О стиле руководства Г. К. Жукова. ч. 3

О стиле руководства Г.К. Жукова. ч.3

(Продолжение. Предыдущая глава:http://proza.ru/2020/06/04/838)

Думаю, что рассказывая о стиле руководства Верховного, в годы Великой Отечественной войны, нельзя подробно не поговорить о стиле работы Г.К. Жукова, а также некоторых его сподвижников и соратников.
Надо сразу сказать, что это было ОЧЕНЬ суровым временем, когда  «на повестке дня»  был вопрос буквально о жизни и смерти нашей страны и большинства её народа, и это время требовало строгих, а порой и беспощадных методов борьбы с нашими врагами и их пособниками.
О Г.К. Жукове и стиле его руководства уже  написано множество книг и статей.
Кто-то всячески восхваляет и превозносит его, как «Маршала Победы», кто-то наоборот, делает упор на его грубости, жестокости  и беспощадности к своим подчиненным, называя «мясником» и т.п. определениями.

Как нередко бывает, скорее всего, истина находится где-то посередине. Всячески «воспевать» и превозносить Г.К. Жукова «демократические» историки и публицисты у нас начали с конца 80-х годов, в разгар горбачевской «перестройки», делая их него противовес «злодею Сталину» и приписывая Жукову решающую роль во всех сражениях Великой Отечественной.
 
Тогда же, «в пику» Сталину для  Жукова  изобрели и термин «маршал Победы», а потом (уже при ЕБНе), к 50-летию Победы, даже начеканили  юбилейную медаль имени Жукова и массово раздавали ее всем ветеранам войны…

Конечно же, в годы Великой Отечественной никто из фронтовиков Жукова «маршалом Победы» не  называл.
Есть масса свидетельств того, что  за свирепый нрав, грубость и жестокость Жукова в войсках не любили ни солдаты, ни офицеры, ни генералы.

Вот, что, к примеру, вспоминал  командир батареи, а потом помощник начальника штаба 262 полка ИПТАП 17 отдельной  артиллерийской истребительно-противотанковой бригады капитан А. Колобов:
«Жукова в армии не любили. Где он, там большие потери, разжалованные, отданные под суд офицеры». («Офицерская сага» Евгений Колобов, http://proza.ru/2015/08/29/1567).

Давайте посмотрим на мнение человека, который очень хорошо знал морально-деловые качества Г.К. Жукова, начальника штаба фронтов, которыми командовал Жуков, Маршала Советского Союза В.Д. Соколовского:

«…прекрасный военный журналист полковник Николай Николаевич Прокофьев однажды долго и очень доверительно беседовал с Маршалом Советского Союза Василием Даниловичем Соколовским. По ходу разговора Прокофьев спросил:
— Как вы оцениваете качества Жукова?
— С какой стороны? — спросил маршал. — С военной или человеческой?
— Разве есть разница?
Маршал словно не услыхал вопроса и повторил свой:
— Так с какой стороны?
— Давайте начнем с человеческой.

Соколовский подумал, но поскольку беседа с самого начала сложилась предельно откровенной, менять тона не стал.
— Кто то меня не поймет, может осудит, но у Жукова человеческих качеств не было.
О военных могу рассказать сколько угодно.

Журналист сразу записался в круг не понимающих.
— От вас, Василий Данилович, слышать такое довольно странно. Вы с Жуковым работали теснее других. Были начальником штаба Первого Украинского фронта в сорок четвертом году. Затем начальником штаба Первого Белорусского фронта в апреле сорок пятого при подготовке Берлинской операции. Потом стали заместителем Жукова…
— Тогда почему странно? Странным было бы слышать такое от человека, который Жукова не знал так, как я.

— Хорошо, я кое чего все же не понял. Что означает ваше утверждение, что «человеческих качеств» у Жукова не было?
— А то и значит. Он не был способен на дружбу, на сочувствие, на сопереживание.
 
Он с людьми выстраивал только по вертикали.
— Как это понять?
— Вертикаль — это линия подчиненности. Наверху был Сталин, которому Жуков подчинялся строго и безусловно.
Все, кто стояли ниже Жукова, должны были подчиняться ему.
Жуков органически не переносил равенства и не терпел тех, кто оказывался на одном с ним уровне.
Даже к людям, очень близким к Сталину, он относился свысока, подчеркивая, что в военном деле они ничего не смыслят и лезть в него им незачем.
 
Ты не представляешь, как он, став начальником Генштаба, переживал, что при въезде в Кремль от него требовали предъявления пропуска. Правом беспрепятственного проезда внутрь Кремля пользовались только Сталин и люди его ближайшего окружения. Их узнавали по номерам машин, о их приближении к воротам Спасской или Боровицкой башен охране сообщали заранее.
Никто, кроме Сталина, не мог изменить список тех, кому разрешался свободный проезд за кремлевские стены.
Жуков выходил из себя, срывая гнев на охране. «Вы же видите, кто едет. Когда научитесь узнавать?»
Он привык к тому, что в здание наркомата обороны его пропускали беспрепятственно и хотел, чтобы также было в Кремле.
Но от него требовали не просто показать пропуск, а передать его охраннику в руки для проверки. Тот читал все записи, сличал лицо с фотографией, изучал реквизиты пропуска. Был случай, когда Жукова задержали. За ночь в пропуска всех, кто был допущен в Кремль, поставили какую то дополнительную звездочку…

Жуков был искренне убежден, что ему позволено решать судьбы людей и любая несправедливость всегда будет списана.
 
«Не выполнишь — расстреляю!» — сколько раз я слышал от него эту фразу. Хотя, если честно, в мой адрес он ее ни разу не произнес. И потом, оскорбить, ткнуть в дерьмо офицера или генерала было для него лучшим средством отвести душу.

Иногда, беседуя с кем то из крупных военных, он вдруг говорил: «Генерал, как стоишь?!» Оказывалось, что генерал позволил себе вольность и перестал тянуться перед маршалом как новобранец перед фельдфебелем. И тут же получал замечание.

Ежедневное общение с Жуковым влекло за собой постоянные стрессы, сердечные приступы, экзему. Ему нравилось, когда его боялись.
Любую попытку подчиненного сохранить достоинство в разговоре с ним о считал личным вызовом…(Из книги Александра Щелокова «Я - начальник, ты – дурак».)

Полагаю, это очень точные и верные наблюдения человека, который вынужден был длительное время служить под началом Жукова,  и имел возможность хорошо  изучить его нравы и привычки.

Знал ли об этих чертах жуковского характера и его отношение к подчиненным Сталин?!
Разумеется, знал.
Думаю, что в годы войны он использовал Жукова в роли некоей безжалостной «кувалды» или «тарана» для того, чтобы стимулировать боевую активность тех или иных наших полководцев на разных фронтах. 
Всегда ли это приносило пользу,  и было оправдано? Разумеется, нет.
«Задним умом все мы умны», все понимаем и обо всем можем судить, а тогда в отчаянно трудное время Великой Отечественной, жуковская свирепость и беспощадность играли свою роль…

Если размышлять о том, почему  характер Г.К. Жукова так сформировался, то необходимо иметь в виду следующее.

Жуков получил воспитание и начальное военное образование в очень специфических условиях царской России, где принцип «я - начальник, ты – дурак», для низших слоев населения, был привычным, обычным и повседневным явлением.
 
С 13-ти лет юный Жуков - помощник приказчика в московской скорняжной лавке, его рабочий день там продолжался по 15 часов в сутки. 
В годы ПМВ Жуков начинает военную карьеру в 5-м кавалерийский полку 189-го запасного пехотного батальона, в Калуге.

О том, как  было принято «воспитывать», даже бывалых фронтовиков, в подобных тыловых заведениях, вспоминал будущий Маршал Советского Союза, а тогда простой пулеметчик, Родион Яковлевич Малиновский.

В своих мемуарах «Солдаты России» он  рассказывает о том, что видел  в 1915 году, в Ораниенбаумской школе пулеметчиков, куда его с фронта направили подучиться,  «на пулеметчика»:

«В отделении собрались солдаты разных возрастов — много было немолодых людей, лег тридцати пяти — сорока. В отделениях командирами были кадровые унтер-офицеры и ефрейторы.
Они все время служили в запасном полку, на фронте еще не были и, так как очень боялись попасть туда, выслуживались, с подчиненных драли три шкуры, а перед взводными и прапорщиками роты тянулись в струнку.
За малейшую провинность били солдат, били изо всех сил — иногда зубы вылетали от метких и сильных ударов этих «шкур».
 
