, мой кормилец, состарился, да и подурнел". Хотя могу я сказать вместе с покойной няней моей: хОрош никогда не был, а молод был (из письма жене 25 сентября 1835 г.).

Сверстники-лицеисты прозвали А.С. Пушкина «француз» (за свободное владение французским языком), а также «смесью обезьяны с тигром» (зафиксировано в дошедших до нас шуточных протоколах общих собраний бывших лицеистов, писанных, как правило, рукой А.С. Пушкина – А.А.).

Е.П. Янькова (московская барыня): …Саша (А.С. Пушкин в детстве – А.А.) был большой увалень и дикарь, кудрявый мальчик лет девяти… со смуглым личиком, не скажу, чтобы приглядный, но с очень живыми глазами, из которых искры так и сыпались… он с другими пустится в плясы, да так как очень он был неловок, то над ним кто-нибудь посмеется, то он весь покраснеет, губу надует, уйдет в свой угол, и во весь вечер никто его со стула тогда не стащит…Не раз про него говаривала Марья Алексеевна (бабушка поэта – А.А.): «Не знаю, матушка, что выйдет из моего старшего внука; мальчик умен и охотник до книжек, а учится плохо… то его не расшевелишь…, то вдруг так развернется, что его ничем и не уймешь…, нет у него средины. Бог знает, чем всё это кончится, ежели он не переменится».

В.П. Горчаков (кишиневский чиновник, 1820 г.):... молодой человек небольшого роста, но довольно плечистый и сильный, с быстрым и наблюдательным взором, необыкновенно живой в своих приемах, часто смеющийся в избытке непринужденной веселости и вдруг неожиданно переходящий к думе, возбуждающей участие. Очерки лица его были неправильны и некрасивы, но выражение души до того было увлекательно, что невольно хотелось бы спросить: что с тобою? Какая грусть мрачит твою душу?..; он пробирался между стульями со всей ловкостью и изысканною вежливостью светского человека..., беспрерывно краснел и смеялся, прекрасные его зубы показывались во всем блеске, улыбка не угасала...

А.М. Колосова (актриса): Угрюмый и молчаливый в многочисленном обществе, Саша Пушкин, бывая у нас, смешил своей резвостью и ребяческой шаловливостью. Бывало… вертится, прыгает, пересаживается… минуты на две приутихнет, а там опять начинает проказничать… Одним словом, это был сущий ребенок, но истинно благовоспитанный.

Жена В.А. Нащокина: Пушкин был невысок ростом, шатен с сильно вьющимися волосами, с голубыми глазами необыкновенной привлекательности… Ни один из его портретов не передал и сотой доли духовной красоты его облика – особенно его удивительных глаз…, в которых отражалась вся бездна дум и ощущений, переживаемых душою великого поэта. Других таких глаз я во всю мою долгую жизнь ни у кого не видала. Говорил он скоро, острил всегда удачно, был необыкновенно подвижен, весел, смеялся заразительно и громко, показывая два ряда ровных зубов, с которыми белизною могли равняться только перлы. На пальцах он отращивал предлинные ногти.

Е.Е. Кашкина (подруга П.А. Осиповой): …он (А.С. Пушкин – А.А.) мне невольно напоминает портрет того маленького животного, очень умного и смышленого, которое ты угадаешь без того. чтобы мне его называть… С тех пор, как он женился – это совсем другой человек – положительный, рассудительный, обожающий свою жену.

Е.Е. Синицына (поповна из Михайловского, дочь тверского священника): Это не русский? – спросила я… Показался он (А.С. Пушкин – А.А.) мне иностранцем, танцует, ходит как-то по-особому… легко, как будто летает… весь какой-то воздушный с большими ногтями на руках… Пушкин был очень красив; рот у него был очень прелестный с тонко и красиво очерченными губами и чудные голубые глаза. Волосы у него были блестящие, густые и кудрявые, как у мерлушки, немного только подлиннее… Ходил он в черном сюртуке, на туалет он обращал большое внимание… В комнате у него было множество туалетных принадлежностей, ногтечисток, разных щеточек и т.д.

