Артист погорелого театра

   Возле станции метро « Чиланзар» в Ташкенте гуляли ряженные – «Ленин» и «Гитлер», приглашая всех желающих сфотографироваться с ними «на память».
   Прейскурант  у каждого был вывешен  на груди.
  «Фюрер» почему-то стоил дороже, чем « Создатель первого в мире  государства рабочих и крестьян».   
   Никто  из прохожих  не желал запечатлеть себя в их компании. Аниматорам приходилось  в прямом смысле слова голосить, зазывая клиентов. Их завывания и заставили меня замедлить шаг.

   Тот из  парочки, кто был с профессорской бородкой, в кепке, сдвинутой набекрень, сильно картавил и явно подшофе, держался  намного  cкованнее своего "коллеги». Будто только недавно сошел с постамента.
   Его «партнер" вальяжно прогуливался в  полевой форме солдата Вермахта. С усиками, челкой и безумным взглядом  «а-ля Адольф», "Гитлер" больше царапал глаз. 
   "Фюрер" показался  мне очень похожим на Жорика Мышкина, он же «Мышка».
   
 

    В восьмидесятых годах прошлого века Жорика знало пол Ташкента.
    Не было ни одного   премьерного спектакля в здешних театрах, или просмотра нового фильма в Доме кино, да вообще какой - либо  тусовки творческой интеллигенции, которые бы прошли без Мышкина.
    Жора спал и видел себя  артистом.
    Он, не имел специального образования, не знаю даже, закончил ли десятилетку, однако  тешил душу надеждой, что когда-нибудь его заметят и пригласят играть. А потому старался все время крутиться на глазах  театральной и кинематографической богемы.

    Ради осуществления своей мечты Мышкин за копейки  снимался в массовках, трудился рабочим сцены, распространителем  театральных билетов. Даже пробовался на роль  коверного в бродячей цирковой  труппе. Но час его славы так и не пробил  - ни в двадцать, ни  в тридцать, ни в сорок  лет.
    Всем уже было ясно - судьба  отвела этому человеку лишь роль артиста погорелого театра.

    На жизнь ему постоянно не хватало.
   «Мышка» влачил нищенское существование. Чтоб не умереть с голода, он  предлагал свою однокомнатную квартиру в почасовую аренду, «для встреч», в надежде, что  будет   потом подъедать  за гостями.
    Выпивка  Жорке иногда перепадала, обноски  кое-какие подкидывали  вместо оплаты, поломанную раскладушку даже подарили... А вот с едой было худо.
    Гости, как правило, чаи не распивали, торопились  сделать то, зачем пришли, ведь время - деньги.
 
    Когда ему исполнилось пятьдесят, «Мышка» уже   не  мог работать. Он имел в своем послужном списке  язву желудка, хронический бронхит, аритмию, диабет  и целый букет  сопутствующих   заболеваний.
    Жорик тогда  смахивал на Попандопуло из фильма  «Свадьба в Малиновке», только очень-очень худого.
    Он охотно  делился  своими проблемами с каждым встречным  и в конце, как правило, спрашивал: « Чем можете помочь?»

    Нельзя сказать, что все оставались равнодушными к его просьбам.
    Несколько раз знакомые пытались  пристроить  бедолагу на работу, не требующую  больших физических усилий  – киоскером, оператором в котельной, консьержем.  Даже в одну инвалидную артель по блату засунули.  Но через неделю-другую Жора  отовсюду увольнялся под предлогом, что «пригласили  в кино сниматься».

    И вдруг наш «артист» ожил. 
    Появился  блеск в глазах, впалые щеки  перестали отдавать мертвецкой синевой. Он вроде бы даже приосанился и уже не выглядел беспросветным горемыкой, как раньше.
    Сам «Мышка» объяснил сие преображение  так:
   -Нашел, наконец-то, свой путь в искусстве.

