Г. Часть II. Глава 3

3


     Романтический вечер шёл своим чередом. Уже подали вино и десерт, и настроение у Гортензии было замечательным. Святослав сегодня превзошёл сам себя и совершенно её очаровал. Он весело и непринуждённо шутил, делал комплименты, со знанием дела рассуждал о напитках и еде. Правда – и она уже не в первый раз обращала на это внимание, – Гордин предпочитал почти не говорить о себе. Когда Катерина спрашивала его о чём–нибудь чуть более личном, он мягко, но настойчиво уводил разговор в сторону. Это её немного удивляло. Другие мужчины, с которыми она встречалась, очень любили рассказывать о себе. Что называется, хлебом не корми, дай поговорить о том, какой он хороший и положительный. В известном смысле ей даже импонировало подобное поведение, ведь мужчина должен быть лучшим хотя бы в своих собственных глазах. Но скрытность Святослава (впрочем, можно ли это назвать скрытностью?) вовсе не была связана со скромностью или низкой самооценкой. Уж чего–чего, а уверенности в своих силах ему было не занимать. Возможно, он пытается сыграть роль таинственного романтического героя? – промелькнула у Катерины мысль. Тёмные тайны прошлого, обет молчания и всё такое прочее... Но нет, это вовсе не в его духе, насколько она успела его узнать. Да и не напускал на себя Святослав никакой таинственности – просто умело уходил от прямых вопросов.
     Зато жизнь Катерины снова его очень интересовала, и Гордин раз за разом наводил на неё разговор. В этот раз он много расспрашивал о прошлом своей спутницы, о её детстве, семье, родителях. Она рассказывала с удовольствием, хотя история, как ей казалось, не отличалась оригинальностью. Родители её выступали в цирке, где и познакомились. Мать была на десять лет младше отца и отличалась яркой, эффектной внешностью. Она ходила по канату, а он был укротителем диких животных. Постоянный риск и ощущение недолговечности существования сблизили их, и вскоре на свет появилась дочь. Рождение ребёнка вынудило канатоходку уйти в декретный отпуск, из которого она так и не вернулась: набрала вес и потеряла сноровку. Отец Катерины проработал в цирке до самой пенсии, но на его заработок трудно было содержать семью из трёх человек. Именно поэтому родители с раннего возраста начали обучать девочку премудростям циркового искусства. В десять лет она уже ходила по канату и выступала на представлениях для подростков. В пятнадцать дебютировала в большом цирке. С тех пор вся её жизнь была так или иначе сосредоточена вокруг каната, натянутого на двадцатиметровой высоте, аплодисментов, восторга праздной публики и постоянного риска.
     – Удивительная всё–таки жизнь, – заметил Святослав, когда она окончила свой рассказ. – Я мечтаю как–нибудь вот так же пройтись по канату.
     – Ты это серьёзно? – удивилась Катерина.
     – Совершенно, – кивнул он. – Профессионально мне это, конечно, не сделать, поздновато учиться, но как любитель – почему бы и нет? Это ведь, наверное, особенные ощущения, которые большинству людей просто никогда не испытать.
     – Ощущения действительно особенные, но... не мне об этом судить.
     – Как так?
     – Я слишком к ним привыкла. Знаешь, когда по два–три раза в неделю проходишь по канату (не говоря уже обо всех репетициях), это начинает приедаться. Нет, я люблю свою работу, но... это всё–таки работа. И, как любая другая, она в какой-то момент приедается.
     – Мне, честно говоря, трудно в это поверить, – добродушно рассмеялся Гордин. – Но тебе, разумеется, виднее.
     – Да я и сама понимаю, что это странно звучит. Ну уж как есть... Знаешь, мне ведь не раз приходила в голову мысль выступить без страховки.
     – Правда? Это ведь, полагаю, строжайше запрещено.
     – Конечно запрещено. Меня наш руководитель труппы за такое заживо похоронит. Если, конечно, не разобьюсь, – усмехнулась она.
     – Насколько велик риск?
     Вопрос был задан слегка небрежно, но Святославу не удалось скрыть заинтересованности. Катерина с любопытством посмотрела не него. Неужели он и правда думает начать ходить по канату? Или... или тут нечто иное? Как ни была она очарована галантностью Гордина и созданной им атмосферой настоящего романтического свидания, привычка быть начеку ей не изменила. Уж слишком много внимания уделяет он её профессии.
     – Многое зависит от условий, – медленно произнесла Гортензия, глядя собеседнику прямо в глаза. – Если они идеальны... ну, я имею в виду, если они привычны, то риск небольшой. Когда под тобой страховочная сетка... а за спиной лонжа, ты немного расслаблена. Потому что ошибка не будет фатальной. Об этом, конечно, не думаешь там, наверху. Там стараешься сделать всё идеально. Но очень глубоко внутри... ты понимаешь, да?
     – Да, понимаю, – задумчиво произнёс Святослав, не отводя взгляд. Катерина вдруг заметила, что глаза у него были красные, уставшие. – Мне это чувство знакомо.
     – Откуда?
     – Да так, бывали... ситуации. Когда идёшь на риск, но знаешь, что это не самый последний, не самый решающий твой шаг, что есть ещё запас прочности. И да, ты верно говоришь, в таком случае нет полной концентрации, не собираешь всю волю в кулак... Однако если всё действительно висит на волоске и от верности действий зависит твоя жизнь или жизнь других, то тут совсем другое дело. Так значит, ты никогда не пробовала пройтись без страховки?
     Что-то в его тоне держало Катерину в напряжении. Ей почудилось, будто за этим вопросом стоял другой, невысказанный. Что же всё–таки он хочет выяснить? Или у неё просто разыгралось воображение?
     – Несколько последних раз я выступала без лонжи, – призналась она. – Иногда мы... канатоходцы... так делаем. Всё–таки, когда у тебя за спиной целая конструкция с прикреплённой верёвкой, это не очень удобно. Да и для зрителей не те впечатления. На это руководитель труппы иногда соглашается, но только иногда. А вот так чтобы совсем без страховки... нет, я не пробовала. Хотя, повторюсь, мне бы этого хотелось. Только официально мне никогда не разрешат.
     Повисла пауза. Святослав положил приборы, так и не притронувшись (это Гортензия хороша заметила) к нежным свиным почкам под чесночным соусом. Акробатка почувствовала, что наступил какой-то решающий момент, и теперь, вот прямо сейчас, она узнает, к чему же так упорно подводил её Гордин.
     – А что бы ты сказала, если бы тебе предложили пройтись без страховки неофициально? – глухим, неожиданно севшим голосом спросил он.