Сергей Андреичь Федоткин и советская дипломатия

Утро выдалось прекрасным, впрочем, как и почти все прекрасные пробуждения в этом чудесном необитаемом мире.
Инга и Марк долго лежали еще в массивного дерева огромной кровати, очень уютной и мягкой, несмотря на свой слегка корявый, мощный первобытный вид, делавшей её слегка угрюмой. Но это только на первый взгляд. А второго взгляда обычно и не требовалось - спалось на этом чуде столярного мастерства превосходно, волшебно - глаза сами закрывались, стоило только уронить нечаянно голову на мягкую, набитую ароматным «Непонятно чем» подушку, явно с примесью очень хороших, очень лечебных и полезных сонных трав.
Молодые люди не спешили приступать ко второй фазе пробуждения (тем более у каждого она своя)- ведь так здорово было нежиться в объятьях обволакивающего мягкого полумрака маленькой спальни и с удивлением узнавать как будто в первый раз друг друга. Прекрасные изгибы женского молодого загорелого тела и не менее прекрасные, не менее загорелые мускулистые мужские очертания увлекали влюблённых, им нужно было время на изучение этой близкой, знакомой и такой любимой красоты. Таким волшебным было их счастье, что они каждое утро как будто влюблялись друг в друга по-новому, с новой силой и новым восторгом.
Ласки и невинные заигрывания сопровождались обсуждением снов, утренних мимолетных мыслей- в общем, всякой милой и такой необходимой для начала хорошего дня ерундой.
Инга рассказывала свой сон, изредка заливаясь звонким смехом, Марк улыбался.
«Представляешь, мне приснилось, что я опять в зимнем Ленинграде, опять все грустно, пустынно, но не так, как было на самом деле. Город был словно блистательная золотая корона древнего мёртвого императора, украшенная покрытыми пылью драгоценностями» - мечтательно закрыв глаза, тихо шептала Инга.
«Надо было позаимствовать пару рубинов или алмазов»- улыбнувшись, ответил практичный Марк.
Инга легонько стукнула его кулачком в плечо - «Не говори глупости! Это же метафора, реалист несчастный» - и она продолжила - «Город был погружен в сумрак , и здания его сияли , ну...., знаешь, очень похоже на северное сияние, только более геометрических очертаний, не такое плавное».
Она открыла глаза и серьезно посмотрела на Марка -«И в этом сиянии открывались тут и там  радужные порталы, как наш».
«Это было прекрасно и тревожно одновременно - не все порталы были ..., как бы их назвать-то!»- и Инга тряхнула прядью светлых волос в раздражении.
«Мрачные? Черные? Больные?»- попробовал помочь с правильным определением Марк.
«Да, и это тоже- а еще зовущие и требовательные...»
«А что требовалось от тебя, любовь моя? Выехать на бой со злом в сверкающих прекрасных доспехах на белоснежном прекрасном коне?»
«Дурак! Вот же ты с утра такой глупый .... И к сожалению, это качество всегда при тебе- чтобы блеснуть способностями в нужный момент» - шутливо ответила, рассмеявшись, молодая девушка.
«И знаешь что - в кои-то веки твоя глупость себя оправдала - все было почти так, как ты тут наглупил».
«Во сне каждый портал охранял солдат с автоматом, или даже несколько... А командовал ими человек в тоже военной форме, но не военный.... Не знаю, как сказать.»- виновато усмехнулась Инга.
«Может, НКВД? Или генерал какой-то?»
«Да не знаю я, было смутно как-то, черные тени, мрак из нескольких порталов.. Точно помню, что мне очень хотелось, очень нужно было вырваться из сияющего мёртвого города, к тебе, к этому блаженству, к этому прекрасному океану, к покою рядом с любимыми».
« Вот как, во множественном числе? Так, я начинаю дико ревновать! Где мой коварный соперник, чьей кровью напьётся сегодня мой славный клинок?»- Марк вскочил и тут же плюхнулся обратно в объятья Инги.
Инга весело рассмеялась- «Не ожидала, что твоя жестокость столь театрально маниакальна- поить кровью свой клинок? И чьей кровью, ты не подумал? Кого, кроме тебя , я люблю так же сильно? Нашего спасителя? Нашего крошечного , любимого, невероятного и неповторимого Вивальди? Как ты себе это представляешь? Стыдись , живодёр, иначе прийдётся тебя лечить»
«Тем более, что это именно Вива спас меня из холодного северного сияния - представляешь, прискакал аки огромный дикий зверь-котище, глаза горят ярче самых ярких звезд! Я вскочила ему на спину, схватилась руками за шерсть и мы помчались по пустынному светящемуся мертвенным прекрасным светом городу. Мы прорвались к нужному нам порталу, раскидывая по пути автоматчков, пули  отлетали от Вива, как горох. Сзади раздавался голос человека в непонятном мундире, командира солдат- он уговаривал вернуться, обещал что-то немыслимое и нелепое. Но было поздно - мы одним длинным прыжком влетели в портал, стали падать, кружиться , падать всё ниже ... ком подкатил к горлу, нечем было дышать... а потом я увидела вдалеке внизу другой город, мирный и прекрасный, потом увидела тебя, нашу хижину... и проснулась....»