    
      
   
    После  долгих лет метаний и поисков  собственного  « Я», Жорика  вдруг осенило. Причина всех его прежних неудач, решил он в том, что распылял  свой талант, разменивался по мелочам. Нужно стать актером одной роли, которая навсегда внесет фамилию МЫШКИН  в анналы истории.

    Поскольку Жорке  с детства,  еще когда играл с ребятами в войнушку, по жребию почему-то постоянно выпадало быть  «фашистом», то  в  воспаленном мозгу нашего героя однажды мелькнула мысль: «Это – судьба. Роль «фюрера» выстрадана мной  и понятна как никому другому. Надо только успеть застолбить ее за собой раз и навсегда».

    -Вот, Максим Штраух - вошел в историю советского кинематографа, как актер одной роли. Но зато какой – Ленина!  Звание Народного артиста СССР она ему принесла, награды и  славу. А на роль Гитлера приходилось  из ГДР Фрица Дица приглашать, своего-то «Адольфа»  у нас не было. Позор! Отныне  будет  собственный «фюрер» - Георгий  Мышкин,- такие рассуждения теперь подпитывали  Жоркино воображение и заставляли верить в свою счастливую планиду.

      Правдами-неправдами  раздобыл  он где-то  видавшую виды форму «дойчен  золдатен», полинявшую кепку, которую  в гитлеровской армии  носили горные егеря. Отрастил  усы «щеточкой», выпросил у знакомого гримера парик с прической под бесноватого фюрера и стал бродить по городу, пугая всех нацистским  приветствием  «Хайль!»

      Конечно, это не осталось  без внимания окружающих. 
      Его не  раз останавливала  милиция, для проверки документов. Однажды  жестоко избили  какие-то подростки.
      Остальные граждане просто шарахались от странного  дядьки в облезлой  униформе времен Вермахта, с  томиком «Майн Кампф» подмышкой, который  взирал  на всех  исподлобья  и постоянно держал руки на причинном месте.
      Сам «Гитлер» считал, что  «массы рано или поздно должны  оценить  мой талант».
      Поскольку в Ташкенте его ценили «пока не очень», «Мышка» решил податься в Москву, где в середине девяностых ряженные пользовались спросом.

      Он пошел с шапкой по кругу  и за полгода  таки насобирал сумму, которая, по  расчетам  Жорки, должна была хватить на дорогу до первопрестольной.
      Спонсорами выступили соседи, торговцы «шара-бора», оставлявшие иногда  свой нераспроданный товар на хранение в его квартирке, знакомая кондуктор, к которой он безуспешно сватался, и  даже кое-кто из «творческой братвы».
      Одни давали мелкие суммы  из жалости, другие  -  чтоб, наконец, избавиться от надоедливого просителя.

      Правда и сам Жорка  не оплошал, смог заработать  кое-какие гроши на свое путешествие, проявив «творческий подход», о чем позже  с превеликой гордостью всем рассказывал.

  - Мотаясь по забегаловкам, в надежде подъесть  за кем-то, пока официантки не убрали со стола, я открыл для себя однажды воистину  Клондайк.
 
    На этом Мышкин обычно ненадолго замолкал. Слушатели, заинтригованные словом "Клондайк" сразу же проявляли интерес к его повествованию.
    Жорка, как заправский артист, выдержав паузу, продолжал.
   -Как-то  подошел  в привокзальной кафешке  к группе военных, которые   что-то отмечали, и предложил им.... угостить  меня. Думал, что подвыпившие господа по доброте душевной не откажут, однако просчитался, прогнали. Но не даром  же говорят, что «голь на выдумки хитра».
    Тут наш рассказчик будто бы забывал свой текст и долго тер костлявой рук свой лоб, пока кто-нибудь не начинал возмущаться.
   -Ну, рожай уже! Что ты придумал? Интересно же!
    И только после этих слов "Мышка" "вспоминал" на чем остановился.
   -Ваш покорный слуга дождался, пока  офицеры   дойдут  до кондиции, и предложил поспорить с каждым из них на пять рублей, что смогу заставить всех встать. Не поверили, конечно, и потому  согласились на мое условие.
    Тут Жорка вновь замолкал и уже не просил, а требовал дать передышку, "чтобы промочить горло".
    Он долго с невозмутимым вроде бы видом пил чай, который ему услужливо предлагали зрители этого "спектакля".
    Было видно, что знаки внимания доставляют нашему рассказчику огромное удовольствие.
    Получив новую порцию внимания, Мышкин продолжал. 

