О границах знания

Хочется начать с упоминания об одной из самых мощных мировоззренческих концепций толтеков – «людей знания», описанных в эпопее Карлоса Кастанеды. Это деление всего бытия (и неразрывно связанного с ним восприятия) на области известного, неизвестного и непостижимого.
Известное, говорят «люди знания», всегда конечно. То, что находится за его пределами, не имеет границ.  Некоторая часть неизвестного в процессе познания (рассматривать ли познание отдельного индивидуума или всего человечества – в данном случае не имеет значения) переходит в область известного.  Но только ничтожно малая часть бесконечного неизвестного. Вся эта необъятная сфера никогда не станет известным ни для людей, ни для кого-либо ещё. 
Она не может стать известным не по причине конечности и ограниченности способностей человеческих существ (в принципе, любых познающих существ).  Она не может стать известным потому, что непостижима по своей природе. То, что её наполняет, не имеет никакого отношения к чьему бы то ни было познанию. Об этом свидетельствует вся многолетняя практика исследований в толтекской традиции.
Примерно той же теме у Кастанеды посвящено «объяснение магов», но в несколько другой редакции. Я считаю этот фрагмент толтекского учения настоящим шедевром философской мысли и ключом к его пониманию в целом. А то, как он был преподан самому Кастанеде его наставником доном Хуаном, причисляю к лучшим страницам во всём литературном наследии этого автора. Пересказывать – занятие неблагодарное, но суть всё же попытаюсь выразить.
В том, как происходит человеческое восприятие, главную роль играет некое организующее начало – «тональ» по толтекской терминологии. Тональ фильтрует, интерпретирует и систематизирует любую информацию, поступающую извне. Из многообразного хаоса сигналов, идущих из окружающего пространства, он сначала отбрасывает всё лишнее. То есть всё, что не может им быть преобразовано и присоединено к тому, что в нём уже имеется. А из того, что «пригодно для усвоения», это начало конструирует некую упорядоченную структуру, которая встраивается в имеющуюся модель мира (созданную им же ранее). Вокруг познанного и вообще всего усвоенного тональ выстраивает, подобно крепостным стенам, замкнутые границы, и строго охраняет всё это хозяйство. То, что мы называем «человеческим разумом» – это, в понимании толтеков, наиболее выраженное проявление работы тоналя. Образы окружающей действительности и себя самих, которые мы носим в своих головах, – это всё плоды его непрерывной деятельности.
 Итак, «тональ» – довольно сложное, интегральное понятие. Оно включает в себя:
– всё то, что человек знает о мире;
– то, что он сам представляет собой как познающее и действующее в мире существо;
– сам механизм, способ этого познания и действия.
То есть одновременно метод, процесс и результат.
Тональ – это всё то, в результате чего человек таков, каков он есть. Существо, конечное в пространстве и времени, с определённой организацией и свойствами, со своей картиной мира.
Однако человек как часть бесконечной реальности содержит и другое дополнительное к тоналю начало, для которого у «людей знания» есть обозначение «нагуаль». Что это такое, сказать невозможно. О нём сказать невозможно вообще ничего, кроме следующего: это то, что находится за пределами тоналя. Оно недоступно тоналю и не может стать его частью. Это пространство неопределённости, которое простирается вне крепостных стен по всем направлениям без пределов, а также всё, что там существует и происходит. В «первоисточнике» отношение пары тональ-нагуаль удачно иллюстрировано образами острова и окружающего его безбрежного океана.
«Нагуаль», как настойчиво подчёркивает Кастанеда устами своего учителя дона Хуана, – это не понятие с каким-то содержанием.  Не надо искать в нём смысл. Это просто намёк, символ, указатель на Неизвестное, на бесконечную Тайну. Она вокруг нас и внутри нас, пронизывает всё. Из неё возникает всё, она в основе всего. Тайна, которая является тайной не потому, что кем-то не раскрыта, а потому, что такова её изначальная сущность.
Но, повторим, нагуаль – это не вакуум, где просто ничего нет. Это непостижимое, которое обладает активной силой. Оно действует, но опять-таки непостижимым образом. Оно проникает через границы тоналя и оказывает влияние на всё, что ему принадлежит.
Применительно к человеческому существу по аналогии с тоналем, можно сказать следующее. Нагуаль в человеке – бесконечная и скрытая от его же тоналя составляющая его природы. Она есть то, кем человек может стать. То, что находится в абсолютно иррациональном пространстве возможностей. Для человека оно означает свободу изменить свою природу и максимально реализовать свой потенциал.
Конечно, описание непостижимого и его соотношения с известным можно найти и в других культурах. Самый близкий пример – концепция Дао в китайской натурфилософии. Дао – скорее не абстрактное понятие, а указатель на то, что превышает всякую возможность человеческого разумения. То, что это источник и движущая сила всего – это его характеристика, а не определение. Определить его невозможно, средства языка для этого просто не годятся. Приверженцы дзэн вообще отказались от всякой концептуализации, справедливо полагая, что раз уж к Сущему можно прикоснуться только посредством внутреннего опыта, который принципиально невыразим, тогда и слова нечего тратить.
Можно найти аналогичные примеры во всех видах опыта, которые охватываются общим словом «духовный». О невыразимости такого опыта говорили и писали многочисленные мистики, исследователи «внутренних пространств», философы-иррационалисты, религиозные мыслители и даже вполне профессионально состоявшиеся психологи.
Но, пожалуй, у толтекских магов (в изложении Кастанеды) я встретил наиболее чёткое и ясное изображение схемы человеческого познания и его границ. И полагаю, данная схема справедлива не только в отношении эзотерических премудростей, но для всех аспектов существования нас как познающих и мыслящих существ.