«Да, трудная у тебя выдалась ночка» - Марк обнял свою жену одной рукой за худые загорелые плечи, она положила свою голову ему на грудь, вторая рука Марка гладила ее густые светлые волосы ..Так они пролежали в задумчивости и легкой тревоге некоторое время.
Некоторое, но достаточное, чтобы наполнить снова их сердца оптимизмом, энергией, любовью и радостью.
«Тебе полагается приз - роскошный однодневный отдых экстра -класса на берегу самого прекрасного в мире океана»- бодро воскликнул Марк и вскочил с кровати.
«Быстро умываться, собирать хлеб насущный, найти наконец этого прощелыгу Вивальди, связать, утащить с собой на пляж - он тоже заслужил, как-никак спас тебя во сне!»
«Я беру на себя зверя, обеспечение экстра-класса и гору провизии, а ты можешь, так и быть - просто умыться»
Инга сонно улыбнулась в ответ на эту вдохновляющую речь .
«Так, я вижу, тебе нужно время для подготовки к сложностям умывания»- с напускной строгостью сказал Марк.-«Жду тебя через час в назначенном месте, можешь не торопиться».
И исчез, по пути призывая третьего участника похода к океану - «Вива, Вива, кис-кис-кис....»
Разумеется, Морис слышал всё, понимал, что сегодня ему не отвертеться от жары и запаха соли , но .... Он так не любил, когда его называли Вива, Вивальди, он не жаловал и прекрасный океан - синий с бледной зеленью заводей и лагун. С океаном кот ничего не мог поделать при всем желании, тем более что его хозяева обожали проводить время у ног этого шуршащего песком и полного рыбой монстра. А вот по поводу обретения в реальности, для общего пользования, настоящего его имени имелись некоторые идеи, отложенные на потом, в ожидании благоприятного момента.
Как приличный кот, Морис долго не отзывался на призывы Марка, сидел в тени деревьев на крыше, щурил глаза, просчитывал и продумывал наиболее подходящий вариант появления.
И только когда Марк откинул крышку погреба, довольно таки холодного, где у них хранились припасы - только тогда Морис соизволил появиться, мяукнуть приветственно и нырнуть вслед за хозяином в прекрасную прохладу одного из самых любимых мест на земле - в хранилище вкусных вещей.
Надо сказать, что припасы уже не были столь разнообразны - магазинов поблизости не было. Тот запас, который по своей бескрайней доброте и гостеприимству оставили те, кто хозяйствовал здесь раньше - те продукты почти закончились. Остались крохи- несколько больших жестяных банок с оливковым маслом, консервированная тушенка, пару мешочков сахара, соль. И бутылка очень старого и очевидно очень крепкого спиртного напитка причудливой, брутальной формы, без изящности винных бутылок с их тонким лебединым горлышком, с надписями на неизвестном им языке на угловатых, приземистых , плотных боках. Молодые люди были почти равнодушны к алкоголю, и всё же бутылка привлекала, приковывала внимание, как будто там находился древний волшебный джинн, готовый исполнить любой их приказ. На экстренном внеочередном семейном совете было решено приберечь этот доисторический экспонат до особого случая... А случай, как выяснилось позднее , уже был наготове, совсем недалеко .
Крупа закончилась, и было такое подозрение, что не без помощи вездесущих мышей.
Зато фрукты, очень вкусное молоко от двух козочек и яйца от десятка кур- живности, также доставшейся Марку и Инге от неизвестных добрых хозяев (что было весьма кстати - ибо сказано- дай человеку удочку- и у него всегда будет возможность ловить рыбу, дай человеку курицу - и он всегда сможет получить на завтрак яичницу).
Кстати о рыбе - это ведь и была самая главная, почитаемая и любимая всеми тремя жемчужина и главная ценность их запасов. Рыба - вкуснейшая, всех размеров и форм, с разной степенью нежности и жирности, её можно было вялить на солнце, сушить, варить, жарить. Морис предпочитал вареную рыбку, иногда пил козье молоко, но не очень его любил за специфический запах. К яйцам и фруктам, а также к прочим плодам здешней флоры был равнодушен. Его интересовала по большому счету только рыба.
Марк же старался сейчас обеспечить Инге полноценный отдых у моря со всеми сопутствующими радостями жизни.
Мякоть плодов хлебного дерева использовалась теперь вместо муки - как основа для теста своеобразных хлебцев или блинчиков - их можно было есть и с рыбой и с мякотью тайских яблок , которые очень напоминали заварной крем.
Кокосы с их прохладным молоком, бананы, инжир- все было подсчитано, взвешено и уложено в корзинку для пикника
Яйца, если их перемешать и взбить с фруктами и сахаром - вкусный и питательный коктейль. А во фруктах и ягодах недостатка на острове не было - и они были весьма кстати в жарком климате, особенно если возникала крайняя необходимости предаться пляжному отдыху ( а возникала она постоянно).
Несколько минут суеты, поисков, жалобного мяукания - « мол, рыбы не маловато будет, не на прогулку идём, бери побольше!И молочка , пожалуй, захвати!», поиска кокосов похолоднее, укладывания разнообразных фруктов в отдельные плошечки, приготовления яичных коктейлей - и вот наш отряд готов к подвигу ничегонеделания на берегу ласково шепчущего тихие колыбельные бессмысленные слова океана.