   -Короче, затянул я гимн Советского Союза. Смотрю, сначала один золотопогонник  встал, за ним другой, а потом и все остальные поднялась.  На ногах, правда, еле держались, но все-таки стояли! Кто-то из них даже руку к голове приложил – честь, значит, отдавал. Все как положено. Мне оставалось только пересчитать честно выигранные деньги.
   
    Все сразу начинал галдеть, мол, в легендарном некогда фильме «Неуловимые мстители», трюк с гимном уже  использовали. Только там были белые офицеры и встали они под гимн «Боже, царя храни!». Но сути дела это не меняет...А "Мышонок"-де молодец, не растерялся.

     Правда, при этом "молодец" "забывал" добавить, что уловка с гимном сработал лишь раз. А потом, будто кто сглазил – били его нещадно за этот  фокус и гнали с глаз долой. 
   
    Как бы то ни было, до Москвы Жорка  все же добрался и даже  засветился на всю страну в телевизионных новостях, где показывали сюжет про ряженых.
    Несколько «желтых» российских изданий тоже посвятили «Гитлеру»  пространные фоторепортажи. Их Мышкин  с оказией потом в Ташкент передал.
    После этого  все его знакомые  сделали вывод, что дела у  «артиста»,  наконец, пошли в гору и стал  Жора  «столичной штучкой».

      
   


    И вот теперь, если  только я не ошибаюсь, этот шут гороховый  вернулся.
    К сожалению, не ошибся.

 
  - Привет, братан! –  возопил Жорик через головы зевак и двинул в мою сторону.
    Нельзя сказать, что я очень обрадовался, потому как всегда относился к «Мышке» с некоторой  брезгливостью за его внешний вид и  неадекватное поведение.  Роль «Гитлера»  только усилила ее.
   «Артист» так вошел в образ «Фюрера»», что никак не мог выйти из него и это наводило на  определенные размышления. Уже и не специалистам  было видно – «любимец публики», мягко говоря, немножко ку-ку.

   На сей раз «лидер нацистов» долго пытался вспомнить мое имя, но потом махнул рукой и неожиданно  нагло потрепал меня по щеке, удостоил, так сказать, чести.
   Это было что-то  новенькое, до сих пор «Мышка» таких вольностей себе не позволял.
   Невзирая на мою гримасу, «Фюрер», скрестив руки на груди, продолжил выпендриваться на публику и, в конце концов, снисходительно изрек:
  -Ну, как вы тут без меня?

   Со стороны могло показаться, будто  гениальный актер, вернувшись после длительного зарубежного турне, разговаривает с раздолбаем сыном.
   У него все явственнее проявлялся « Комплекс Наполеона».

   Зевак вокруг становилось  больше и мы с Мышкиным в какой-то момент оказались  в центре  внимания.
   Жора чувствовал себя в своей стихии.
   Я стал пробираться сквозь окруживших нас людей, чтобы покончить с этим балаганом, который не сулил для меня ничего хорошего.

   Между  тем «Гитлер», заметив, что его кто-то фотографировал  не заплатив, сцепился с «ворюгой»,  и это позволило  мне благополучно  сделать ноги.

   Через несколько дней я вновь столкнулся с ним, уже в редакции. 
   Как Жорик в своей униформе прошел в газетный корпус  через  милицейский пост,  один Бог знает!