...Вставал он по утрам часов в 9–10 и прямо в спальне пил кофе, потом выходил в общие комнаты, иногда с книгой в руках, хотя ни разу не читал стихов. После он обыкновенно или отправлялся к соседним помещикам, или, если оставался дома, играл с Павлом Ивановичем (П.И. Вульфом, дядей А.Н. Вульфа) в шахматы. Павла Ивановича он за это время сам и выучил играть в шахматы, раньше он не умел, но только очень скоро тот стал его обыгрывать. Александр Сергеевич сильно горячился при этом. Однажды он даже вскочил на стул и закричал: "Ну разве можно так обыгрывать учителя?" А Павел Иванович начнёт играть снова, да опять с первых же ходов и обыгрывает его. "Никогда не буду играть с вами… это ни на что не похоже…" – загорячится обыкновенно при этом Пушкин»

В.И. Даль (1833 г., передает рассказ уральской казачки Бунтовой): … только он (А.С. Пушкин – А.А.) со двора, бабы все так на меня и накинулись…(одна) говорит: «(Ты) Антихриста видела – когти-то у него какие…»
(передает донос уральских казаков оренбургскому начальству): Вчера… приезжал какой-то чужой господин, приметами: собой невелик, волос черный, кудрявый, лицом смуглый, и подбивал под пугачевщину и дарил золотом; должен быть антихрист, потому что вместо ногтей на пальцах когти.

А.П. Керн: … он был очень неровен в обращении, - то шумно весел, то грустен, то робок, то дерзок, то нескончаемо любезен, то томительно скучен, - и нельзя было угадать, в каком он будет расположении духа через минуту… Вообще, надо сказать, что он не умел скрывать своих чувств, выражал их всегда искренно… Когда же он решался быть любезным, то ничто не могло сравниться с блеском, остротой и увлекательностью его речи… Добрый, верный в дружбе, независимый, бескорыстный…
…он был так опрометчив и самонадеян, что, несмотря на всю гениальность – всем светом признанную и неоспоримую, - он, точно, не всегда был благоразумен, а иногда даже не умен. В том же смысле, как и Фигаро восклицает: «Ah! qu’ils sont b;tes les gens d’esprit!» (Ах, как они глупы, эти умные люди!)
…в нем было до чрезвычайности развито чувство благодарности: самая малейшая услуга ему или кому-нибудь из его близких трогала его несказанно… Помню еще одну особенность в его характере, которая, думаю, была вредна ему: он был более способен увлечься блеском, заняться кокетливым старанием ему нравиться, чем истинным глубоким чувством любви.

П.А. Вяземский: (шутливо об А.С. Пушкине) – фат, ветреник…

При всем добросердечии своем Пушкин был довольно злопамятен, и не столько по врожденному свойству и увлечению, сколько по расчету; он, так сказать, вменял себе в обязанность, поставил себе за правило помнить зло и не отпускать должникам своим. Кто был в долгу у него, или кого почитал он, что в долгу, тот, рано или поздно, расплачивался с ним, волею или неволею. Для подмоги памяти своей он держался в этом отношении бухгалтерского порядка: он вел письменный счет своим должникам настоящим или предполагаемым; он выжидал только случая, когда удобнее взыскать недоимку. Он не спешил взысканием, но отметка должен не стиралась с имени. Это буквально было так. На лоскутках бумаги были записаны у него некоторые имена, ожидавшие очереди своей; иногда были уже заранее заготовлены про них отметки, как и когда взыскать долг, значившийся за тем или другим… Но если Пушкин и был злопамятен, то разве мимоходом и беглым почерком пера напишет он эпиграмму, внесет кого-нибудь в свой "Евгений Онегин" или в послание, и дело кончено... В действиях, в поступках его не было и тени злопамятства, он никому не желал повредить.

...Кишиневский Пушкин ударил в рожу одного боярина и дрался на пистолетах с одним полковником, но без кровопролития. В последнем случае вел он себя, сказывают, хорошо. Написал кучу прелестей... Он, сказывают, пропадает от тоски, скуки и нищеты...

...Краска вспыхивала в лице его. В нем этот детский и женский признак сильной впечатлительности был несомненное выражение внутреннего смущения, радости, досады, всякого потрясающего ощущения.

М.А. Корф: Начав еще в Лицее, он, после, в свете, предался всем возможным распутствам…Должно удивляться, как здоровье и самый талант его, выдерживали такой образ жизни… У него были только две стихии: удовлетворение плотским страстям и поэзия, и в обеих он ушел далеко.