В уютном месте был организован образцовый пикник - где океан образует  в сотрудничестве с сушей прекрасную, спокойную лагуну с темно-голубой водой, полоской золотого песка, разноцветными рыбками в воде и окружённую со всех сторон, казалось, будто бы телом огромного зеленого дракона, мерно и покойно дышащего своими темно-изумрудными звуками, щебетом птиц, тенистыми и прохладными шорохами и движением. Тут, под охраной и присмотром великого змея - леса, были расстелены мягкие циновки, расставлены на низеньких столиках различные вкусности, как для самого взыскательного клиента; от солнца троицу защищали самодельные зонтики, собранные из широких, плотных, сохраняющих прохладу пальмовых листьев, посаженных на круглый каркас с воткнутым глубоко в песок шестом. Маленький зонтик был даже у Мориса- хотя он об этом и не просил - так как считал зонтик насмешкой над своими страданиями, совершаемыми исключительно во имя любви к хозяевам и по кротости своего ангельского нрава.
Инга, окончательно проснувшаяся, бодрая, свежая, успела уже пару раз насладиться тёплой, мягкой и нежно-синей невесомостью океана. Она полулежала на циновке, на парочке подушек-валиков, взятых из дома. Нос её и плечи были покрыты легким налетом соли и от этого блестели, как маленькие кристаллы- она была очень красива. Изредка выбирая какую-нибудь особенно соблазнительную ягодку или фрукт, запивала его прохладным кокосовым молоком, обмахивала пальмовой веткой придремавших Мориса и Марка, она была счастлива. От ночного смутного непонятного сна не осталось и следа, казалось, что это чувство покоя и тихого счастья будет длиться вечно.
Однако вскоре всё пошло совсем не так совершенно неожиданным образом.
Сначала раздался громкий хлопок, как будто лопнул огромный воздушный шарик, наполненный водой. Морис тут же встрепенулся,  прижал свои мохнатые уши к голове, зрачки его расширились, блеснули приглушенно танцующие в них звезды. Марк тоже проснулся,  вскочил на ноги, тоже расширил зрачки, а уши прижимать не стал по причине отсутствия такой способности. Но тело его, закаленное невзгодами , а затем полудикой - полуохотничей жизнью на острове , все его мышцы напрягались и были готовы реагировать на внезапную опасность. В том, что этот звук предвещает собой нечто неприятное и уж точно тревожное- не было никаких сомнений. Одна Инга сохранила видимость спокойствия, хотя это было весьма непросто.
В воде неподалёку от берега образовалась воронка диаметром около двух метров. Как будто  в спокойной ткани океана проделали огромным дыроколом отверстие, темное и пустое- и туда устремилась вода. Затем неожиданно раздались возмущенные, рассерженные и удивленные голоса.
«Сергей Андреевич, отойдите, сейчас исправим!» - кричал один голос виновато.
«Дима, переводи центрифугу в нейтраль, отключай портал, не видишь, что ли?» -непонятно кричал другой.
« Так вашу мать растак»- грозно вопил третий-« Вы меня в баню решили сводить или на плавание записали? А я ведь без пляжного костюма, мундир можно выкидывать точно! На двадцатку без права переписки за эдакий теракт захотелось?»
Хор голосов слился в единый гул, слышны были только отдельные слова и фразы : «...по закону военного времени!!!», «.. под трибунал пойдете, товарищ Васильев ...», « сержант, ну что ты стоишь столбом, помогай!...».
Все стихло.
У единственных троих разумных существ на острове это происшествие вызвало разные эмоции, мысли и ассоциативные воспоминания. И они были крайне неприятны, тревожны и даже тоскливы- как будто кончились каникулы, кончилось беззаботное летнее время, сейчас родители заведут разговор о скором возвращении в школу, об обязанностях, скучных новых уроках и мозг покроется серой, противной серой плесенью мыслей об отсутствии свободы в пыльных и душных классных комнатах, о хождении строем в одинаковой форменной скучной одежде и приходе власти взрослых, строгих, угрюмых и скучных учителей.
Надежды на то, что в этот раз в школу идти не заставят, не было ни у кого. Даже Морис как-то сник, усы слегка повисли, видимо от воспоминаний о коммунальной кухне, противных запахах борща и ржавой селедки, бессмысленных пьяных и глупых разговорах соседей, тоскливом бормотании радиоприемника.
Все трое поддались нахлынувшим чувствам призрачных воспоминаний, возникло желание оказать сопротивление, не допустить этого снова. Пришло понимание- это не нам решать , не в наших силах понять , а уж тем более бороться с непознанным.
Они просто сидели на берегу так изменившегося за несколько минут острова, и ждали продолжения. Ждали подсказок, информации, движения Вселенной, которая поможет, выведет беду на чистую воду и тьма невыносимого ожидания рассеется навечно.
Продолжение странной и удручающей истории не заставило себя долго ждать.
Звук, страшный в своей неотвратимости (возможно такой же станет предвестником вселенского апокалипсиса)-повторился вновь. На этот раз не в воде, а в зарослях тропического дракона, опоясывающего заводь, чуть левее от замерших в ожидании людей и маленького кота.
Возник искрящийся, перламутровый радужный портал и без лишних слов в девственно чистый мир маленького острова ворвалась давно забытая, чужая действительность, в виде трех странных персонажей.