   Узрев меня  в фойе, Мышкин стал громко щелкать пальцами, словно  фраер, подзывающий в трактире полового. Таким образом, он показывал, что  всеми силами пытается вспомнить, как меня зовут. Но и на сей раз, на мое счастье, не вспомнил.
 - Ба, братан, ты куда тогда исчез, мы толком и не поговорили?! - «Адольф Алоизович», видимо, захотел устроить мне прилюдно  выволочку за «недостойное» поведение.

   С этим надо было как-то заканчивать, и я сказал ему открыты текстом:
  -Да не о чем нам с тобой говорить. Иди, куда шел.
   Эти слова так удивили Мышкина, что он увязался за мной в лифт, «чтоб объясниться».

   Многоместная кабина была переполнена  и, когда я почувствовал, что «артист»,  во что бы то ни стало, пытается втиснуться, толкая меня в спину,  то не удержался и заметил вслух:  -
   Этот  лифт не для арийцев.
   Жорика как ветром сдуло.
   
   Каково же было мое удивление, когда минут через двадцать  «Гитлер» без стука вошел  ко мне в  кабинет. Нашел-таки, фашистская морда!

   Вызывать охрану я не захотел - лишний шум, ненужные вопросы.
   Ведь Георгий непременно  сказал  бы, что мы с ним «братаны», со всеми вытекающими для  моего имиджа последствиями. А беседовать с  убогим  у меня желания не было. 
  «Фюрер», между тем, был настроен на разговор.

  -Вот, оказывается, где ты работаешь! Ну-ну, молодец, вырос в моих глазах,- начал он издалека и тут же перешел к главному, ради чего пришел - Слушай, братан, я могу дать тебе интервью. Это будет сенсация. Ваш тираж сразу кратно вырастит. Как правило, я  соглашаюсь на беседу с журналистами за  большие  деньги, но тебе, по старой памяти, сделаю исключение – всего лишь хороший обед в ресторане.
  Увидав, что «братан» скуксился, «Гитлер» тут же снизил ставки.
- Ну, ладно – хоть булочку с чаем предложи!»

  Тем временем  в кабинет под разными предлогами стали заглядывать  коллеги  и я понял, что «артист» меня уже «прославил». Потому счел за лучшее увести его  куда подальше.

  Пригласил своего незваного гостя в соседний  бар, на булочку с чаем.
  Через несколько минут выяснилось,  это был опрометчивый шаг с моей стороны. 
  Завсегдатаи питейного заведения, оказывается, были хорошо знакомы с  Жориком  и  потому все поприветствовали друг друга по-свойски: «Хайль Гитлер!»
  Я сразу понял, что буду лишним на этом «празднике жизни» и, пока  компашка,  надрываясь,  орала   «Дранг  нах Остен», удалился безо всяких угрызений совести.

  Несколько дней потом  мне не давала покоя мысль, как все изменилось за несколько лет, буквально на  глазах.
  Теперь и у нас в патриархальной   республике, приютившей  в годы войны сотни тысяч жертв фашизма, появились  те, кто откровенно бравируют своими симпатиями к нацизму. Пока это  проявляется лишь в том, что они шутовски  зигуют  друг другу при встрече, но, уверен,  только  ПОКА .

   Кто бы мог подумать еще каких-то десять-пятнадцать лет назад, что в Москве группа  старшеклассников устроит демонстрацию на Пушкинской площади по случаю дня рождения Гитлера. А в Кургане, Южноуральске, Нижнем Тагиле и Ленинграде громко заявят о себе неонацистские ячейки!    
   Эти данные уже появились в открытых источниках. Представляю, что можно было бы прочитать  под грифом «Для служебного пользования».