Солдаты были озлоблены, запуганы и почти всегда угрюмо смотрели в землю.
— Ешь начальство глазами! — покрикивали отделенные и грозили кулаками.
Приходилось поднимать голову и смотреть на начальство, никому не хотелось получить в зубы».

Подчеркнем, что так били не молодых, запуганных солдат, а опытных фронтовиков!!!

Так что, затрещины, унижения, площадная брань, да и мордобой, в качестве  «воспитательной меры» с юности были  для Жукова обычным и привычным делом.
 Такими же, «вошедшими в плоть и кровь» его,  стали для него и «отношения по вертикали», о которых говорил В.Д. Соколовский: вышестоящим подчиняться строго и  безусловно, а с подчиненными можно вообще не церемониться.


После окончания боев с японской армией на Халхин -Голе дальневосточный отдел Генерального штаба РККА (полковник Ф. Шевченко) подготовил к печати отчет, в котором был обобщен опыт боевых действий на Халхин-Голе (с анализом всех выявленных недостатков).
 
Этот труд одобрил начальник Генерального штаба генерал армии К. А. Мерецков.
Однако до передачи в печать книга попала в руки нового НГШ Жукова, который набросился на Шевченко (цитирую):
«... Ты хочешь подорвать мой авторитет? Да я тебя в бараний рог согну! Раздавлю и мокрого места не останется! Вон (к такой-то матери)!» (ВИА № 54, с. 70).
Как говорят, «лиха беда начало»...
Больше этого отчета никто и никогда не видел.
 
Отметим тут два характерных момента:
- этот отчет полковник  Генштаба Ф. Шевченко подготовил ДЛЯ ПЕЧАТИ, так что, если там и содержалась какая-то критика  действий Жукова, то она была совсем небольшой и не обидной для его авторитета, однако даже это вызвало у Жукова настоящий взрыв злобы;
- а вот о том, какие умные, смелые и правдивые разборы стратегии и тактики Жукова  умели тогда, в тяжелейшие годы Великой Отечественной, делать офицеры Генштаба РККА, мы поговорим чуть ниже.


Помимо самолюбия, Жуков был весьма властолюбив и обожал показывать свою власть над любым, кто был ниже его рангом.
Но порой «находила коса на камень».

Показателен эпизод, случившийся на Первом Украинском фронте в марте 1944 года, когда во временное командование им, после гибели Николая Ватутина, вступил Жуков.
Он ночью внезапно вызвал к себе на совещание чинов управления фронтом и, по всегдашней привычке обращаясь ко всем на «ты»,  и пересыпая речь отборным матом, объявил во всеуслышание: одних из присутствующих он моментально снимет с должности, других под трибунал отдаст, а третьих просто шлепнет без суда и следствия.
Начальник инженерных войск фронта генерал Б. В. Благославов твердо и настойчиво попросил обращаться к нему без мата и угроз.
Оторопевший Жуков, справившись с изумлением (ему редко возражали), выхватил маузер.
Благославов вынул парабеллум и хладнокровно заявил: «Жду вашего выстрела».
 
Такая реакция была неожиданной для Жукова, привыкшего, чтобы все перед ним трепетали.
Он спрятал маузер и пригрозил генералу, что это так для него не пройдёт. Вскоре Благославова перевели на другой фронт. Под трибунал он не был отдан.
 
(С апреля 1944 года и до конца войны  Борис Васильевич Благославов - начальник инженерных войск 2-го Белорусского фронта. Он принимал участие в разработке и проведении Белорусской, Восточно-Прусской, Берлинской операций.
19 апреля 1945 года ему было присвоено воинское звание генерал-лейтенант инженерных войск.
За время войны генерал Б.В. Благославов был 24 раза персонально упомянут в благодарственных в приказах Верховного Главнокомандующего.)

Неограниченная власть Жукова не простиралась на начальников, назначение которых зависело не от него, а от Ставки ВГК.

Другие примеры.
Вот что  вспоминал о Жукове Главный маршал авиации А.Е. Голованов:
«Если б он матом крыл, — это ладно, это обычным было на войне, а он старался унизить, раздавить человека.
Помню, встретил он одного генерала: «Ты кто такой?» — Тот доложил.
А он ему: «Ты мешок с дерьмом, а не генерал!»
...Жукову ничего не стоило после разговора с генерал-лейтенантом сказать: до свидания, полковник!» (Ф. Чуев. Солдаты империи. С. 316).

Знаменитый советский летчик, второй пилот В.П. Чкалова, во время легендарного перелета через Северный полюс в Америку, генерал-полковник Георгий Филиппович Байдуков, в годы войны командовал 4-м штурмовым авиационным корпусом, и ему доводилось находиться под командованием Г.К. Жукова, о котором Байдуков отозовался одной фразой: «Зверюга!»

Подобных свидетельств о стиле работы Г.К. Жукова можно привести очень много.
Был ли Г.К. Жуков, по своим морально-деловым качествам, каким-то исключением среди других полководцев той поры?!
Пожалуй нет, были там люди и куда более бездарные,  и не менее жестокие.

Сейчас опубликованы воспоминания  бывшего начальника разведки 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, а затем 61-й армии полковника Алексея Константиновича Кононенко, которые он написал еще в 1959-62 годах, но не мог опубликовать по цензурным соображениям.
Его вдова передала эти мемуары  доктору исторических наук, профессор, полковнику Фёдору Давыдовичу Свердлову.

(Он родился в октябре 1921 года в Харькове в семье рабочего. С отличием окончил среднюю школу и артиллерийское училище. С первых до последних дней Великой Отечественной войны – на фронтах. Был трижды ранен. Инвалид войны. Награжден 6 боевыми орденами.
В 1949 году с Золотой медалью Ф.Д. Свердлов окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе, в 1952 году – её адъюнктуру. Был доцентом, затем профессором этой академии в течение более 30 лет. Опубликовал 15 книг и более 330 печатных работ.)
 Он  в 1992 году и опубликовал мемуары А.К. Кононенко о легендарном рейде кавалеристов 1 гвардейского корпуса генерала Белова по немецким тылам в районе Вязьмы.

Вот что А.К. Кононенко писал о некоторых наших военачальниках:
«Немалую роль в нашем отставании сыграли  те военноначальники и руководители, которые, пресмыкаясь перед Сталиным, обманывали Правительство ложным бахвальством.
Они искали легкой и спокойной жизни, личной славы и благополучия. Вместо того  чтобы говорить о наших недостатках и ошибках и, засучив рукава, устранять их, они почивали на лаврах, куря фимиам и воспевая дифирамбы Сталину.
 
Были среди военноначальников и такие, которые по чистому недоразумению попали в число «сильных мира сего».
Они были людьми давно застывшими на своем «первобытном» уровне развития. Они ничего не читали, ничем не интересовались и, что самое страшное, ничего не понимали в современной далеко шагнувшей технике.
Одни из них брали «горлом», другие – старыми заслугами, третьи – «внешней солидностью», четвертые – тем, что умели пресмыкаться, пятые – непонятно чем.
 
Вот такой пример.
В апреле 1939 около двадцати командиров, воевавших в Испании «доставили» в Москву. Они должны были принять присягу лично у заместителя Народного Комиссара Обороны СССР.
Утром их построили в огромном кабинете, где все было огромно – и стол, и окно, и бронзовый прибор на письменном столе, предназначенный для выполнения канцелярских обрядов, и два бронзовых канделябра стоявших по бокам письменного прибора, в которых когда-то, в средние века вкладывались свечи…

Наконец, в глубине кабинета открылась дверь, и в него ввалился Маршал Кулик – солидной величины человек. Его лицо было буро-красным и довольно внушительным по своему размеру.
Все хором «рявкнули»: «Здравствуйте!»
Маршал слева направо прошел строй, его взор ничего не отражал, а его взгляд был направлен «в ничто».
 
Затем Кулик зашел за свой стол, отчего последний стал ниже и меньше, лишь бронза канделябров продолжала горделиво поблескивать. Кулик загородил спиной большое окно, которое и без того давало мало света, кабинет тоже стал значительно меньше.
Хотя тогда у маршалов была довольно скромная экипировка, без золота погон и блеска подавляющих регалий, но Кулик, распространяя легкий запах алкоголя, блистал, и все пожирали его глазами.
Перед тем, как приступить к процедуре приема присяги, маршал, по давно заведенной у нас традиции, «закатил» речь...
 