Двое, протиснувшиеся вместе, боком, в портал первыми, были одеты в подобие лётный костюмов или легких космических скафандров защитного цвета, только вместо шлемов были огромные, на все лицо , маски, выполнявшие скорее всего функции  противогазов . Знаки отличия говорили, что это два майора НКВД. В руках у них были приборы, автоматы странной формы- толстые и с коротким широким дулом.
Военные, не обращая внимания на обнаженные тела молодых людей ( а для кого Марку и Инге было наряжаться на их собственном диком пляже), развернули маленькую походную лабораторию, при помощи нескольких приборов очень быстро провели какие-то им только известные измерения , кивнули друг другу, как будто бы удовлетворившись результатом, и сняли свои маски- противогазы. Оказалось, что под масками прятались не те мифические чудовища из иллюстрированных книг по древним религиям человечества, которые в панике рисовало воображение Мориса. Это были вполне человеческие , обычные лица, славянской внешности. Правда, эмоций на этих лицах явно не хватало- но это только выдавало в них профессионалов своего военного дела.
Один из майоров громко и четко отрапортовал в искрящийся портал «Все в порядке, товарищ Федоткин, среда не агрессивна».
Затем оба военных встали навытяжку по обе стороны от портала, который стал потихоньку тускнеть и как будто захлопываться сам в себя, как черная дыра. На головах военных оказались фуражки, оружие на плече, они отдали честь - и в закрывающийся портал важно проследовал еще один человек, явно другого сорта.
Несмотря на комичность своего одеяния - а был он одет в пальто
из черного драпа, с ватной подкладкой, с серебряными погонами, золочеными пуговицами; фуражке в бархате и золоте двух скрещенных пальмовых веток, в белом кашне и белых же лайковых перчатках ; несмотря на простоту его лица с широким носом, полными губами, бритыми круглыми щеками его выдавали глаза - цепкие, колючие, умные и жестокие. Правда сейчас в этих глазах помимо прочего просеивался страх, как будто маленькие искорки от огня.
Также не обращая внимания на наготу влюбленной пары, скользнув взглядом только по дымчатой мордочке спрятавшегося под своим маленьким зонтиком Мориса, вновь прибывший щёлкнул каблуками своих черных сапог, склонил голову в приветствии и молвил спокойным, вкрадчивым голосом : «Позвольте представиться, Сергей Андреичь  Федоткин - советник второго класса наркомата иностранных дел СССР. Прошу, так сказать, любить и жаловать».
Инга и Марк, как молодые и вежливые представители творческой интеллигенции, тут же опешили, смутились, возникла небольшая суета, в процессе которой на Ингу был наброшен легкий халатик, только подчеркивающий красоту и соблазнительность её тела. Впрочем, Сергей Андреичь, как он сам себя величал, видимо, для большей доверительности и приватности, оказался равнодушен к девичьим прелестям. К мужским тем более, однако Марк посчитал своим долгом гостеприимного хозяина прикрыть наготу подобием набедренной повязки. Вот Морис очень интересовал советника второго класса (кстати, довольно высокий чин в табели о рангах советских чиновников), хотя он очень старательно и умело не акцентировал на этом внимание. Видимо, сказывался опыт не только дипломатической, но и более тайной и опасной деятельности гостя.
Но Мориса было не провести - он внимательно следил за подозрительными гостями из своего укрытия под зонтиком. Глаза его поменяли цвет, сияли голубым и зелёным, а в расширившихся зрачках пылали огненные тревожные звезды. Как ни стыдно признаться, первым порывом нашего маленького сознательного существа было очень сильное желание бежать со всех ног в спасительные тропические заросли и затаиться там, таращась расширившимися зрачками и принюхиваясь к происходящему чутким мохнатым носом. Но это была секундная слабость, слабость кошачьего инстинкта. Морис понимал, чувствовал, что он именно сейчас очень нужен своим хозяевам, своим любимым друзьям. Он понимал, что является тайной, скрытой, но очень важной фигурой в предстоящем разговоре.
Гость произнёс- «Жарко тут у вас, помню, такая же жара была в Мексике, в 1932 году, в бытность мою обычным атташе, таким же молодым и зеленым, как вы, ребята» .
Но при этом дипломат всё никак не поддавался на уговоры снять своё теплое зимнее пальто или хотя бы фуражку с перчатками. «Не положено, молодые люди,» - говорил он , косясь глазами на двоих военных, охраняющих теперь пустое место, ранее бывшее порталом.
«Форма одежды должна соответствовать времени года - а у нас в Москве февраль, 1943 год.»
Инга настаивала, Федоткин отказывался, вытирая при этом платком струйки пота, бегущие из под фуражки.
Гостю был предложен наспех сконструированный стульчик, который получился таким маленьким и комичным, что окончательно поколебал решимость Сергея Андреевича оставаться в подобающей времени года форме.
« Все же Вам будет удобнее без пальто, да и форма одежды вполне может и даже обязана соответствовать текущим условиям»- нерешительно пробормотал Марк и тут же покраснел - текущие условия были налицо, пот ручьями струился по телу и одежде неуступчивого гостя.
Наконец Федоткин сдался - было нестерпимо жарко и неудобно сидеть в толстом драповом пальто на крошечном, как будто детском , стульчике.