А.И Тургенев: Пушкина-Сверчка (прозвище, данное А.С. Пушкину в литературном обществе «Арзамас»)  я ежедневно браню за его леность и нерадение о собственном образовании. К этому присоединились и вкус к площадному волокитству, и вольнодумство, также площадное, восемнадцатого столетия…, он разоряется на мелкой монете!.. Сверчок прыгает по бульвару и по б….м, а ввечеру иногда играет в банк… Но при всем беспутном образе жизни он кончает четвертую песнь поэмы («Руслан и Людмила» - А.А.)… Венера пригвоздила Пушкина к постели и к поэме… Первая венерическая (в подлиннике – нецензурное слово – А.А.) болезнь была и первою кормилицей его поэмы.

А. Муханов (декабрист): Он (А.С. Пушкин – А.А.) стократ занимательнее в мужском обществе, нежели в женском.

Н.В. Гоголь: … Пушкина нигде не встретишь, как только на балах. Там он протранжирит всю жизнь свою, если только какой-нибудь случай и более необходимость не затащут его в деревню.
... Как весь он оживлялся и вспыхивал, когда дело шло к тому, чтобы облегчить участь какого-нибудь изгнанника или подать руку падшему.

В. И. Колосов (тверской краевед, приводящий слова некоего обывателя Твери): Как он (А.С. Пушкин – А.А.) напомнил мне обезьяну!..

А.Г. Хомутова (московская писательница, знакомая М.Ю. Лермонтова и семейства Римских-Корсаковых): Я… издали наблюдала это африканское лицо…, по которому так и сверкает ум.

В.Ф. Вяземская: Я начинаю думать, что Пушкин менее дурен, чем кажется… если бы он был менее дурен собою, я назвала бы его Керубином… он ужасно смешной… совершает только ребячества, но именно это свернет ему шею – не сегодня, так завтра.

Д.Ф. Фикельмон: …рядом с ней (женой А.С. Пушкина – А.А.) его уродливость еще более поразительна, но когда он говорит, забываешь о том, чего ему не достает, чтобы быть красивым; … его разговор так интересен, сверкающий умом без всякого педанства… Он перестает быть поэтом в ее (жены А.С. Пушкина – А.А.) присутствии; мне показалось, что он  вчера испытывал все мелкие ощущения…, какие чувствует муж, желающий, чтобы его жена имела успех в свете.

Е.И Голицына: (Пушкин) – малый предобрый и преумный.

А.И. Подолинский (выпускник Петербургского университетского пансиона, 1825 г.):... увидел я в буфетной комнате... молодого человека, которого по костюму принял за полового. Наряд был очень не представительный: желтые нанковые небрежно надетые шаровары и русская цветная измятая рубаха, подвязанная вытертым черным шейным платком, кудрявые, довольно длинные и густые волосы развевались в беспорядке. Вдруг эта личность быстро подходит кл мне с вопросом: "Вы из Царскосельского лицея?" На мне еще был казенный сюртук, по форме одинаковый с лицейским. Сочтя любопытство полового неуместным..., я отвечал довольно сухо. "А! Так вы были вместе с моим братом". Это меня озадачило, и я уже вежливо просил назвать мне свою фамилию. "Я - Пушкин. Брат мой Лев был в вашем пансионе"... Легко можно представить, как я, семнадцатилетний школьник, был обрадован неожиданною встречею и сконфужен моею опрометчивостью.

В.А. Соллогуб: … перед нами… сидел человек с некрасивым, но необыкновенно выразительным лицом и курчавыми темными волосами…
«Александр Сергеевич, я еще буду иметь счастливый случай с вами повстречаться у Х (тогдашнего модного писателя), - проговорил я почтительно, но вместе с тем стараясь придать своему голосу равнодушный вид, « что вот, дескать, вот к каким тузам мы ездим». Пушкин посмотрел на меня с той особенной, одному ему свойственной улыбкой, в которой как-то странно сочеталась самая язвительная насмешка с безмерным добродушием. «Нет, - отрывисто сказал он мне, - с тех пор, как я женат, я в такие дома не езжу»...
...Он в лице Дантеса искал или смерти, или расправы с целым светским обществом.

И.А. Гончаров (брат жены А.С. Пушкина): С первого взгляда наружность его (А.С. Пушкина) казалась невзрачною. Среднего роста, худощавый, с мелкими чертами смуглого лица. Только когда вглядишься пристально в глаза,  увидишь задумчивую глубину и какое-то благородство в этих глазах, которых потом не забудешь. В позе, жестах, сопровождающих его речь, была сдержанность светского, благовоспитанного человека. Лучше всего, по-моему, напоминает его гравюра Уткина с портрета Кипренского… У него было небольшое лицо и прекрасная, пропорциональная лицу, голова с негустыми кудрявыми волосами.