Стоявшие командиры впервые услышали речь экспромтом, без шаблона и без предварительной подготовки теми, кто их пишет, для тех, кто их произносит. Речь состояла из каких-то совершенно не связанных между собой и бессмысленных в отдельности фраз. Это была чистейшей воды ахинея, бред полупьяного.
 
Самое страшное было то, что перед командирами стоял не только маршал, но, что самое ужасное, - первый заместитель Народного Комиссара Обороны СССР…
А ведь маршал Кулик и ему подобные, командовали фронтами и армиями, и потребовались сотни тысяч смертей, чтобы понять, как неспособны они руководить войсками в современных условиях ведения войны».


Давайте вернемся теперь к событиям зимы 1941/42 годов.
После успешного декабрьского контрнаступления РККА под Москвой, гитлеровские войска группы армий «Центр» начали постепенно «откатываться» на Запад.
 
Большой бедой царской армии была недооценка сил противника, стремление представить перед «начальством» его неудачи,  как тяжелые поражения, а то и «разгром», отступления и отходы -  в виде панического бегства и потери управления, неумение и нежелание организовать ПРЕСЛЕДОВАНИЕ отходящего противника,  не терять с ним боевого соприкосновения, не давать ему оторваться и привести себя в порядок.

Многолетней «традицией» также  было стремление всячески преувеличить потери противника и преуменьшить (или вовсе умолчать) о  своих потерях, недостатках и поражениях.
Всяческое раздувание своих военных удач и переоценка собственных успехов, выдача желаемого за действительное, не раз играли роковую роль и в ходе,  и результатах сражений царской армии в Первой мировой войне.
 
Так успешный бой  1-й русской армии (Ренненкампфа) с германскими войсками, в августе 1914 г. под Гумбиненом (Восточная Пруссия),  в Ставке был  «раздут» до грандиозной победы над 8-й немецкой армией (фон Притвица), а её отход и отрыв от боевого соприкосновения с царскими войсками, нашими полководцами был принят за паническое бегство немцев за Вислу.
Наша Ставка тогда всерьез собиралась заниматься обложением и блокадой Кенигсберга и «ударом в сердце Германии»…

Наказание за это ротозейство и полное отсутствие разведки действий противника, последовало незамедлительно.
8-я германская армия, уже под командой Гинденбурга,  скрытно перегруппировала свои корпуса, молниеносно наголову разгромила сначала 2-ю армию Самсонова, а затем нанесла тяжелое поражение 1-й армии Ренненкампфа, заставив её стремительно покинуть пределы Восточной Пруссии.


К великому сожалению, именно эти «родимые пятна» царской армии, (как и целый ряд  других её недостатков) унаследовали и многие военачальники РККА.
 
Успешный исход декабрьских боев 1941 года под Москвой, когда немцы были вынуждены отходить на запад, нередко бросая при этом свою технику и вооружение, нашими полководцами был принят за полный разгром войск германской Группы армий «Центр».
Скорее всего, в это поверил и Сталин, и Ставка Верховного…

Бравурные доклады о победах и «бегстве» немцев, говоря известной сталинской фразой, привели и его, и Ставку к «головокружению от успехов», переоценке своих результатов и огромной недооценке сил и боеспособности гитлеровских войск.
 
Возникла иллюзия того, что враг уже разгромлен и, наподобие армии Наполеона в 1812 году, безостановочно побежит  на Запад.
Казалось, что замерзшие и деморализованные (по официальным докладам) германские войска уже не смогут оказывать серьезного сопротивления…

Сквозь призму прошедших лет, сегодня мы знаем, что это было далеко не так. 
Немцы под Москвой потерпели чувствительное поражение, но отнюдь не потеряли ни боеспособности, ни дисциплины, ни умения воевать.

Гитлер принял жесткие меры по наведению порядка в дрогнувших частях и прекращению отступления. Все населенные пункты было приказано превращать в узлы сопротивления и готовить к круговой обороне.

Вот что об этом вспоминал начальник разведки 1-го гвардейского кавалерийского корпуса А.К. Кононенко:

«Командование немецкой Группы армий «Центр» основной и главной задачей ставило – любыми средствами задержать отход 9-й и 4-й армий, занять удобную в оперативном отношении оборону и выиграть время для оборудования оборонительного рубежа по линии Ржев, Гжатск, Вязьма, Залозная, Брянск.

До 18 декабря 1941 года Группой армий «Центр» командовал фельдмаршал фон Бок. Но он страдал болезнью желудка, и после неудач под Москвой, эта «медвежья» болезнь фон Бока значительно ухудшилась.
Гитлер предложил ему подать в отставку. Его сменил фельдмаршал Клюге, который до этого командовал 4-й армией.
Фон Клюге Гитлер очень любил за жестокость и беспощадность.

Так вот, к тому времени, когда Западный фронт возложил на группу Белова задачу во взаимодействии с десантами и 11-м танковым корпусом Калининского фронта окружить и уничтожить Гжатско-Вяземскую группировку противника положение немцев стабилизировалось, они уже довольно прочно сели в оборону.
На фронте в 600 км у них оборонялись: в первой линии 61 дивизия, и во второй – 7.
Таким образом, оперативная плотность в их обороне колебалась в пределах 8-10 км на дивизию. Прямо скажем, хотя их дивизии были потрепаны и не полного состава, такая плотность в обороне не может считаться незначительной, ибо наши наступавшие дивизии были еще слабее.

16 декабря 1941 года Гитлер издал директиву за № 4421-82/41, в которой категорически требовал немедленно остановить отходящие войска и перейти к обороне, надежно закрепляя занимаемые рубежи. Тех же, кто оставлял позиции без приказа, надлежало поголовно расстреливать.
Приказал организовать заградотряды (вспомните критиков приказа № 227 летом 1942 года).
 
В директиве требовалось перейти от сопротивления в отдельных опорных пунктах к оборудованию сплошной оборонительной позиции (полосы), с тактической и оперативной глубиной и включением в такую полосу обороны всех населенных пунктов, кои надлежало превращать в узлы сопротивления, опорные пункты, а крупные населенные пункты – в крепости.
 
В населенных пунктах укреплялись и приспосабливались к обороне каждый дом, квартал, улица. Глубокий снежный покров использовался для устройства траншей и ходов сообщений. На фронт пошли эшелоны с проволокой, заграждениями, а промышленность усилила производство противотанковых и противопехотных мин всяких видов. Вот почему Варшавское шоссе и прилегавшие к нему населенные пункты стали быстро укрепляться и готовиться к обороне…

Немцы  цеплялись за все удобные для обороны рубежи. Откатываясь на запад, они старалась зацепиться за них и отсидеться как-нибудь до весны.
Самыми катастрофическими на всем фронте оказались полосы немецких 9-й и 4-й армий.
И, прямо скажем, если бы не ошибки командующего Западным фронтом 4-я немецкая армия полностью была бы отрезана и разгромлена, но…»

Для того чтобы понять, что именно скрывается за этим «НО»,  обратимся к исключительно интересному (и малоизвестному, даже для любителей нашей военной истории) документу – аналитическому разбору
«Операция 33 и 43 армий на вяземском направлении» Западного направления Оперативного управления Генерального штаба РККА, составленному 27 июня 1942 года (!!!) полковником  Васильченко.
(Этот разбор был опубликован в  1998 году.  Источник: Военно-исторический архив. Вып.3. М., 1998.)

В этом документе полковник Васильченко дает очень смелую, объективную, аргументированную и нелицеприятную оценку деятельности генерала армии Г.К. Жукова, который зимой 1941/42 года был командующим Западным фронтом, а затем и Главнокомандующим войск Западного направления.

Не побоялся «какой-то» полковник, в то суровое время,  дать СВОИ,  жесткие  оценки полководческому мастерству «всесильного» (как сейчас стало модно выражаться), и злопамятного генерала армии Жукова!!!
ОЧЕНЬ интересна и резолюция, наложенная руководством полковника Васильченко на этом документе:

 «Тов. Тетешкину
С материалами ознакомлены военком Генштаба и я.
Следует отметить, что тов. Васильченко проделал большую, важную, серьезную работу и добросовестно подобрал документы, характеризующие положение армий и поставленные войскам задачи.
Материал дает критическую оценку действий руководства фронтом, Документ хранить в делах направления, он еще понадобится.
Следует остальным командирам брать пример работы над материалом у тов. Васильченко. 27.06.1942 г.
Рыжков».
 