*

Когда-то я верил в то, что человеческое рациональное знание способно постичь вообще всё. Помнится, меня даже коробили фразы из отечественных философских учебников, что, мол, сущность сознания несводима к физико-химическим процессам, происходящим в коре головного мозга. Я это воспринимал как неоправданное сомнение в безграничных познавательных способностях человеческого разума. То же самое примерно думал, когда приходилось слышать или читать о том, что наука не даёт ответов на главные человеческие вопросы. Я воспринимал это исключительно в том смысле, что пока не даёт.
Мне понадобилось немало лет и усилий, чтобы перерасти такие вот незрелые представления. Наверное, по молодости они были простительны.  Но такое встречается и у вполне взрослых, вполне разумных и хорошо образованных людей. Наверное, это бывает, когда рациональная часть разума (а он состоит и из других компонент) у человека развивается сильнее и подавляет все остальные. 
Рациональное начало в человеке удивительным образом склонно игнорировать, исключать из картины мира всё, что не способно зафиксировать в понятиях и причинно-следственных связях. При этом исключается и бесконечное, откуда возникло вообще всё, в том числе и сама рациональность. Дон Хуан, ведя Кастанеду по пути «людей знания», неоднократно обращает внимание своего ученика на эту коренную особенность тоналя – подавлять или отбрасывать всё, что он не в состоянии усвоить и присоединить.
Предел рациональности в познании мира – механика. Конечно, как область познания и его применения она необходима. Однако это иллюстрация того, каким описывает мир голая рациональность. Видение мира, исключающее того, кто видит. И действительно есть много людей, которые смотрят на мир именно таким образом. Следствием такого подхода являются не только блага цивилизации, но и многие её проблемы, и тот колоссальный урон, который она нанесла и ещё нанесёт всему живому на Земле.
Рациональное познание возможно только там, где есть упорядоченность, если понимать её в самом широком смысле. Оно всегда имеет дело с некоторыми узорами на ткани бытия, но не с самой этой тканью. Другое дело, что узоры эти могут быть очень изощрёнными, могут пересекаться какими-то своими элементами с другими и быть частью узоров более высокого ранга. Но это не меняет того обстоятельства, что вся совокупность узоров не исчерпывает всего, что есть. Тем более того, на чём они располагаются.
Познаваемое – это та область, в которой мы можем распознавать узоры, а также общие отношения между ними.  Всё, что к узорам и их отношениям не относится, никак ими описано быть не может, несоизмеримо с ними. Как несоизмеримы числа натурального ряда с трансцендентными и комплексными.  Рациональное мышление в своём последнем усилии всегда приходит к такому выводу.
Даже сугубо абстрактное рациональное мышление неизбежно приходит тому, что так или иначе вынуждено констатировать собственную ограниченность. Парадоксы теории множеств о том свидетельствуют неопровержимо. Уместно вспомнить знаменитую теорему Гёделя: любую связанную систему аксиом и следствий из них невозможно проверить на наличие внутренних противоречий, если не выйти за её пределы. Логически доказанная иллюстрация неполноты логического подхода. И того, что никакая теория, описывающая мир, не может быть законченной.
Чтобы успешно функционировать, рациональный ум должен либо совсем исключить иррациональное из картины мира, либо провести чёткие границы между собой и иррациональным. «Богу богово, кесарю кесарево». Попытка смешать их или выразить одно через другое ни к чему путному для разума не приводит.
Из сферы непознанного в сферу известного переходит лишь то, что может быть рационализировано. В чём можно установить закономерности, устойчивые связи, структуру. 
Как объяснял дон Хуан, тональ есть основа рациональности в человеке и вообще – в любом существе, обладающем сознанием; а ядром, сердцевиной, средоточием тоналя является разум.  Тональ функционирует так, что любые воспринимаемые им внешние сигналы всегда структурированы и объяснимы в его категориях. Даже если это проявления нагуаля. Поэтому наука, вообще любое «предметное и объективное» знание о мире – это результат работы тоналя. 
Однако, подчёркивает старый маг, тональ на самом деле не является источником нового знания, он занят исключительно регистрацией и консервацией имеющегося. Новизна приходит из нагуаля. Именно нагуаль – это та часть нас самих, которая способна контактировать напрямую с неизвестным и творить в области известного.