В.Ш. Горчаков (из кишиневских воспоминаний): В числе многих, особенно обратил мое внимание вошедший молодой человек небольшого роста, но довольно плечистый и сильный, с быстрым и наблюдательным взором, необыкновенно живой в своих приемах, часто смеющийся в избытке неприрожденной веселости, и вдруг неожиданно переходящий к думе, возбуждающей участие. Черты его лица были неправильны и некрасивы, но выражения думы до того увлекательны, что невольно хотелось бы спросить: что с тобой? Какая грусть мрачит твою душу?
Одежду незнакомца составлял черный фрак, застегнутый на все пуговицы, и такого же цвета шаровары. Кто бы это, подумал я, и тут же узнал — это Пушкин, знаменитый уже певец «Руслана и Людмилы».

М.П. Погодин: … это был среднего роста, почти низенький человечек с длинными, несколько курчавыми по концам волосами, без всяких притязаний, с живыми быстрыми глазами, вертлявый, с порывистыми ужимками, с приятным голосом, в черном сюртуке, в темном жилете, застегнутом наглухо, в небрежно завязанном галстуке… мы услышали простую, ясную, внятную и вместе поэтическую, увлекательную речь…
… (в интимных суждениях А.С. Пушкина о женщинах – А.А.) много было сального, которое не нравилось.

И.С. Аксаков: С неделю тому назад завтракал я с Пушкиным, Мицкевичем и другими у Погодина. Пушкин держал себя ужасно гадко, отвратительно… (Мицкевич, послушав А.С. Пушкина – А.А.) два раза принужден был сказать: «господа, порядочные люди и наедине и сами с собой не говорят о таких вещах».

С.Л. Пушкин (брат А.С. Пушкина): Женщинам Пушкин нравился – он бывал с ними необыкновенно увлекателен и внушил не одну страсть на веку своем… разговор его становился необыкновенно заманчив.
... [брат] к славе вообще равнодушен не был...

И.И. Пущин: Пушкин с самого начала был раздражительнее многих и потому не возбуждал общей симпатии. В нем была смесь излишней смелости с застенчивостью, и то и другое невпопад, что тем самым ему вредило. Главное, ему не доставало того, что называется тактом...
... (В январе 1825 г., в Михайловском - А.А.) я увидел его. Он мало переменился, только оброс бакенбардами...

А.Н. Вульф: Пушкин говорит очень хорошо; пылкий проницательный ум обнимает быстро предметы; но эти же самые качества причиною, что его суждения об вещах иногда поверхностны и односторонни…Его светский блестящий ум очень приятен в обществе, особенно женском… Одним блестящим своим умом он приобретает благосклонность (женщин – А.А.)…
(Пушкин) возвратился из Арзрума точно таким, каким туда поехал, весьма циническим волокитою.

Е.И. Фок (барыня, жительница Тригорского): Это был человек симпатичнейший, неимоверно живой, в высшей степени увлекающийся, подвижный, нервный. Кто его видел - не забудет уже никогда.

М.И. Осипова: Дочке так хотелось дразнить его (показывая А.С. Пушкину вырезанные из бумаги фигурки обезьяны - А.А.). Он страшно рассердится, а потом вспомнит, что имеет дело с ребенком, и скажет только: "Вы юны, как апрель".

А.А. Оленина: Бог, даровав ему гений единственный, не наградил его привлекательной внешностью. Лицо его было выразительно, конечно, но некоторая злоба и насмешливость затмевали тот ум, который виден был в голубых  или, лучше сказать, стеклянных глазах его. Арапский профиль, заимствованный из поколения матери, не украшал лица его. Да прибавьте к тому ужасные бакенбарды, растрепанные волосы, ногти как когти, маленький рост, жеманство в манерах, дерзкий взор на женщин, которых он отличал своей любовью, странность нрава природного и принужденного и неограниченное самолюбие – вот все достоинства телесные и душевные, которые свет придавал русскому поэту  XIX столетия. Говорили еще, что он дурной сын…, распутный человек, но, впрочем, вся молодежь почти такова… Среди особенностей поэта была та, что он питал страсть к маленьким ножкам…
(со слов внучки Ольги): В его обществе никому никогда скучно не могло быть – такой он был веселый, живой, интересный, особенно в интимном кругу, когда он чувствовал, что к нему относятся доброжелательно.