Не правда ли, для того, чтобы написать ТАКУЮ резолюцию, товарищ Рыжков, прекрасно знавший жестокий и мстительный нрав тов. Жукова, обладавшего большой властью и влиянием, должен был иметь огромную смелость?!

А нам-то либеральные публицисты стали  рассказывать, что тогда чуть ли не все советские люди, поголовно, были трусливыми обывателями, дрожавшими за свои шкуры и карьеры, и боявшимися пукнуть без разрешения своего начальства…

Давайте посмотрим, какие же выводы были сделаны в этом документе:

« 1. Оперативный замысел операции по внезапному овладению г.  Вязьмой, выходом на тылы гжатско-вяземской группировки противника, разъединение вяземской группировки от юхновской и одновременный их разгром по частям не соответствовал наличию сил и средств, выделенных для этой цели Западным фронтом.
 
Неправильная оценка противника, его боеспособности после нанесения ему серьезных поражений в предшествующих боях. Неверный расчет времени и игнорирование условий, в которых действовали наши войска, привели к неправильному принятию решения, вследствие чего задуманная операция не была выполнена.
 
2. Если бы Западный фронт вначале всем своим левым крылом (33-я, 43-я, 49-я, 50-я и гр. Белова) обрушился на юхновскую группировку, окружил бы ее и уничтожил, по условиям обстановки предоставлялась полная возможность, а затем совместно с правым крылом при взаимодействии с Калининским фронтом мог бы ликвидировать сычевско-гжатско-вяземскую группировку противника.
 
Но вместо этого Западный фронт погнался преждевременно за большими целями, хотел одновременно разгромить гжатско-вяземскую, юхновскую, спас-деменскую, мятлевскую группировки противника, не имея для этого достаточных сил и средств.
Действия Западного фронта уподобились действию растопыренными пальцами. Каждая армия имела свою ударную группировку, которая действовала на своем направлении без тесной увязки с соседями…»

Прокомментируем эти жесткие выводы аналитика Генштаба.

Командующий Западным фронтом Г.К. Жуков направляет 33-ю армию, еще ведущую упорные бои за г. Верея, для выдвижения в район Вязьма в тыл Вяземской группировке противника.
Директивой командующего Западным фронтом от 17.01 за № к/49 перед 33-й армией  были поставлены две задачи:
 
Первая — к 19.01 ликвидировать противника в г. Верея и вторая — с утра 19.01. 1942 г. выходить в район Дубна, Замыцкое с дальнейшей задачей, в зависимости от обстановки, — удар на Вязьму, или в обход ее с юго-запада.
 
Вторая задача столь слабой армии, как 33-я армия, которая еще продолжала вести упорные бои без всяких средств усиления (не было придано ни одного танкового соединения) ставится на глубину 120—130 км.
 
«Со своей стороны командующий Западным фронтом не предпринимает никаких мер по обеспечению и управлению этой важной операцией стратегического порядка…
Фланги армии не обеспечиваются, усилия соседей слева и справа нацеливаются по расходящимся линиям: 5-я армия на Гжатск, а 43-я армия на Юхнов и по сути дела 33-я армия бросалась в глубокий тыл противника на произвол судьбы.
 
С воздуха армия не прикрывается, подвижных средств усиления не делается, даже лыжбатов армии не было дано.
Тыл также не организуется и при удалении армии на 1-1,5 перехода от линии фронта она начинает резко нуждаться в продовольствии, фураже, боеприпасах и горючем.
Все ограничилось голой постановкой грандиозной задачи оторванной от конкретной действительности!», - подчеркивает полковник Васильченко и продолжает анализ причин этого:

«Противник в районе Верея разгромлен не был, отошел со значительными потерями в западном направлении.
Преследование его на фронте 33-й армии никем не велось. Расстроенные части противника оставлены в покое, которые могли приводить себя в порядок без всякого воздействия ушедших частей 33-й армии.
Этим противник воспользовался, привел свои части в порядок и …оказал организованное сопротивление частям 33-й армии…

Командующий Западным фронтом шифровкой за № к/83 от 26.01 ставит в известность Ефремова, Голубева, Болдина и Белова о действиях конной группы Калининского фронта, которая вышла 26.01 в район 12 км западнее г Вязьма и в связи с этим ставит им задачи:
1. Командарму-33 — форсированным маршем выйти 28.01.42 г. в район Красный Холм, Гредякино, Подрезова, где и войти в связь с авиадесантом 4-го ВДК и конницей Калининского фронта.
2. Тов. Белову — прорваться через Варшавское шоссе и не позднее исхода 29.01.42 г. выйти в район Семлево.
3. Тов. Голубеву, Болдину быстрее овладеть г. Юхнов и, оставив часть сил для окончательной ликвидации противника, главными сипами быстро выходить в назначенные районы юго-западнее г. Вязьма.
 
Этим приказом командующий Западным фронтом хочет свое желание выдать за действительность и больше ничего о нем сказать нельзя.
Так как оно совершенно оторвано от конкретной, действительной о6становки. Здесь не учитывается ни состояние своих войск, где они находятся в данное время, и когда смогут выйти в назначенный район, ни время года, ни дорожной сети, ни противника…
Этим дивизиям надо было в два дня пройти около 100 км в зимних условиях по бездорожью и с непрерывными боями.
 
Противник к этому времени подбросил свежие части из района Вязьма, привел в порядок потрепанные отступившие части и оказывал упорное сопротивление в каждом населенном пункте особенно против право-фланговых частей 33-й армии.
Следовательно, дивизиям в этих условиях поставлена задача дать темп наступления не менее 50-60 км в сутки…

Отсюда видно, насколько были выполнимы задачи, поставленные перед частями 33-й армии.
В действительности ни одна из дивизий не выполнила поставленных перед ними задач….»

Ну и как вам ТАКОЙ уровень оценок руководящей деятельности «всесильного»  командующего Западным фронтом?!
Констатируется, что он «выдает свое желание за действительность и больше ничего о нем сказать нельзя». 
Это «желание»  Г.К. Жукова: «совершенно оторвано от конкретной, действительной о6становки, здесь не учитывается состояние своих войск...
Все ограничилось голой постановкой грандиозной задачи оторванной от конкретной действительности!»

А как вам нравится требование Жукова за ДВА дня (!!!) войскам корпуса в той  тяжелой обстановке «пройти около 100 км, в зимних условиях по бездорожью и с непрерывными боями»!
«Отсюда видно, насколько были выполнимы задачи, поставленные перед частями 33-й армии», - не без грустной иронии отмечает полковник Васильченко.

Как видим,  в этой директиве  ставится задача 1-му гвардейскому кавалерийскому корпусу генерала Белова: «прорваться через Варшавское шоссе и не позднее исхода 29.01.42 г. выйти в район Семлево».

Благодаря воспоминаниям начальника разведки этого кавалерийского корпуса полковника (а тогда – гвардии капитана) А.К. Кононенко, мы можем подробно рассказать об этом прорыве, и стиле руководства Г.К. Жукова и его начальника штаба генерала Г.Ф. Захарова  при этом.

«20 декабря 1941 года 1-й гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерала П.А. Белова, переброшенный с Украины в район западнее Москвы, получил директиву Военного Совета Западного фронта № 8514/Ш, в которой говорилось: «Вам поручается особо ответственная задача быстро выйти в район Юхнова и разгромить штаб и тылы 4-й армии немцев…
Для обеспечения флангов и тыла группы нужно захватить и прочно удержать Сухиничи, Мещевск, Мосальск. Жуков, Булганин, Соколовский».

С 24 по 25 декабря части корпуса нещадно бомбила немецкая авиация. Немцы понимали всю серьезность его продвижения. Ведь фактически корпус уже находился в тылу их 4-й армии.
Зенитные средства далеко отстали, прикрытие с воздуха нашими истребителями не осуществлялось, и немецкие штурмовики издевались, гоняясь даже за отдельными всадниками. Движение колонн и вообще любое передвижение кавалерии было возможно только ночью и в пургу. Днем надо было тщательно маскироваться…

А тем временем дивизии корпуса, используя разрывы в боевых порядках немцев, с ходу форсировали реку Оку. 2-я гв. кавдивизия захватила город Козельск, но здесь ее наступление «застопорилось». Части остановились.
Дороги были совсем занесены снегом. В корпусе отстали радиостанции, артиллерия, тылы и даже танки. Теперь все двигались на санях.
Шли в обход основных коммуникаций немцев, иначе неизбежны были затяжные бои. Дивизии были заняты боем, и у них не было времени расчищать дороги, этим должен был заниматься фронт, но, увы!
Из Козельска корпус прорвался севернее города Сухинича, где засели довольно крупные силы противника. Затем, окружив город Мещевск, быстро двинулся к Юхнову.