Он снял пальто, шарф, перчатки и фуражку, пригладил редкие слипшиеся серо-седые волосы на голове и оказался вполне стройным, но очень вспотевшим мужчиной средних лет, с небольшим лишним весом в районе талии, одетым в
мундир и брюки черного сукна, с погонами и одной золотой звездой на них, белую рубашку с перламутровыми запонками и черный галстук.  И самое уморительное в данной ситуации - в его образе нашлось место для кортика с фигурными золочеными втулками , длины довольно внушительной - около 35-40 см, по всей длине бедра нежданного немыслимого визитера.
Когда с формальностями и любезностями было покончено, все действующие лица устроились максимально комфортно, насколько позволяла ситуация , гостю предложили отведать угощения, прохладительные напитки, и даже алкоголь из невесть как попавшей сюда из погреба древней, покрытой благородной пылью бутылки.
Марк подумал тогда- вот Инга радушная хозяйка-все припасы на стол. Что удивительно- Инга подумала тоже и самое о Марке.
Федоткин отказался от еды, но воду и кокосовое молоко поглощал в невероятных количествах.
Жара потихоньку спадала, день клонился к вечеру- и гость и хозяева немного пришли в себя и расслабились. Никто уже не обращал внимания на фигуры несчастных майоров, хотя возможно им то как раз было комфортно с самого начала, если предположить наличие системы охлаждения в скафандрах.
«Инга Юрьевна Спасская ( в девичестве Вершинина) и Марк Анатольевич Спасский! Как видите- я знаю о вас  больше, чем вы думаете!»- начал свою речь Сергей Андреичь.
«Согласно ваших досье....»- тут в его руках как по волшебству оказалась кожаная папка, из которой Федоткин стал извлекать очень важные документы-«Так вот, согласно ваших досье, вы в сопровождении своего кота по прозвищу Вивальди покинули в крайне непростое непростое время голодный Ленинград, нашу страну, да и что там скрывать, наше измерение. Я знаю, что вы, Марк Анатольевич, предварительно подготовившись, возможно вступив в сговор с неизвестными пока лицами, совершили дерзкий и необъяснимый для наших специалистов побег из мест заключения. И это в такое героическое, сложное время для всей советской страны, всего советского народа и коммунистической партии!».
Марк и Инга вскочили, желая что-то сказать, объяснить, оправдаться- такую обвинительную силу имела эта короткая речь советника.
Но он остановил из движением руки.
«Пока нет причин для беспокойства, молодые люди. Вы ведь комсомольцы? Советские люди и патриоты Родины? Нет нужды объяснять, в каком положении сейчас пребывает наша любимая Родина, какой натиск темных сил сдерживает её многострадальный мужественный народ, рабочие и крестьяне, как напряженно работает каждый гражданин СССР во имя Родины, Сталина и Победы!».
Он протянул молодым мужчине и девушке по листку бумаги -«Здесь всё изложено, все факты, вы должны подписать, признать свои ошибки, признать, что оступились, просите и с нетерпением ждете возможности для исправления, возможности помочь священному делу партии и народа, помочь лично товарищу Сталину в борьбе против фашистских захватчиков!».
От обилия информации, воспоминаний и нахлынувших чувств в головах Инги и Марка все смешалось..
«Вы сказали, сейчас февраль сорок третьего? - прошептала Инга - «Как же так, неужели мы живем здесь уже целых два года?»
«Да, сегодня с утра 12 февраля 1943 года было, как сейчас помню, завтракали с супругой и сыном в Москве - обратил внимание на календарик...» - усмехнулся Сергей Андреичь- «Я -то не ученый, не та специализация, но приедем в Москву, в наш Институт, наши ребята вам все объяснят, если захотите. Знаю только, что время в разных мирах имеет свой ход и свою скорость ..»
«Собственно, поэтому вас и было так непросто и долго искать» - нахмурился он... -«вы переместились в место, не принадлежащее нашей вселенной, мы годы потратили... за это время столько всего произошло ....».
«И зачем возникла такая необходимость - нас искать?-включился в голове Инги контроллер, отвечающий за критическое мышление.
«Мы не ученые, не преступники ( она покосилась на Марка и улыбнулась ему ободряюще), не великие музыканты и не выдающиеся писатели.В чем наша ценность?»
«Ах, девочка моя дорогая, Вы многого не знаете, но и Вы должны понимать, что советский человек, советский ученый - это труженик науки, это пытливый ум, и наша общая цель - познать все тайны вселенной. В отличие от буржуазных ученых, ставящих превыше всего звонкую монету, почести и выгоду, мы, советские люди, живем по принципам гуманизма и любознательности, скромности и во имя блага для трудящихся всего мира..»
«Но это же наверняка колоссальный труд, колоссальные затраты энергии» - практичность Марка дала о себе знать.
«Да , но и цель в высшей степени благородна - сорвать завесу еще одной тайны, спасти двух молодых советских ребят, талантливых, попавших в беду, исчезнувших, может быть по незнанию вставших на скользкий путь преступления... У вас вся жизнь впереди, кто знает, каких высот вы сможете достичь и сколько пользы принести стране. Возможно и такое - в будущем вы станете великими музыкантами, кто знает?»