А.О. Смирнова-Россет: Пушкин – любитель непристойного… Иногда (он) был необыкновенно весел и забавен. У него была неистощимая mobilite d'esprit (подвижность ума)… Наталья Николаевна (жена А.С. Пушкина – А.А.) ревновала его ко мне… «Мне досадно, - говорила она, - что ему с тобой весело, а со мной он зевает…»
... никого не знала я умнее Пушкина. Ни Жуковский, ни князь Вяземский спорить с ним не могли - бывало, забьет их совершенно. Вяземский, которому очень не хотелось, чтоб Пушкин был его умнее, надуется и уж смолчит, а Жуковский смеется: "Ты, брат Пушкин, черт тебя знает, какой ты - ведь вот ичувствую, что вздор говоришь, а переспорить тебя не умею, так ты нас обоих в дураки и записываешь".

Н.Д. Киселев: …никогда не мог себе объяснить эту антитезу перехода (состояния духа А.С. Пушкина – А.А.) от непристойного к возвышенному.

Е.М. Хитрово (дочь М.И. Кутузова, мать Д.Ф. Фикельмон – о жизни А.С. Пушкина): Как можно такую прекрасную жизнь бросать за окошко?!

М.Я. фон Фок (управляющий Третьим отделением, 1826 г.): Пушкин… известен за мудрствователя…, который проповедует последовательный эгоизм с презрением к людям, ненависть к чувствам, как и к добродетелям, наконец, - длительное стремление к тому, чтобы доставлять себе житейские наслаждения ценою всего самого священного. Это честолюбец, пожираемый жаждою вожделений, и, как примечают, имеет столь скверную голову, что его необходимо будет проучить при первом удобном случае.

И.А. Гончаров: ... с первого взгляда внешность его казалась невзрачною. Среднего роста, худощавый, с мелкими чертами смуглого лица... Лицо его, матовое, суженное книзу, с русыми бакенами и обильными кудрями волос, врезалось в мою память и доказало мне впоследствии, как верно изобразил его Кипренский на известном портрете... В позе, жестах была сдержанность светского благовоспитанного человека... У него была прекрасная, пропорциональная лицу голова с негустыми кудрявыми волосами.

И.С. Тургенев: ... я столкнулся с человеком среднего роста, который, уже надев шинель и шляпу и прощаясь с хозяином (профессором Плетневым - А.А.), зычным голосом воскликнул: "Да! Да! Хороши наши министры! Нечего сказать!", засмеялся и вышел. Я успел только разглядеть его белые зубы и живые быстрые глаза. Каково же было мое горе, когда я узнал потом, что этот человек был - Пушкин.
... за несколько дней до его смерти я видел его в зале Энгельгардта... Помню его смуглое небольшое лицо, оскал белых крупных зубов, висячие бакенбарды, темные желчные глаза под высоким лбом почти без бровей - и кудрявые волосы... вообще он казался не в духе..., словно с досадой повел плечом и отошел в сторону.

К.А. Полевой: В 1828 году Пушкин был уже далеко не юноша, тем более что после бурных годов первой молодости и тяжких болезней он казался по наружности истощенным и увядшим; резкие морщины виднелись на его лице; (но) он все еще хотел казаться юношею…
... Перед конторкою стоял человек, немного превышавший эту конторку, худощавый, с резкими морщинами на лице, с широкими бакенбардами, покрывающими всю нижнюю часть его щек и подбородка, с тучею курчавых волос. Ничего юношеского не было в этом лице, выражавшем угрюмость, когда оно не улыбалось...
… когда к нему приходил гость, он усаживался за столик и, разговаривая, чистил, обтачивал и приглаживал свои ногти, такие длинные, что их можно назвать когтями…
Известно, что он вел довольно сильную игру (в карты – А.А.) и чаще всего продувался в пух… Зато он был удивительно умен и приятен в разговоре, касавшемся всего, что может занимать образованный ум… Говоря о своем авторском самолюбии, он сказал: «Когда читаю похвалы моим сочинениям, я остаюсь равнодушен, я не дорожу ими, но злая критика, даже бестолковая, раздражает меня»…
Он отвечал (на замечание К.А. Полевого о том, что в сочинениях Пушкина встречается «искренняя веселость» - А.А.), что в основании характер его – грустный, меланхолический, и если он бывает иногда в веселом расположении, то редко и ненадолго… Нельзя было оскорбить Пушкина более, как рекомендуя его знаменитым поэтом…

А.П. Ермолов (1829 г.): Был у меня Пушкин… В первый раз не знакомятся коротко, но какая власть высокого таланта!.. Вот это поэзия! Это не стихи нашего знакомого Грибоеда, от жевания которых скулы болят…
(В передаче П.И. Бартенева): … Можно позволить убить всякого другого человека, будь он вельможа и знатный – таких завтра будет много, а этих людей (имеются в виду А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов – А.А.) не скоро дождешься.