Именно в эти дни начальник Генерального штаба Сухопутных сил гитлеровской армии генерал Гальдер писал в своем дневнике:
«29.12.41 г. В районе резерва фронта у р. Ока создана сильная боевая группа, которая ведет разведку боем. Однако это не мешает главным силам противника беспрепятственно продвигаться в направление Юхнов.
Придется оставить участок фронта у Калуги и севернее ее. Это необходимо для того, чтобы высвободить часть сил с этого участка фронта и бросить их против частей противника, переправившихся через Оку»…

Как видим, начальник Генерального штаба Сухопутных сил вермахта в то время был всерьез обеспокоен действиями кавкорпуса генерала Белова. Кстати говоря, генерал Гальдер в своем дневнике упоминает фамилию Белова более 10 раз, а вот Жукова – ни разу…

Ну да ладно, может быть,  просто недооценивал тогда гитлеровский штабист полководческого мастерства Георгия Константиновича?!
Вернемся к  воспоминаниям А.К. Кононенко о действиях кавалерийского корпуса генерала Белова  в немецких тылах:

«С 30 декабря 1941 и до 3 января 1942 года штаб корпуса находился в с. Подкопаево. Было очень трудно управлять войсками без радио.
Все офицеры связи, командный состав штаба были в непрерывных разъездах по частям, с приказами, распоряжениями, сводками, донесениями. Все поголовно верхом или на санях, лишь один немецкий вездеход продолжает бегать, оказывая большую помощь генералу Белову.
 
Осталась одна радиостанция 5АК, которая еле справлялась с передачей данных и приемом распоряжений фронта. Иногда со штаба фронта в корпус прибывали самолеты У-2, но полеты на них были не безопасны: немецкие истребители охотились за ними…

К концу 1941 года войска Белова были очень близки к завершению поставленной задачи. Частью сил они уже выходили на самое чувствительное место в тылу врага, на его главную коммуникацию – Варшавское шоссе.
Правда, штаб 4-й немецкой армии еще не был в Юхнове, а только собирался выезжать сюда из Малоярославца. Решение фронта было правильным, и выход кавкорпуса в Юхнов для немцев являлся бы настоящей катастрофой…
Поскольку кавкорпусу генерала Белова были приданы три кавалерийские и две стрелковые дивизии – была образована «группа Белова».

К Юхнову эта группа подходила двумя гвардейскими и тремя «легкими» кавалерийскими дивизиями. Не было с ней ни танков, ни корпусной и приданной артиллерии, не было зенитных средств.
Немецкая авиация ограничивала ее действия днем, не было и хороших средств связи, но несмотря ни на что, она была не только способна выполнить задачу, но успешно завершала ее выполнение.
В ночь на новый 1942-й год группа сосредоточилась и готовилась к штурму города Юхнова.

После захвата города и выхода на шоссе она могла повернуть на север, стремительно «пройтись» по тылам немцев и действиями в общем направлении на Медынь разгромить тылы и сам штаб 4-й армии немцев.
Задача была ясна, она соответствовала действительности и вела только к успеху. Но,… увы!
Ничего подобного группа Белова не сделала. Почему?
Не думайте, что ей помешал противник.
 
Ничего подобного! Ночью был получен приказ фронта, в котором настоятельно требовалось «частью сил прикрыться (?) со стороны Юхнова, остальными силами повернуть… (да, да, опять на 90°, но теперь – на запад) и… наступать на Мосальск».
 
Итак, оказавшись так близко у цели и рвавшись сюда в течение 10 суток, корпус теперь прекращал операцию, не получившую оперативного завершения и развязывал немцам руки.
Все были чудовищно удивлены, ничего не понимали…»

Тут требуется небольшой комментарий.
Спустя много лет мы видим, что этот приказ Жукова, круто изменивший направление атак гвардейцев группы генерала Белова от Юхнова (до которого было «рукой подать»)  на Мосальск, имел самые трагические последствия для всей зимней компании РККА на Западном фронте.
 
Как раз накануне в Юхнов переехал весь штаб 4-й немецкой армии.
И если бы конники Белова тогда ворвались в Юхнов, то скорее всего, захватили бы и штаб 4-й немецкой армии, что наверняка вызвало  в вермахте потрясение сопоставимое с шоком от пленения 6-й немецкой армии в феврале 1943 года…
Вот что пишет об этом А.К. Кононенко:


«Но удивлялись не только Белов и его штаб, удивлялись и немцы. Вот, что писал бывший начальник штаба 4-й немецкой армии, генерал Гюнтер Блюментрит в своих воспоминаниях, в книге «Роковые решения» (стр. 106):

«Что-то вроде чуда произошло на южном фланге 4-й армии.
Нам было непонятно, почему русские, несмотря на их преимущество на этом участке фронта, не перерезали дорогу Юхнов - Малоярославец и не лишили 4-ю армию ее единственного пути снабжения.
По ночам кавалерийский корпус Белова, который во второй половине декабря причинил нам так много беспокойства, продвигался в нашем глубоком тылу по направлению к Юхнову.
Этот корпус достиг жизненно важной для нас коммуникации, но, к счастью, не перерезал ее.
Он продолжал продвигаться в западном направлении и скрылся где-то в огромных Богородицких болотах».

Итак, генерал Блюментрит тоже удивлялся, не понимал, почему кавкорпус к его «счастью», не перерезал их «единственного пути снабжения».
Кстати, штаб 4-й армии немцев 25 декабря выехал в Юхнов, и если бы корпус овладел городом, то…

Повернув на 90°, кавалеристы завязали бои за Мосальск и вскоре овладели городом. А тем временем 4-я армия немцев быстро приводила себя в порядок и начала серьезно готовить линию обороны вдоль Варшавского шоссе, боясь повторения юхновской угрозы.
Пока корпус дрался за Мосальск, все населенные пункты, примыкавшие к шоссе, превращались в крепости, а само шоссе – в широкую и глубокую, хорошо приспособленную к обороне траншею…

В обороне их боевые порядки жались к дорогам и населенным пунктам, оставляя почти не занятыми лесные массивы и довольно большие разрывы в местах бездорожья и отсутствия населенных пунктов.
Разрывы между обороняющимися гарнизонами и частями способствовали тому, что наши войска могли проникать в тыл, бить во фланги и окружать целые группировки (чего, к сожалению, тогда еще кавкорпус делал мало)».

К сожалению, боевое и тыловое обеспечение действий группы генерала Белова в немецких тылах (чем ОБЯЗАНЫ были заниматься тыловые службы Западного фронта) было поставлено из рук вон плохо.
А при отсутствии хорошо организованного снабжения боеприпасами, продовольствием, медикаментами, горючим и фуражем, эвакуации больных и раненых,  прикрытия коников от атак с воздуха, войска генерала Белова, несмотря на весь их героизм, были обречены.
А.К. Кононенко с горечью пишет об этом:

«Лучше других тактикой рейдирования по тылам была обучена конница, но те, кто теперь посылал ее в тыл врага, совершенно не были обучены думать о том, как обеспечить такие действия. Само собой разумеется, раз человек не способен думать, он не способен и делать
.
Вот и получалось так, что, «толкнув» конницу в тыл врага, все начальники начинали мечтать об успехах, разгроме, и никто – о снабжении, эвакуации, обеспечении прикрытия с воздуха, а мыслями о людях, вообще никто не утруждал себя…

Положение же в группе войск Белова с каждым днем усложнялось. Все дороги в полосе ее действий были занесены глубоким снегом, и никто не думал о том, чтобы их расчищать и обеспечить группу всем необходимым для боя и жизни. Корпус же своих средств снабжения не имел.
Весь тыл корпуса состоял из заместителя командира корпуса по тылу и отдела тыла, которые кстати, тоже где-то далеко отстали.
Инженерных частей корпус в своем составе так же не имел, не было у него и специальных транспортных средств. Ближайшая же станция снабжения фронта располагалась в городе Туле, на удалении 200-250 км от корпуса.

