Платеро и я. Рассвет

   Мягким зимним утром, когда бдительные петухи видят первые розы зари и галантно их приветствуют, Платеро, выспавшийся, протяжно ревёт. Как же сладко его далёкое пробуждение от небесного света, проникающего сквозь щели спальни! Я, тоже желая наступления дня, думаю о солнце в своей мягкой постели.

   Я думаю о том, что было бы с бедным Платеро, если бы вместо того, чтобы попасть в мои руки поэта, он бы попал в руки одного из тех угольщиков, которые идут ещё ночью по тёмному инею одиноких дорог, чтобы красть с гор сосновую древесину, или одного из тех оборванных цыган, что раскрашивают ослов, дают им мышьяк и тычут булавками в уши, не зная, как их опустить.

   Платеро снова ревёт. Узнает ли, что думаю о нем? Какая мне разница? В нежности рассвета его воспоминание желанно, как та же заря. И, слава Богу, у него мягкая и нежная комната с кроватью приветливой, как мои мысли...