М.Ф. Орлов (генерал): …иногда езжу верхом. Третьего дня поехал со мной Пушкин и грохнулся оземь. Он умеет ездить только на Пегасе, да на донской кляче.

А.С. Гангеблов (декабрист, участник кавказской кампании 1829 г.): …это был Пушкин, в кургузом пиджаке и маленьком цилиндре на голове… Во время пребывания в отряде Пушкин держал себя серьезно…, сходился только с прежними своими знакомыми, при посторонних же всегда был молчалив и казался задумчивым.

И.Б. Потокский (молодой офицер, участник кавказской кампании 1829 г., Тифлис): … сердечная доброта его (А.С. Пушкина, ухаживавшего за раненым Потокским – А.А.) меня трогала до слез… К нам в комнату неожиданно влетел Пушкин… На Пушкине был широкий белой материи турецкий плащ, а на голове – красная феска… (мы) посетили свежую тогда могилу Грибоедова, перед коей Александр Сергеевич преклонил колена и долго стоял, наклонив голову, а когда поднялся, на глазах были заметны слезы…

П.Г. Ханжонков (казачий есаул; записано журналистом В. Пашковым): … офицеры любили его (А.С. Пушкина – А.А.) за живость ума, остроту слов, веселость и славное такое обращение со всеми… На всех офицеров Пушкин имел большое влияние и, как магнит, притягивал к себе… Александр Сергеевич любил-таки и покутить в кругу молодежи… он был душою общества…; от (сказанного им экспромтом – А.А.) тоста мы повалились со смеху и закричали ему «браво»…; а сам-то он говорит увлекательно, красноречиво, так и сыплет…; голос у него был славный, звучный и приятный; глаза постоянно искрились, а когда он поворачивал голову, то кудрявые волосы его сотрясались.

М.В. Юзефович (офицер, участник кавказской кампании 1829 г.): …Как теперь вижу его, живого, простого в обращении, хохотуна, очень подвижного, даже вертлявого, с великолепными большими, чистыми и ясными глазами, с белыми блестящими зубами, о которых он очень заботился, как Байрон. Он вовсе не был смугл, ни черноволос, как уверяют некоторые, а был вполне белокож, и с вьющимися волосами каштанового цвета. В детстве он был совсем белокур, каким остался брат его Лев. В его облике было что-то родное африканскому типу… черты лица были у него приятные, и общее выражение очень симпатичное. Его портрет работы Кипренского похож безукоризненно. В одежде и во всей наружности была заметна светская заботливость о себе. Носил он и у нас щегольской черный сюртук с блестящим цилиндром на голове, а потому … солдаты … принимали его за полкового священника и звали драгунским батюшкой. Он был чрезвычайно добр и сердечен.

Безымянный офицер Кавказского корпуса ( 1829 г, Арзрум): Тут же увидел я … нашего поэта …в черном фраке; выдававшаяся нижняя часть лица его, осененная густыми бакенбардами, обнаруживала в нем африканское происхождение, а вместе с тем выражала пылкость чувств и силу страстей; небольшие глаза его блестели живостью и остротою ума.

Граф Паскевич-Эриванский: … человек он был дурной.

Император Николай Первый (22 февраля 1837 г.): … мнение твое (Паскевича – А.А.) о Пушкине я совершенно разделяю, и про него можно справедливо сказать, что в нем оплакивается будущее, а не прошедшее.