По всем существовавшим правилам и простой логике доставкой в корпус боеприпасов, продовольствия и фуража должен был заниматься штаб тыла фронта, который палец о палец не ударил для выполнения столь важной задачи. На его же обязанности было и выполнение задачи по расчистке путей снабжения и эвакуации.
Но и здесь фронт ничего не сделал. Конечно, у фронта было много своих забот, но на главное направление действий он обязан был бросить все силы. Следовало учитывать и то, что кавалеристы действовали в тылу врага.

Немцы расчищали свои основные коммуникации с помощью нашего населения, которое поддерживало их дороги в идеальном состоянии.
Вот и получалось так, что наше население помогало немцам и не делало этого для нас. Конечно, немцы выгоняли и заставляли людей работать с помощью оружия, под угрозой расстрела.
Мы не могли поступать так.
Но стоило объяснить населению, что и где необходимо выполнить для обеспечения победы над врагом, и дело было бы сделано. Конечно, кавалеристы были заняты боем, и им некогда было заниматься такими вопросами.

А фронт? Фронт ничего не делал. Хотя, не совсем так.
На просьбы и жалобы из штаба фронта в корпус бросали довольно грубые слова обвинения, вот они, взятые из архива: «Вы забываете об организации службы тыла» (?) «Немедленно организуйте службу тыла!» «Считайте это своей обязанностью и не жалуйтесь!» Или еще чище: «Вы не занимаетесь службой тыла, можно думать, что эта обязанность лежит на тыле фронта!»

Было ясно, что там вверху слабо разбираются в простых истинах работы тыла. Что они плохо знают (и не хотят знать) корпусную штатную организацию.
Что они меньше всего думают о тех, кто вел бой, жертвовал жизнью и добивался победы.
Удивляло и то, что у командующего фронтом генерала армии Жукова, находившего столько грубых слов и умения беспощадно обращаться с теми, кто вел бой, не находилось таких же слов для бездельников, засевших в его штабе тыла».

В следующей главе мы посмотрим, какую «помощь» оказывал начальник штаба Западного фронта генерал Г.Ф. Захаров и как он вел себя в той обстановке.

А пока вернемся к разбору боевых действий Западного фронта сделанного полковником Генштаба Васильченко.
Вот как он строго и не лицеприятно (еще в июне 1942 г.!!!) оценивает действия генерала армии Г.К. Жукова:

«Командующий Западным фронтом разбросал почти что равномерно свои силы и средства по огромному пространству, не имея ни на одном направлении ярко выраженной группировки для нанесения сокрушительного удара по противнику. Он также не имел у себя мощных резервов, которыми мог бы влиять на ход операции в зависимости от сложившейся обстановки на том или ином направлении.
 
Единственно, что он мог делать в таких условиях, это засыпать мелкими указаниями подчиненные армии и порой вмешивался в их внутренние обязанности…

Вывод:
Благодаря нанесению сильных поражений противнику на Можайском, Верейском, Медыньском и Кондровском направлениях создалась благоприятная обстановка на стыке 43-й и 33-й армии для расчленения и окончательного разгрома противника по частям. 40-километровый разрыв между верейской и медыньской группировками противника этому способствовал, который был своевременно обнаружен частями 33-й и 43-й армий.
 
Довлеющие тенденции командующего Западным фронтом давать самостоятельные задачи армиям без тесной увязки с действиями соседних армий, направлять их усилия по разным направлениям, решать одновременно несколько задач с недостаточными силами и средствами продолжали оставаться на протяжении всего этого этапа операции.
 
Не было последовательности в решении крупной стратегической задачи по разгрому основных сил московской группировки противника, сосредоточением последовательных усилений на определенных направлениях, с разрешением которых одновременно разрешалась бы и основная задача.
Опыт показал, что нельзя решить крупной задачи без разрешения последовательных ее этапов.
 
Разбрасывание сил без оперативной их увязки, по разным направлениям, попытка решить одновременно несколько задач, не имея ни для одной из них достаточных сил, ведет, как видно из опыта 33-й и 43-й армий, к неуспеху и большим жертвам.
Стремление окружить противника вещь хорошая, но окружающий должен не забывать, что он сам может легко попасть в окружение, если не имеет для проведения этой операции достаточных сил и средств, Так получилось с частью сил 33-й и 43-й армий.»

О том, как Жуков тогда «засыпал мелкими указаниями подчиненные армии и вмешивался в их внутренние обязанности», мы еще поговорим.


Справедливости ради, надо сказать что, с ходом сражений Великой Отечественной войны, Г.К. Жуков тоже менялся, становился мудрее, а порой и терпимее к мнению подчиненных офицеров.
Посмотрите, какой интересный эпизод своей невольной встречи с Г.К. Жуковым в марте 1943 года, на Волховском фронте, рассказывает командир дивизиона гвардейских установок "Катюша", гвардии капитан Игорь Сергеевич Косов:

"Меня вызвал Кулешов.(это был командующий артиллерии армии) 
Вхожу в дом. Полумрак. Над столом аккумуляторная лампочка. Полно генералов. Кулешов сказал мне:
– Завтра будешь стрелять по Синявину, прикрывать пехоту.
Мне задача не понравилась. Я понимал, что понесу большие потери.
Немцы на горе, я на открытой позиции, сильно побьют. Стал крутить носом.
Но тут Кулешов на меня накричал.
Взнервился, чего с ним никогда не бывало. Резко приказал исполнять.

– Есть! – отвечаю, и к выходу.
Сбоку на венском диванчике сидят два генерала.
Один меня окликнул:
– Капитан, вернитесь. Я повернулся.
Он был в метре от меня.
Я увидел пять звезд в петлице – полный генерал. Жуков.
Спрашивает:
– Сколько у вас людей?
– Триста человек.
– Вы давно воюете?
– С сорок первого.
– Значит, вы человек опытный. Сколько погибнет пехоты, если вы не будете стрелять?
– Пара тысяч, если они будут лезть в эту горку.
– Арифметика вам понятна?
– Слушаюсь, товарищ генерал.
– Счастливого пути.

Я вышел – бух в машину и поехал.
Дорогой соображаю: выдвинутые машины все равно погибнут, надо спасать людей – стрелять с выносных пультов.
Мы выдвинулись ночью и стреляли на рассвете. Я сидел в ровике неподалеку. От реактивных струй меня всего залепило торфом: лицо, глаза…
Отстрелялись. Немецкая батарея, блиндированная на горе, расстреляла нас прямой наводкой.
Все двенадцать машин сгорели.
Но было только двое раненых: одному оторвало палец, другому попало в мякоть ноги.
 На что уж Кулешов вежливый человек, а, когда я ему доложил о потерях, сказал:
– Врешь!
Очень жалко было машин. Американские «интернационалы», очень крепкие, прекрасные машины. Я больше таких не имел.
Уже к вечеру мы получили «студебеккеры»."

И что же мы тут видим?!
Г.К. Жуков заметил, что командир дивизиона "Катюш" не слишком-то охотно воспринял
боевой приказ об открытии огня всеми установками его дивизиона, для поддержки атаки нашей пехоты, на открытой местности, на глазах у немцев.
(Косов понимал, что немцы при этом непременно расстреляют все боевые машины его дивизиона).

И, вместо того, чтобы наорать на строптивого капитана, (которому тогда было всего-то 22 года!)и пригрозить ему расстрелом, или штрафбатом (а наши "киномэтры" так ведь сейчас изображают стиль руководства советских военачальников, и уж тем более грозного Г.К.Жукова), Георгий Константинович спокойно и убедительно показывает молодому капитану суровую "арифметику войны", пожелав ему "счастливого пути", на прощание, а главное - оставив капитану "свободу рук", в выборе способа выполнения этого грозного приказа.

И гвардии капитан Косов принял единственно верное решение, выкатив ночью все 12 машин своего дивизиона на боевую позицию и открыв с них огонь с выносных пунктов!
Немцы после этого уничтожили все его "Катюши", но потерь в личном составе своего дивизиона Косов не имел, сумев выполнить боевую задачу и сохранить жизни своих гвардейцев!!! 


Завершить эту главу мне хочется небольшим отвлечением от основной её темы.
Прошло много десятилетий после окончания Великой Отечественной войны.
Абсолютное большинство ветеранов реально участвовавших в ней уже ушло «в мир иной»…
Светлая им память!

У очень многих современных «дорогих рассеян» острота восприятия трагизма и героизма военных лет либо совсем утрачена, либо, стараниями либеральных публицистов и сочинителей, серьезна искажена. 
Гитлеровских захватчиков в кинофильмах теперь у нас стало модно изображать в новеньких мундирах, с некоторым почтением даже.
 