*

В силу того, что у рационального есть границы, есть определённые границы и у науки. Другое дело, чётко обозначить она их тоже не может. Наука, как и человечество, непрерывно развивается, и её границы очерчиваются по мере этого продвижения. 
Ещё интересен вопрос, бесконечен ли процесс познания уже в самих этих границах. Ну как если бы спросить о длине реки в известных рамках (берегах). Сразу надо оговориться, что речь вести можно лишь о потенциальной бесконечности познания.  Ибо само человечество, вероятно, не вечно, поскольку не вечна и Вселенная.
Если познанию в принципе нет конца, то эта бесконечность, возможно, асимптотическая. То есть приближается к некому идеально-адекватному отражению действительности, уточняясь во всё более мелких частных деталях.  А может быть, эта бесконечность есть непрерывное разрастание и разветвление, как дельта реки, которая никогда не заканчивается.  А может, это некий рост ширины и глубины реки; но опять-таки, не исключено, что с приближением к неким пределам, заданным самой природой. 
Сценариев развития знания можно придумать много. Сами парадигмы знания существенно меняются, что в истории науки не раз происходило. Пожалуй, самым ярким примером является квантовая механика, которая сменила описание мира с однозначного на вероятностный. Также очень похоже, что мощный сдвиг в познании придёт с другой парадигмой, набирающей силу в естествознании последних десятилетий: описание частей через познание целого вместо изучения целого через познание частей (подход, до сих пор господствующий в науке). Другими словами, наступает время другого способа понимания: простого через сложное, а не наоборот.
Возможно, новые познавательные подходы сильно раздвинут горизонты познания, но смогут ли они отменить рациональность как таковую? Мне кажется, вряд ли. Общечеловеческий тональ не сдаст свои позиции до последнего.
Если наука движется к описанию единства мира, то, судя по всему, она должна вплотную приблизиться к тому, что предшествовало рождению Вселенной. Современная теоретическая физика, судя по сведениям, доходящим отовсюду до простого обывателя (и до меня в том числе), близка к тому. Но она же признаёт и то, что возможности рационального знания, похоже, здесь заканчиваются. Она упёрлась в некие выводы, которые уже ни обобщить, ни проверить экспериментально невозможно (и не факт, что человечество будет когда-нибудь располагать средствами для этого).
Похоже, река научного познания заканчивается, но не тупиком и не пересыханием. Она расширяется и впадает со всеми своими рукавами и притоками в океан непостижимого.  Возможно, произойдёт то же самое, что иллюстрирует дзэнская метафора пути самопознания отдельного ищущего: путь познания будет всё расширяться и в конце концов расширится настолько, что не останется уже никакого пути. От себя бы добавил: и ищущего тоже.
Непознаваемое остаётся таковым, хотя из него возникают и в него возвращаются и всё познаваемое, и те, кто познаёт. И даже сам процесс познания протекает по непостижимым причинам. Даже нельзя точно сказать, есть ли у него эти причины.
Тайна, говорит дон Хуан, окутывает и пронизывает нас с самого рождения. Мы сами являемся частью этой великой Тайны. Было бы большой ошибкой закрывать на это глаза.