Морис сидел под своим зонтиком, с виноватым видом, как будто натворил каких-то нехороших дел- разбил нечаянно чашку или наступил ночью случайно Инге на голову, бродя по кровати в поисках уютного места. Кот шевелил ноздрями маленького серого носа, чувствуя этим своим органом большую беду, большой обман. Шевелил, принюхивался и думал, думал. Он видел интерес советника к своей скромной персоне, чувствовал его напряжение, умело скрываемое за доверительным видом и громкими словами. Но не мог понять - что же не так с Сергеем Андреичем по сути, чем его так пугает обычный в общем-то человек. Может компанией двоих автоматчиков с глазами убийц? Кортиком на поясе? Запахом?
Точно, запахом - и Морис, если бы мог - хлопнул бы себя лапой по лбу! Нос то мне на что! Не зря он так насторожился и заставил хозяина спрятаться и наблюдать.
А Федоткин продолжал, и голос его в начинающихся оранжево- красных сумерках звучал величественно и непререкаемо- «Знаете ли вы, молодые мои друзья, сколько бед пришлось вытерпеть советскому народу, пока вы загорали в своём раю? Москва была в осаде, и только героизм наших воинов спас город от взятия. И не сидел бы я сейчас с вами, не наслаждался этим прекрасным пейзажем! Институт, в котором изобрели машину перемещений- в Москве, и аппаратура эта столь сложна, что ни о какой эвакуации не могло быть и речи! Мы работали под обстрелом, работали, когда фашисты были в 20 километрах от столицы !»
«Мы не знали, мы всё забыли ... - виновато, как нашкодившие дети, стали оправдываться Марк и Инга- «Мы думали- война кончилась...что мы победили, как же могло быть иначе?»
«Победа будет за нами- ведь наше дело правое- вот что сказал товарищ Сталин и вот чьи слова бьются в сердце каждого солдата и матроса»- торжественно приподнявшись, промолвил Сергей Андреевич.
«И каждый час, каждая секунда, каждый снаряд, выпущенный во врага, героизм всех и каждого советского воина неумолимо приближает нашу победу!»
Молодые люди сидели задумавшись, пригорюнившись под впечатлением величия услышанных только что слов.
«Но и сейчас вы не знаете самого главного- ведь я не ошибся, сказав что вы можете и должны принести пользу советской Родине!- воскликнул дипломат.- «Нам нужна ваша помощь, это просил предать мой самый главный шеф - Вячеслав Михайлович Молотов, и товарищ Сталин держит это дело на контроле, это очень сильно тревожит его- вот главная причина, по которой я здесь!»
Марк и Инга молча раскрыли рты- это все, что они смогли сделать в такой ситуации. Драматизм и величие услышанного наполнил все пространство, героизм и будущий подвиг, воспеваемый в веках, замаячил на горизонте, выплывая из океана вместе с ночной мглой и прохладой.
«Но.. но мы не знаем..... я не понимаю, чем мы так важны?» - прошептала Инга, как будто разговаривая сама с собой.
«Важны вы, но важнее всего ваш кот»- слова Федоткина прозвучали серьёзно, как плохая шутка.
Теперь настала очередь Мориса открыть рот от удивления. И тут он все понял. Ну, почти всё. И страшный запах , исходящий от Сергея Андреевича, проникающий, процарапывающий сквозь флёр дорогого одеколона, и тайный интерес к его скромной пушистой персоне и бездушные автоматчики- все сложилось в аккуратный маленький пазл - не хватало только нескольких элементов. А дьявол- как известно- в деталях.
«Это государственная тайна и я даже не буду требовать от вас расписки о неразглашении»- тихо сказал Федоткин-«Вы сами всё понимаете- эта информация- великая ответственность. Дело в том, что благодаря гению товарища Сталина и таланту ученых нашего института советские люди получили союзника, сильного и грозного помощника в нашей великой битве с фашизмом.
Это произошло еще до войны- наши ученые открыли портал в далёкий космос, населенный странными существами. Товарищ Сталин заключил с ними договор- помощь в борьбе с мировым империализмом взамен на некоторые услуги, нет нужды говорить о них сейчас- ибо цель наша оправдывает любые средства. Могущество обнаруженной нами расы столь велико, что способно повелевать умами  миллионов людей, вселять в них надежду и веру в успех нашего дела, давать им силы в достижении нашей святой цели - построения коммунизма по заветам великих Ленина и Сталина. Ходят слухи, но это только слухи, что союз мог быть заключён еще товарищем Лениным - но вы сами догадываетесь, здоровье великого вождя революции не выдержало чудовищной нагрузки».
Инга и Марк сидели совсем ошалевшие и неподвижные от услышанного.
А Морис только и сказал себе - «Так-так, теперь всё понятно» . И очень огорчился, прямо таки возненавидел себя за то, что не способен говорить.. Он уже понял, что будет дальше, что произойдет в этой райской бархатной глухой ночи под потрескивание и трепет лепестков ночного костра. Надо было действовать, но как?
« Они называют свой народ - Тар-дуа. Мы зовем их Черная сотня- так они фигурируют во всех секретных депешах и документах.»
Молодые люди слегка зашевелились, вопросы роились в их головах, как сонм неуловимых ярких светлячков.