На их фоне красноармейцы в грязных х/б, или ватниках, выглядят, конечно, неважно.
Многим молодым россиянам, наверное, вообще становится непонятно, как эти «замухрышки» смогли победить столь красивых и образованных европейцев.
Да и особых злодеяний со стороны немцев на наших киноэкранах теперь стараются не демонстрировать, скорее уж их изображают как  жестоких, но «цивилизованных» врагов, по схеме: «ничего личного, просто война была».

Несколько лет назад  наши губернаторы (и прочие наши «вожди») просто соревновались,  стараясь «покрасивше»  оформить и «облагородить» кладбища немецких захватчиков на нашей земле, да еще и устроить (за государственный счет, разумеется) шоу с приглашением на них «в гости» престарелых немецких завоевателей и публичного «замирения» с ними.

Лет 5 назад, проезжая на машине через Ржев, на его окраине мы остановились около огромного воинского мемориала, все памятники на котором были сделаны из отличного полированного гранита. Как выяснилось, это была «реновация» кладбища солдат гитлеровского вермахта, сделанная совсем недавно.
Неподалеку от него, куда более «скромно» оформленное  (и какое-то не ухоженное) находится братское кладбище советских солдат.
Очень грустно было видеть эту картину…


Для того чтобы мы помнили КАК  на самом деле относились к гитлеровцам бойцы Великой Отечественной, приведем  одну цитату из воспоминаний начальника разведки 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, гвардии капитана (тогда) А.К. Кононенко:

«Кем были немцы гитлеровской армии, чем была гитлеровская Германия? Она стала страной бездушных палачей. Каждый немец в гитлеровской армии мог совершенно спокойно убивать, жечь, уничтожать.
Понятие о человеческой жалости, справедливости, правде и прочих самых элементарных правилах человеческого общества были отброшены. Были ли немцы людьми? Да, были, но какими?
Человекоподобными существами, лишенными человеческого содержания, отравленными и изуродованными ложными теориями, разбойничьими идеями и замыслами.
Захват «пространства». Уничтожение и порабощение тех, кто находился на захваченном «пространстве».
Установление «нового порядка», где все, кто не принадлежит «высшей» немецкой расе, подлежит уничтожению огнем, мечем и рабским трудом на благо «Великой Германии».
 
В алчности и жажде наживы, в стремлении завоевать всех и все таилась гибель завоевателей, ибо тот, кто захочет иметь все, теряет последнее. Но прежде всего, он теряет человеческий облик, и немцы его потеряли. Задача немцев была до смешного проста: убивать, жечь, разрушать и добывать себе, фюреру и фатерланду пространство, богатство и рабов».

Как видим, никаких, популярных у нас ныне, «розовых соплей» в отношении гитлеровцев у наших бойцов не было, да и быть не могло.
Для них ВСЕ немцы, пришедшие с оружием на нашу землю, были «бездушными палачами», «человекоподобными существами», задачей которых  «была до смешного проста: убивать, жечь, разрушать и добывать себе, фюреру и фатерланду пространство, богатство и рабов».

Хорошо бы, чтобы и нынешние россияне об этом помнили и знали с КЕМ пришлось сражаться их дедам и прадедам!

Наши бойцы, кстати, прекрасно понимали, что им противостоит не только гитлеровская Германия, а вся «объединенная Европа», пришедшая наводить «новый порядок» на их Родине.

Посмотрите, какие рождественские подарки от европейцев захватили конники генерала Белова в декабре 1941 года:
«Слева дивизии, руководимые полковником Семеновым, уже вели бой за город Белев, а 1-я гв. кавдивизия вместе с передовыми частями соседа справа захватила город Лихвин.
 
На станции – масса трофеев, целые эшелоны с рождественскими подарками для 4-й армии и 2-й танковой группы. Вагоны забиты всякими «Лакомствами».
Здесь и норвежские отменные рыбные консервы, бекон, сгущенное молоко, сыры и шоколад из Голландии и Бельгии, коньяки, аперитивы и различные вина Франции. Испанцы и итальянцы спешат не отстать от нее в количестве и качестве вин, дополняя их цитрусовыми плодами и коробками сардин, чудесным арахисом, сигаретами и сигарами, африканским ромом и прочим.
Греки шлют маслины и тоже вино и сардины. Турция – восточные сладости и табак.
Вся Западная Европа, Балканы и Ближний Восток, став на колени, шлют «дары» своему властелину – «немецкому солдату», «детям великого фюрера».
 
К своему удивлению кавалеристы обнаружили почти вагон швейцарских часов. «Нейтральная» Швейцария послала свои подарки, «по особому заказу фюрера», для офицеров его армии.
 
Все лезли из кожи, стараясь доказать свою верность и прочие искренние чувства. Осмотр и «анализ» подарков вызывали кроме улыбок и другие, более острые чувства.

Все перечисленные трофеи охранял 96 кавполк 1-й гв. кавдивизии, хотя дивизия ушла далеко вперед и сейчас вела бои за рекой Ока.
Белов, вызвав командира полка Данилина, приказал ему немедленно бросить всю эту дрянь и догонять свою дивизию.
Некогда было заниматься рождественскими подарками и маленькими искусственными пластмассовыми елочками, которых здесь тоже оказался целый вагон».


Стало быть, даже «нейтральная» Швейцария прислала в подарок, для доблестных офицеров армии фюрера, сражавшихся с «большевистскими варварами»,  целый вагон своих знаменитых часов!!!

Другая «нейтральная» европейская страна,  Швеция  до конца 1943 года открыто дружила с гитлеровской Германией и всячески ей помогала.
В начале войны, когда многим европейцам казалось, что «непобедимый гитлеровский вермахт» вот-вот  завоюет весь мир, шведы очень активно его поддерживали  Германию, грубо нарушая свой же, официально заявленный, нейтралитет.
 
20 декабря 1941 г. был заключен шведско-германский торговый договор, по которому Германия к 1944 г. вывезла из Швеции 38 млн. тонн железной руды, обеспечив свои потребности на 90%.
В среднем в каждом германском орудии и танке содержалось до 30% шведского металла.
 
В Германию также поставлялись шарикоподшипники, лесоматериалы, ферросплавы, качественная сталь, целлюлоза, искусственное волокно, станки, электрооборудование, инструменты и морские суда.
Транзитом через Швецию из третьих стран (в основном сначала из США, а затем из Аргентины) Германия получала нефтепродукты, а также шерсть, кожи, кофе, вина, табачные изделия, одежду и прочие виды дефицитных для нее товаров. Швеция экспортировала из Германии уголь, кокс, синтетический каучук и искусственные удобрения.
Многие шведские фирмы, производившие вооружения, в частности артиллерийские орудия и стрелковое оружие, в течение всей войны поставляли комплектующие детали в вермахт, а также в армии союзников Германии – в Венгрию, Финляндию и Румынию.
Банки Швеции выдавали нацистам крупные кредиты.

Шведское правительство согласилось пропустить через свою территорию полностью вооруженную немецкую дивизию (около 18 тыс. человек), следовавшую из Норвегии в Финляндию. Это было прямым нарушением нейтралитета, о котором Швеция объявила 1 сентября 1939 года
.
18 июня 1940 года, шведское правительство, под впечатлением немецких побед на континенте, согласилось с тем, что немцы будут перевозить солдат по шведским железным дорогам, расположенным между Норвегией и Германией.
Позже правительство согласилось и на отправку немецких резервистов в Норвегию. Этот транспорт, который назывался «увольнительным транспортом» продолжал действовать с июля 1940 года до августа 1943 года.

За эти годы через шведскую территорию проследовало более 2 140 000 германских военнослужащих и более 100 000 вагонов с германскими военными грузами.
На потребности Германии работало 10% пропускной способности дорожной сети Швеции. Отчисления германской стороны за услуги транзита составили 85 млн. крон.

28 октября 1941 г. шведский король Густав V даже направил послание Адольфу Гитлеру  с благодарностью за разгром большевизма (малость поторопился с этой благодарностью шведский  венценосец, конечно).
Больше того, в самом начале войны на фронт в Финляндию пожаловал не кто иной, как наследный принц шведского королевства Густав Адольф.
 
(Подчеркнем, что формально Швеция считалась тогда нейтральной страной и визит наследника шведского престола (с группой офицеров)  в воюющую с нами Финляндию, да еще и посещение ими  линии фронта, уж никак нельзя считать соблюдением политики нейтралитета).