   И тут меня осенило – идея «Фюрера» дать «интервью» была бы очень кстати. Его откровения  послужат основой для статьи про одержимых бесом кукловодов «артиста», которые используют не вполне здорового человека в своих целях. Пусть поклонники «Гитлера», новоявленные «гитлерюгенд»,  увидят  «лидера» во всем его «великолепии». Может хоть это на них  подействует.

   
   Как назло, Жорик больше мне нигде не встречался. Я даже специально подъезжал   к месту его «работы» возле станции метро, но безуспешно – «Ленин» трудился   в  гордом одиночестве.

    Как всегда, помог Его Величество Случай.
    На  совещании  в  областном Управлении внутренних дел, куда меня откомандировала редакция,  неожиданно встретил институтского приятеля, который стал большим человеком в погонах. Он предложил меня подвезти.
    Едем, беседуем, как вдруг кто-то  позвонил прокурору  по телефону. По-видимому, сообщили о чем-то неприятном, и тот  взорвался.
  - Я когда еще обратил твое внимание, что  балаган у метро надо прекратить! Был у нас такой разговор? Тогда почему этот, с позволения сказать, «Ленин» до сих пор там митингует? Или ты в ссылку, в Шушенское, захотел, околоточным?- кричал он кому-то в трубку. 

    Услышанного  мне было достаточно, чтобы  выпытать потом  подробности, которые и вывели на след  Жорика.

    Вкратце события развивались так.
    Когда «Ленин»  в очередной раз пришел на  работу  к станции «Чиланзар», то увидел  там конкурента,  «косившего под  вождя мирового пролетариата». Два «Ленина» на одной площадке – это был уже явный перебор.
    Выяснение отношений  между ними перешло в горячую фазу.
    Тогда на помощь  своему знакомому, « настоящему Ленину», против «самозванца»  поспешил  ошивавшийся неподалеку « Рейхсканцлер».
    В результате острой классовой борьбы   оба «Ильича» оказались  в милиции, а «Фюрер», с ушибами и рваной раной – в больнице.

    Скорее всего, происшествие  получило большой резонанс, если «слугу народа»  его подчиненным пришлось побеспокоить, когда тот находился  в дороге.
    Остальное было делом техники.
   «Гражданин начальник», по моей просьбе, с кем-то переговорил  по  мобильнику и через пять минут указал место, где зализывает раны Мышкин.

   
    Когда  я зашел в больничную палату, трое ее обитателей с азартом играли в карты  на чьей-то тумбочке. Еще один, с перевязанной  башкой,  сидел на кровати, по-восточному поджав под себя ноги.
   «Гитлером» оказался  раненный в голову.

    Байковая больничная пижама, «чалма» из накрученных вокруг головы бинтов, рука на перевязи  и  легкая  небритость до неузнаваемости изменили облик Жорика.

    Без  гитлеровской униформы  он выглядел намного предпочтительнее.
    Взгляд стал более осмысленным, с лица сошло зверское выражение.
    Покатые узкие плечики, худенькие кисти,  выглядывавшие из широченных  рукавов пижамы, которая была ему сильно велика, делали «Мышку» похожим на бракованную плюшевую игрушку.
    Моя брезгливость сразу куда-то испарилась, будто ее и не было вовсе. Жора  вызывал  сочувствие.

    Первым делом  больной заглянул в пакет с  фруктами, которые  я ему принес, а потом уже перевел взгляд на меня. Привычка – вторая натура.
    Странно, но «артист» даже не спросил, как я его нашел, будто мы с ним только вчера расстались.

  - Врач сказал, как только швы снимут,  меня  выпишут, - сообщил  больной. -Да-а, недолго музыка играла, недолго Мышкин танцевал - глубокомысленно заметил вдруг  Жорик. - Здесь я на всем готовом. Главное – жрать  дают. А на воле опять голодать стану.

    Пока он философствовал о  преимуществе больничной жизни, я решал для себя вопрос, который  мучил меня все последние дни - сказать ли «Гитлеру» для чего я собираюсь брать у него «интервью» или промолчать? Ведь он думает, что я ему рекламу сделаю, а у меня совсем другие планы.