«Так при чем тут Вивальди?» - хрипло спросила Инга, в горле у неё пересохло.
«Кот - это портал . До поры до времени ваше животное исправно исполняло свою роль - впускало и выпускало Сотню в наш мир.»
Все слушали мужчину в форме, затаив дыхание, даже автоматчики кажется слегка повернули свои головы, чтобы лучше слышать. Трещал огонь в алом теле костра, легкий ветерок шелестел листвой, океан облизывал берег своим соленым мокрым языком. И всё в мире замерло.
Федоткин продолжил-«Был еще один - алтайский шаман, с которым товарищ Сталин познакомился во время ссылки в Туруханском крае. Он первый и открыл портал, это событие дало начало великому сотрудничеству и поспособствовало победе нашей Великой Революции и дальнейшим успехам нашей Советской Родины. Но шаман умер, несмотря на все усилия наших лучших врачей, и непостижимым образом способность к открытию прохода к иным мирам перешла к вашему коту» .
Морис удивился - он никогда не ощущал в себе наклонностей к шаманизму. И надеялся, что не ощутит никогда- он не любил бубны, костры и протяжные трансовые песнопения заклинаний.
« Почему вы сами не научились открывать порталы?»- задала резонный вопрос Инга.
«Моя милая Инга, я не знаю и не могу знать - я не ученый, я дипломат - усталым голосом проговорил Федоткин. Знаю только, что это невозможно средствами науки, по крайней мере на нашем этапе развития. Должен быть некий природный дар, не связанный с наукой вообще, какие-то нити энергии опутывают весь обозримый космос и только избранные счастливчики способны овладеть этой энергией и использовать нужное энергетическое русло для перемещения.
Мы можем, и то не всегда, всего лишь создавать маленький ручеёк энергии, вливающийся в пространство силовых потоков по заданным координатам, и можем по этим ручейкам перемещаться только мы - люди. Порталы открывают медиумы, и при помощи зова Черной Сотни, если позволите так выразится, и здесь нет ни малейшей связи с наукой».
Инга и Марк переглянулись, совещаясь одними глазами, как люди, по настоящему любящие и знающие все тайны любимого сердца и все неуловимые смыслы взгляда любимых глаз.
Видя их сомнения, Сергей Андреевич демонстративно потянулся, зевнул и как бы невзначай сказал -«Вам нужно только подписать бумаги о согласии на перемещение и согласии на проведении опытов с вашим драгоценным животным. Сами понимаете- нам ни к чему его убивать- он нам нужен живым»
Прозвучало это несколько зловеще, особенно учитывая двух автоматчиков в темноте ночи за спинами молодых растерянных людей.   
«Так же вы подпишите признание в своих, э-э-э,... проступках, скажем так. Вам, Инга, практически ничего не грозит, главное - это Ваше искреннее раскаяние и желание сотрудничать. Вам даже вернут вашу комнату в коммунальной квартире, а потом, кто знает, может быть вы получите и отдельную новую прекрасную квартиру- всё зависит от вас. А вы , Марк, можете рассчитывать на гуманность нашего советского суда, справедливого и беспристрастного. Возможно придётся пожить пару лет в колонии -поселении с самым лояльным режимом . Вы же понимаете- побег из тюрьмы- это весьма тяжкое преступление.»
Марк нахмурился при этих словах, напрягся- он вспомнил всю беспомощность и ужас своего положения в заключении.
«Да вы не тревожьтесь так, молодой человек, это самый крайний из неблагоприятных вариантов - мы похлопочем, сами понимаете, кто стоит за всем этим. Но! Все зависит только от вас!!»
Животное ваше, разумеется, будет под присмотром в Институте, вы сможете видеть его, когда пожелаете. Ну, а после досконального и всестороннего изучения его способностей забирайте пожалуйста вашего драгоценного кота домой и живите счастливо!»
Федоткин вздохнул, улыбнулся по-отечески, ласково и немного строго, как малым детям, не понимающим всей серьезности устройства мира.
«Сейчас на фронтах очень сложная ситуация- мы смогли отбросить фашистскую нечисть своими силами, без помощи Черной сотни, от святыни советского народа - города имени товарища Сталина, но какой ценой! А сколько еще предстоит сражений, прежде чем мы рабоче-крестьянским сапогом раздавим фашистскую гадину в ее логове!»
«Только подумайте, сколь велика будет цена вашего отказа! И разве не благородна будет ваша жертва - если она принесет облегчение и спасение от страданий целого народа, Родины , да и всего мира!»
И молодые люди, неискушённые в лицемерии и обмане, эти чистые души, забывшие в своём маленьком раю о жестокостях и мерзостях их родного бывшего мира, потянулись к ручкам и листкам бумаги. Они верили в светлое будущее, верили лукавому Сергею Андреевичу, верили, что их жертва, их добровольный отказ от жизни в раю спасёт из любимый Советский Союз, стонущий в кольце вражеских сил.
Морис почувствовал, что пора действовать - ведь он один знал всю правду и о Черной Сотне и о вихрях отчаяния и смерти, кружащих над Ленинградом и, думается теперь, над всей страной. Нельзя было допустить непоправимого- Морис понимал, что как только они втроём вернутся обратно- жизнь его хозяев не будет стоить ничего, даже селёдочной обглоданной сгнившей головы. Они исчезнут без следа и с ними исчезнет их знание тайны тайн всего советского государства.