Вот что пишет об этом визите  Маннергейм:
«В конце сентября 1941 г «в Ставку приехал почетный гость. Его интерес к нашей армии сильно меня обрадовал. Это был наследный принц шведского престола Густав Адольф, который в сопровождении нескольких офицеров приехал в Миккели, чтобы отправиться отсюда в Восточную Карелию…
 
Перед офицерами, сопровождавшими принца, была поставлена задача собрать сведения о ведении боевых действий в условиях, которые по своему характеру более близки Швеции, чем условия на материке. Шведские офицеры были распределены по группам, и им предоставили возможность наблюдать за  действиями войск с близкого расстояния.
Сам принц отправился в Петрозаводск спустя несколько дней после овладения этим городом, а оттуда — на север в направлении Кондопоги, где наблюдал за форсированием нижнего течения реки Суны».


Как видим,  наследный принц «нейтральной»  Швеции не постыдился приехать в оккупированный финнами Петрозаводск (который НИКОГДА в истории не принадлежал Финляндии, подчеркнем), и даже «с близкого расстояния» любовался за форсированием финскими войсками речной преграды в боевой обстановке.

Не иначе, как этот «воинственный» шведский  принц,  в ходе данного визита, собирал для своего батюшки информацию, не пора ли Швеции присоединиться к «священной борьбе  фюрера с большевизмом» и поучаствовать в дальнейшем дележе добычи…

Интересно, что это был не единственный визит "воинственного" наследного шведского принца в  Финляндию, во время той войны.
В своих мемуарах Маннергейм вспоминал:

«17 марта 1942 г. мне была оказана честь еще раз приветствовать у себя в Ставке шведского принца Густава Адольфа.
Он приехал, чтобы вручить мне по поручению короля Швеции меч Большого Креста рыцарского Ордена меченосцев.
После торжественной церемонии я в краткой речи попросил передать мою благодарность Его королевскому высочеству за награду, которую со времен походов Наполеона не получал ни один из воинов…
 
Затем последовал свободный от формальностей обед, во время которого присутствовавшие смогли увидеть в наследном принце Швеции естественного, бодрого офицера и хорошего друга нашей страны. После обеда начальник генерального штаба доложил принцу об операциях, проведенных восточнее Ладоги, с которыми Густав Адольф знакомился во время своего прошлого визита».

Тоже очень характерный момент: Гитлера король Швеции «за разгром большевизма»  удостоил лишь благодарности, а Маннергейму отправил даже  меч Большого Креста рыцарского Ордена меченосцев.

Это уже потом, в 1944-45годах «цивилизованные европейцы» (да и наши белоэмигранты, сидевшие в оккупированной Германией Европе) поняли «куда ветер дует», и срочно «переобулись на лету» начав вдруг «осуждать» нацизм и изображать из себя кто тайных, а кто и явных «борцов с гитлеризмом».


На фото: приказ германской комендатуры г. Калуги, осень 1941 г. Так относились к советским людям гитлеровские "освободители" и такое будущее они готовили для нас.

Продолжение:http://proza.ru/2020/07/15/681


Рецензии
Сергей, добрый вечер!
Жуков мой земляк, он родился на Калужской земле, а я родился в Калуге, поэтому-то меня и привлекла глава Вашего труда "О стиле руководства Г.К.Жукова". Вы провели колоссальную работу, перелопатили и проанализировали массу источников, полученные Вами выводы интересные и не однозначные.

Да, у Жукова был скверный и тяжелый характер. Он был жесток, самолюбив, не любил критики и совершил много ошибок и просчетов, оплаченных большой кровью. Об этом Вы довольно подробно рассказали. Но были у него и положительные черты характера.

Он был человеком с незаурядным военным талантом и с волевым и решительным характером, необходимым для ведения войны и одержания победы. Он побеждал там, где другие падали духом. Сталин это знал и учитывал, закрывая им дыры на проблемных участках фронта и посылая его выправлять положение туда, где, казалось, всё рушится – в Ленинград в сентябре 1941 г., под Москву в октябре 1941 г.

В годы войны Жуков постепенно начал выдвигаться на первые роли. Именно он стал первым маршалом военного времени, опередив остальных боевых генералов. Жуков был заместителем Верховного главнокомандующего Сталина и являлся единственным незаменяемым на протяжении всей войны членом Ставки.

Именно Жукову Сталин доверил проведение операции по взятию Берлина, и операция была проведена успешно – Берлин был взят. И именно Жуков возглавлял советскую делегацию, принимавшую официальную капитуляцию немцев. А в июне 1945 года Жуков принимал Парад Победы на Красной площади в Москве.

Родина высоко оценила заслуги Жукова в разгроме немецко-фашистских войск. За период боевых действий в Великой Отечественной войне Жуков наряду с другими многочисленными наградами был удостоен двумя Золотыми Звёздами Героя Советского Союза и двумя орденами «Победа».

Что еще добавить? Если за свирепый нрав, грубость и жестокость Жукова в войсках не любили ни солдаты, ни офицеры, ни генералы, то в народе он пользовался большой любовью. Несмотря на высокий военный чин и строгий нрав, с простыми людьми он общался на равных. Об этом мне рассказывали калужане, которым посчастливилось с ним встречаться.

Калужане гордились таким земляком, и когда после окончания войны был издан указ о введении звания Генералиссимуса Советского Союза, многие полагали, что это высокое звание будет присвоено их любимому земляку маршалу Победы Жукову. Звание генералиссимуса, конечно, было присвоено Сталину.

На Калужской земле имеется несколько памятников, посвящённых Жукову. Один из них – «Солдату Жукову» - установлен в Турынино (теперь микрорайон в Калуге), где в августе 1915 года Жуков начинал свою военную службу.

Еще один памятник Жукову находится в мемориальном комплексе в честь калужан-героев Советского Союза, расположенном в Военно-историческом Центре в сквере имени Жукова.

8 мая 2015 г. был открыт на площади Победы еще один памятник Жукову. Памятник представляет собой конную бронзовую скульптуру, изготовленную в студии им.Грекова в Москве и переданную в дар Калужкой собласти Министерством обороны России.

Есть памятники Жукову и на его малой родине в г.Жукове и в д.Срелковке. Там же открыт музей его имени.

Надо еще добавить, что Жуков является «Почётным гражданином Калужской области». Это звание присвоено ему решением Законодательного собрания Калужской области № 389 от 24.11.1995 г.

Так что калужанами Жуков был и остался любимым, не смотря на его скверный и невыносимый характер.

Пройдут еще годы и время всё расставит по своим местам и скажет нам кто есть кто. И о Жукове, и о многих других.

Здоровья, благополучия и успехов!
До встречи.
ВИП

Вадим Прохоркин   15.02.2022 21:52     Заявить о нарушении
Большое спасибо за такой развернутый отклик, Вадим!
Рсзумется, никто не собирался умалять военные заслуги ЖУКОВА. Они совершенно бесспорны и велики. Родина высоко их оценила.
В данной главе речь идет о стиле его руководства и приводятся отклики людей кто служи под его началом и хорошо его знал.
Каждый человек иммеет как положительные черты характера, так и недостатки. Были они и у Жукова, к сожалению.
С уважением,

Сергей Дроздов   23.02.2022 12:01   Заявить о нарушении
Сергей!
Я считаю, что оценка военачальников, полководцев, принесших нам Победу, как и оценка первого, неудачного периода Великой Отечественной войны должна быть, прежде всего, объективной и обоснованной без выпячивания одного лишь негатива или только позитива. Уверен, что и Вы так думаете.

Сегодня День защитника Отечества, я по старинке называю его Днём Советской Армии и Военно-Морского флота. Поздравляю Вас с этим праздником и желаю Вам доброго здоровья, благополучия, успехов и мирного неба над головою.

С уважением -
Вадим Иванович

Вадим Прохоркин   23.02.2022 12:33   Заявить о нарушении
Я согласен с Вами, Вадим Иванович!
Не следует ни "выпячивать",ни замалчивать НИЧЕГО из нашей героической истории. Мы должны знать и ее героические страницы и ее трагедии, анализировать их и делать выводы, чтобы они не повторялись. Лакировка истории и исторических фигур, которой у нас занимались в 60-70 годы ни кчему хорошему не привела.
Люди просто пересают верить такому способу подачи информации.
Так что о ВСЕХ исторических персонажах мы должны знать правду, какой бы непррятной она нам не казалась.
С уважением,

Сергей Дроздов   23.02.2022 17:32   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 23 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.