   Поначалу  хотел  все как есть выложить, раскрыть карты заранее, чтоб потом совесть не мучила.
   Пожелает он после этого откровенничать – пожалуйста, а если нет, то откажусь от своей затеи, буду искать других «героев».
   И тут у меня, как всегда в ответственный момент, началось раздвоение  личности.

  -Чистоплюй, несчастный! - забрюзжал мой первый внутренний голос. – Это же абсолютно опустившийся человек, токсичный, маргинал, перед кем ты бисер мечешь?
 - И все-таки мерзко использовать его  доверие против него же!- заметил кто-то  другой во мне.- Ты  себе потом этого не простишь!  Нет, нет и нет!
   
   Я  набрал   как можно больше  воздуха в легкие и буквально выдохнул в лицо Мышкину  свою затею.

   Георгия мой план ничуть не смутил. Он был готов на все,  лишь бы его имя еще раз промелькнуло в газете.
   Итак, с чистой совестью, можно было приниматься за дело. Тем более, что «Мышка» аж заегозил от нетерпения  немедленно поделиться своим «богатым жизненным опытом».

   Вот его  вариант «Тысячи и одной ночи», записанный на диктофон.

    
   
   
              - Ты даже представить себе не можешь, какая у меня была жизнь в
                Москве. Популярность, как у народного артиста! Объясняется все
                очень просто – «Лениных», «Сталиных», царей «Николашек» и прочих
                исторических личностей там навалом, а вот «Гитлеров» явно не
                хватало. Можно сказать, что я был вне конкуренции, потому -
                нарасхват.
                Конечно, пришлось  пойти под чью-то «крышу», зато у меня уже
                через неделю был почти новый серый китель с Железным крестом,
                фуражка генерала Вермахта,  приличные  темно-синие брюки и даже
                нарукавная повязка со свастикой. Все из запасников какого-то
                музея.

                Сначала зарабатывал тем, что просто фотографировался со всеми
                желающими. А уже через месяц стали приглашать выступить на
                свадьбах, юбилеях, корпоративах.

                Помню, заказала меня  богатая еврейская семья, которая арендовала
                речной теплоход, чтобы отпраздновать день рождения первенца.
                Гостей, наверное, человек сто было. Столы от яств ломились, ешь –
                не хочу. Так  веришь - нет, мне покушать некогда было. Тамадой
                выбрали, на «бис» вызывали постоянно. Потом сухим пайком дали с
                собой два огромных пакета и на машине домой отвезли. Это кроме
                денег, конечно.

                Первое время  мы с «Дзержинским» на пару снимали  квартиру.
                Хорошая такая, чистенькая «хрущевка». Правда, далековато от места
                работы  находилась, на окраине Москвы. А  на нас,  двойников,
                спрос  там, где туристы, в самом центре первопрестольной.
                Да к тому же, соседи оказались злыми людьми. Как только увидели
                меня в форме с Железным крестом, так сразу участковому
                нажаловались.
 
               Тогда   «хозяин» плащ-палатку выдал, чтобы «прикид» мой  никого не
               раздражал. Но летом в таком камуфляже не  походишь, только
               внимание привлекать станешь. 
               Я  приспособился  форму в рюкзаке  носить, а сам в гражданском
               платье ходил.
               Приезжал  в центр, заходил в туалет в ГУМе,  к примеру, или  в
               театре каком, или  в ресторане ( у  моих хозяев всюду были свои
               люди), переоблачался и работал потом  спокойненько.