Е.А. Энгельгардт (директор Царскосельского лицея. 1831 г.): В нем (А.С Пушкине – А.А.) только и было хорошего, что его стихотворческий дар, да и тот, кажется, исчезает…

Т.Д. Демьянова (популярная московская певица первой половины XIX, цыганка): … небольшой ростом, губы толстые, и кудлатый такой… И только он (А.С. Пушкин – А.А.) меня увидел, так и помер со смеху, зубы белые, большие, так и сверкают… «Поваренок, кричит, поваренок!»…, он мне очень некрасив показался. И сказала я своим подругам по-нашему, по-цыгански: «Гляди(те), гляди(те), как нехорош, точно обезьяна»… Они так и упали со смеху. Он приставать: «Что ты сказала?»… - Сказала, что «вы надо мною смеетесь, «поваренком назвали»… Я ему спела… (Он) кричит: «Радость ты моя, ты бесценная прелесть, не поваренок!… Ахти мне, кричит, радость моя, из-за тебя забыл, что меня жид-кредитор ждет!» Схватил шляпу и выбежал как сумасшедший…

М.Ф Каменская (племянница А.Ф. Закревской, одной из любовниц А.С. Пушкина – А.А.): …Он (А.С Пушкин – А.А.), ревнуя ее (А.Ф. Закревскую – А.А.) за то, что она занимается с кем-то больше, чем с ним, разозлился на нее и впустил ей в руку свои длинные ногти так глубоко, что показалась кровь.

Л.Н. Майков: Женатый Пушкин сам избегал поддерживать знакомство с особами, за которыми ухаживал в прежнее время.

О.С. Павлищева (сестра А.С. Пушкина): Брат говорил мне, что иногда чувствует себя самым несчастным существом – существом, близким к сумасшествию, когда видит свою жену разговаривающей и танцующей на балах с красивыми молодыми людьми.

А.С. Андреев (1827 г.): Первые особы, мне встретившиеся, был барон Дельвиг и с ним под руку идущий, небольшого роста, смуглый и с курчавыми волосами… (Дельвиг) сказал: «Это Пушкин»… Одежда на нем была вовсе не петербургского покроя, в особенности же картуз престранного вида (это были первые дни его приезда из Бессарабии – А.А.)… Он … сказал: «Я ударил об наковальню русского языка, и вышел стих – и все начали писать хорошо».

И.И. Лапин (торговец на Святогорской ярмарке):... я имел счастие видеть Александра Сергеевича г-на Пушкина, который некоторым образом удивил странной своею одеждою, а например: у него была надета на голове соломенная шляпа; в ситцевой рубашке, опоясавши голубою ленточкою, с предлинными черными бакенбардами, которые более походят на бороду; также с предлинными ногтями, которыми он очищал шкорлупу в апельсинах, и ел их с большим аппетитом, я думаю, около полдюжины (это малограмотное описание корреспондирует с исключенным автором из 38-й строфы "Евгения Онегина" фрагментом, касающемся одеяния главного героя:

"... Носил он русскую рубашку,
Платок шелковый кушаком,
Армяк татарский нараспашку
И шляпу с кровлею, как дом...").

А.Н. Вульф: Пушкин вышел на Святогорскую ярмарку в русской красной рубахе, подпоясанный ремнем, с палкой и в корневой шляпе, привезенной им еще из Одессы.

П. Парфенов (кучер из Михайловского): ... (А.С. Пушкин) ходил эдак чудно: красная рубашка на нем, кушаком подвязана, штаны широкие, белая шляпа на голове.

К. Фрэнкленд (английский путешественник): В полдень Пушкин (русский Байрон) посетил меня… Его разговор занимателен и поучителен… Будучи записан г-ном Пушкиным, я (с ним) обедал (в Английском клубе)… Здесь мой приятель Пушкин покинул меня на произвол судьбы и тихонько ускользнул, – как я подозреваю, к своей хорошенькой жене – он поступил совершенно правильно. Однако я был оставлен его внезапным дезертирством в несколько неловком затруднении, так как мне пришлось заплатить по моему счету, для чего мне пришлось прибегнуть к помощи князя Владимира Голицына в качестве переводчика. Но я полагаю, что все поэты имеют право на эксцентричность или рассеянность.
 
Т. Тэсс (о посмертной внешности сына поэта Г.А. Пушкина): Я сразу узнала это лицо. Высокий в выпуклостях лоб, крупный нос с косо разрезанными ноздрями, эта тень всепрощающей печали, горести, удивления, замершая в углах рта… мертвый Пушкин лежал в гробу. Мне показалось, что если бы маску, снятую некогда с мертвого Пушкина…, положить на это лицо, сошлись бы все выпуклости и впадины, все черты и размеры…

А. Мицкевич (со слов К.А. Полевого): Пушкин – первый поэт своего народа: вот, что дает ему право на славу.