Он вышел из своего укрытия под маленьким пальмовым зонтиком, осмотрел присутствующих своими синими звездными глазами, произвел рекогносцировку, увидел слабые места в построениях и расположении противника и принялся действовать.
Во-первых, ему было необходимо , чтобы лукавый Сергей Андреич оказался на пути между автоматчиками и Ингой с Марком- Морис справедливо полагал, что автоматчики не раздумывая откроют стрельбу по молодым людям, как только возникнет необходимость. Ценность представлял только он, а любимые хозяева шли в виде дополнения, чтобы все прошло гладко сейчас и в дальнейшем не возникало никаких проблем. Это называется- взять заложников - объяснил умный кот сам себе.
Он распушил свои усы, пышный хвост стоял трубой, мягкие лапки несли его к ногам товарища Федоткина, как будто он хотел приласкаться, потереться об них, выразить свое согласие со всеми сказанными дипломатом высокими словами и доводами.
Марк и Инга дочитывали свои бумаги, Инга даже успела подписать одну из них.
Морис вспомнил, что для людей некоторые бумаги бывают гораздо ценнее остальных. Он не видел в этом смысла, считал абсурдом власть белых листков над жизнью или имуществом людей, да и не в этом было сейчас дело. Пусть себе читают и подписывают - будет чем разжигать огонь прохладными вечерами.
Он мягко и невинно подошёл к стульчику, на котором восседал Федоткин, и ткнулся своей серой мордочкой в черную штанину советника, провел головой и телом по ноге человека и ... внезапно получил пинок под зад . Все шло просто отлично, хозяева не обращали внимания на его манипуляции, увлечённые чтением- видно было, что изголодались по виду печатных маленьких безмозглых буковок и значков.
Кот зашел с другой стороны, попытался боком обтереть другую штанину - и ожидаемо получил еще один незаметный, но болезненный пинок. И тогда, весь кипя от негодования, нанесенного морального и физического урона и оскорбления в лучших чувствах , Морис повернулся задом и пустил на важного дипломата, советника второго класса мощную струю остро пахнущей мочи, умудрившись подвегнуть обстрелу всё тело и всю солидную форму Федоткина.
От неожиданности тот вскочил, и вскочил как раз в нужном направлении- между автоматчиками и парочкой увлеченных читателей. Морис же взобрался на столик и невозмутимо задрав ногу, стал вылизывать под хвостом свои маленькие, но как выяснилось, стальные, шерстяные шарики.
Только бы они догадались убежать в лес и спрятаться - а  там- волк не выдаст, свинья не съест, аминь.
Федоткин в бешенстве кинулся на кота, весь его лоск и вкрадчивость как рукой сняло и наружу вылезла злоба, страх и чудовищное напряжение, ведь за провал операции его по головке точно не погладят, а скорее всего - вообще не будет потом никакой головки у советника Второго класса Федоткина- он попытался схватить кота, одновременно отдавая приказ автоматчикам- «Убить предателей!!!»
Но заминка была в том, что Федоткин находился как раз на линии огня. Автоматчикам пришлось спешно сместится в сторону, занимая более удобную позицию для стрельбы.
Только бы они догадались бежать!!! - мысленно воскликнул Морис и со всей яростью, на которую был способен, вцепился в лицо товарища дипломата. Федоткин взвыл от боли, заметался из стороны в сторону, пытаясь отцепить от себя это дьявольское злобное серое существо.
Его метания не способствовали прицельности стрельбы майоров НКВД- они стреляли аккуратно, стараясь не задеть шефа.
Пули посвистывали тихим шорохом в ночи, Морис вопил диким голосом, получалось очень похоже на вопль «Урррррааааа!!!», кот шел возможно в свою последнюю в жизни атаку, вцепившись в окровавленное лицо Федоткина; рядом с мощным хлопком и даже как будто со вспышкой чистого белого света взорвалась подстреленная шальной пулей древняя бутылка.
Первой пришла в себя Инга. Закричала, отбросила бумаги, ручку, кинула в костёр увесистый столик, взорвавшийся языками пламени и вихрем искр. Марк соображал медленнее, но время на это было - он оценил шансы, обстановку, прикрыл своим телом Ингу, подхватил её на руки и кинулся в спасительную спокойную бархатную тьму леса .
И по пути получил пулю в плечо , удивился сильному толчку в плечо, резкой, оглушающей боли - но добежал до благодатного укрытия деревьев.
Мысли метались в голове, как черти на сковородке... Что делать дальше?!!!  По спине и по груди течет что-то горячее и липкое. Кровь. Навылет. Нужно укрыться в лесу, по ним все еще стреляют, Инга кажется цела! Как выручать Вивальди?! Что вообще на него нашло!!!Почему Федоткин так легко и уверенно отдал приказ на уничтожение??
И тут, когда казалось уже, что голова лопнет от мыслей, а сердце разорвется от нахлынувших десятиметровых волн бьющего через край адреналина, во тьме ночи раздался спокойный, мощный и неодолимый приказ :
« А ну-ка всем прекратить это безобразие!!»
И безобразие, испугавшись наверное обладателя могущественного голоса, немедленно прекратилось.
И наступили тьма и тишина.