               На съемной квартире мы недолго прожили, вскоре  начальство
               переселило всю труппу двойников   на какую-то заброшенную турбазу
               в ближнем Подмосковье. Так следить за порядком  в нашей
               артистической среде было удобнее.  а то иные начали на службу
               опаздывать. Или того хуже – прогуливать из-за запоев.
               На работу и обратно нас  теперь возили на автобусе.
               Утром «Завтрак туриста» давали, вечером - горячее в термосах
               доставляли откуда-то.
               Опять же, переодеваться не надо где попало, форма меньше
               пачкалась.

               Правда, и тут приходилось все делать с предосторожностью.
               В Москве нельзя было из автобуса всем одновременно выходить. Если,
               к примеру, «Гитлер», «Сталин», « царь Николай Романов»,
              «Дзержинский», «Берия»  и «Ленин»  на одной остановке сойдут, это
               ненужное внимание привлечет. Так нас по одному высаживали,
               примерно за километр от работы. А вечером водитель  в условленных
               местах забирал.

               Раз в неделю, как правило, по понедельникам, работал я в военно-
               спортивных лагерях. Задача ставилась - сфотографироваться  с
               каждым  курсантом  в отдельности. А их, между прочим, только в
               первый день я насчитал три десятка.   
               Полюбопытствовал позже  у их инструктора по рукопашному
               бою, для чего такая  фотосессия  нужна. 
             - У каждого в личном деле  будет снимок с фюрером. Потом не
               спрыгнут,- буркнул  тот.

               
               Я был ведущим актером  нашей труппы, потому и отношение ко мне со
               стороны хозяина было уважительное.
               Вот, к примеру, попросил  его сварганить трудовую книжку старого 
               советского образца. У меня-то своей никогда не было. А дело к
               старости идет, надо о пенсии позаботиться.
               В Ташкенте  никто мне в этом деле помочь не смог, а в Москве –
               пожалуйста, Георгий Валентинович!

               К тому же, заметь, не хотел я, чтоб в  трудняке  была записана
               какая-либо плебейская специальность – сторож  или, к примеру,
               сантехник, дворник, курьер. Не  эстетично это, режет слух. А у
               артиста все должно быть красиво! Учли и эту мою просьбу.
               Покажу, какой мне слепили докУмент  –  обзавидуешься! Ты,
               наверное, и  о профессиях таких никогда не слышал. Звучат как 
               музыка, душа радуется. Прикинь: «Фумелье», «Кавист», «Груммер»,
              «Догситтер», «Постижер». Каково, а?!

               Короче, я там как сыр в масле катался.
               Но вот беда, климат российский оказался не  для меня - осенью и
               зимой болел  сильно. Бывало, неделями работать не мог.
               Первые года два хозяин  еще как-то это  терпел - врачей привозил,
               лекарства покупал. Но потом сказал, что  я слишком дорого ему
               обхожусь.
               К тому времени  в  Москве «Гитлеров» стало больше, чем  «Лениных». 
               В основном  с Украины и Прибалтики понаехали.

               Ладно, думал, отдохну немного, а потом в Ташкенте  гастроли
               устрою. Как-никак, все-таки четвертый город в Союзе был, после
               Москвы, Ленинграда и Киева. Неужели мои земляки не достойны
               стоящего зрелища!
               Я даже «Ленина» и «Сталина» соблазнял сюда приехать.
             - Там, говорил им, - тепло, море дешевых фруктов, народ изысками не
               избалован. У нас аншлаги будут.
 
               Короче, стал я в дорогу домой, собираться. Пошел к хозяину за
               расчетом.
               Ведь мне же денег не платили,  а выручку всю до рубля отбирали.
               Шеф еще смеялся:
             - Даром что Гитлер, а  живешь как при коммунизме, на всем готовом.
               Но босс, узнав о моем желании подбить бабки, сразу  свой расклад 
               выкатил. За форму, за прокорм, за проживание, за трудовую книжку,
               консультации врачей и лекарства с меня причиталось.
               В итоге, кругом-бегом  оказалось, что я еще и должен остался.

               Кое-как удалось договориться с двумя   дальнобойщиками, которые в
               командировку в  Узбекистан ехали, чтоб они взяли меня с собой до
               Ташкента. А взамен я им свое жилье бесплатно на десять дней 
               должен был предоставить.

               Короче, сбежал я  из первопрестольной. А паспорт мой  в залоге у
               хозяина так и остался. И форму «Фюрера» прихватить не удалось.
               Как только  расчет потребовал, так шеф сразу же  отобрал и китель
               с Железным  крестом, и брюки, и фуражку, и повязку со свастикой.
               Битый  был мужик.
               Но я  не в обиде. Впервые за долгие  годы  пожил в сытости. Да
               еще и любимцем публики слыл.

               Вот только незадача вышла – в Ташкенте  сборов почти нет. А ведь я 
               не один  работаю. «Ленин» со «Сталиным» на гастроли сюда все же
               приехали.
               Теперь злятся, говорят, что обманул  их. Мол, соблазнил речами
               льстивыми. Хотят обратно в Россию ехать. Деньги на проезд с меня
               требуют…

      
   
    
      Тут я нажал на диктофоне кнопку «Стоп». То, что рассказал  Мышкин, мне было более чем достаточно.
      Статью  написал на удивление быстро. Но … мой труд   оказался  невостребованным.
      Более того, мне запретили даже думать о публикации.
      Заместитель главного редактора  так дословно и сказала:
     -Даже думать об этом не смейте, если не хотите испортить себе жизнь.
      Смотрите, доиграетесь, вызовут Вас куда следует!
 
      Жизнь себе портить  я не захотел. Потому, что уже доподлинно  знал, кем  наша «классная дама» была уполномочена делать такие  громкие  заявления. 
      Ее  регулярно, прямо во время рабочего дня, на глазах у всего коллектива посещал  «Кто надо» из «Откуда следует». Вместе они обсуждали извечный вопрос русской интеллигенции «Что делать?»

      Статья долго  хранилась в моем личном архиве, вплоть до отъезда в Израиль. 
      К тому времени Жорик  уже умер, так и не снискав славы от своей  единственной роли.
      Его немногочисленные поклонники  в последний раз скинулись и  тихо похоронили «артиста».

      Уже пребывая на Земле обетованной, мне вдруг захотелось написать рассказ о Жорке-«Гитлере», о том времени, когда он «блистал».
      Я ничего не убавил и не прибавил. Лишь «причесал» диктофонную запись откровений «Мышки», чтоб наш «эстет» не выглядел совсем уж убого.

      Да, чуть не забыл, конечно же  потом я залез в Интернет  и поинтересовался  профессиями, которыми   разукрасили Жоркину  трудовую книжку.
      Оказывается,  «Фумелье» - это    специалист по подбору  идеального  сочетания  сигары и напитка в элитных ресторанах.  « Кавист» -  алкогольный консультант. «Грумер» - тот, кто наводит марафет на животных. «Догситтер» -  собачий нянь, а «Постижер» -  изготовитель накладных  бровей, бород, усов, париков.
 
      Эх, если б  Мышкину  чуть больше повезло в жизни,  он, наверняка,  стал бы идеальным догситтером.
 
      Говорят, у собак есть один недостаток – они верят людям.
      Значит, был бы у Георгия ласковый и преданный  товарищ, которого ему так не  хватало. 
      Жили бы они душа в душу. Делили  бы  по-братски стол и кров.
     «Мышка»  непременно обучил бы своего питомца  разным  командам, чтоб выступать на радость себе и потеху публике.
      Может быть, даже прославились бы оба!
      Да не может быть, а точно, точно прославились бы! Иначе, Жорик не был бы Жориком.

      Так нет, захотелось  ему, дураку, непременно стать актером одной роли.
      Да добро бы, какого хорошего человека изображал или сказочного героя, а то ведь всю жизнь только  нелюдя  из себя корчил.
      Так поневоле свихнуться можно!