Первая любовь

Это оказалось отнюдь не впечатление от робкого прикосновения к моему рту карандаша с заграничным ластиком моего одноклассника, который (карандаш с тем самым ластиком) привез этому ученику его отец, бывший в те далекие очень годы дирижером оркестра в триумфальном ансамбле танца Игоря Моисеева. Дирижер, кстати, потом и уволился с этой должности, потому что сказалась невероятная усталость от  постоянной жизни на гастролях. Там выходило 11 месяцев в году - поездки, а потом месяц - отпуска за труд. Хотя отец этого самого моего одноклассника успел все же как-то и мне тоже из одной своей поездки в эту заграницу привезти мне невероятный термос объемом на стакан. Он (термос) был хорош невероятно. Там даже под общей большой крышкой из пластмассы, из которой можно было пить, не обжигаясь кипятком, еще во второй маленькой уже крышечке для закупорки было особое отверстие  тоже с крышечкой своей, куда можно было положить конфетку к чаю. Или кусочек сахарку, к примеру. Обида на термос  тот у меня была  только совсем одна. Во-первых, оттуда все выливалось по дороге в школу. А потом там просто все мгновенно остывало. И температуру этот индийский термос вовсе не хранил совсем.

 Попутно хочу заметить, отвлекаясь от повествования своего. Из всех известных мне за годы жизни термосов хранили свое тепло только старые китайские термосы, изготовленные ими еще  до культурной революции своей. И один совершено уникальный  термос в моем владении, приобретенный в городе Воронеже с их авиационного завода, который изготовили по программе перековки их мечей на  мирные оралЫ. За это их вложение в программу мира во всем мире, завод поднатужился, и изготовил термосы из чистой нержавейки. В этом оральном (от слова "орало", кто не понял сразу юмор) термосе я много лет варила себе еду на всех гастролях, обходясь совершено без японской плитки, от которой гостиницы не задыхались в час готовки от коротких замыканий. Я с собой возила термос и кипятильник на киловатт. Им я кипятила утром воду в термосе, солила, если была нужда, и засыпала в этот термос начальный полуфабрикат. Потом, пока автобус ехал до следующей стоянки, я из автобуса выходила уже с приготовленным и совершенно горячим обедом на четыре кушающих персоны.

Но ближе к теме разговора  о любви продолжим.

О  теме. Это мой отец перед  окончательным покиданием пределов СССР  проявил себя невероятным отцом, понимающим свой долг в досрочной выплате моей  маме всей суммы алиментов вплоть  до моего совершеннолетия включительно. Он эту сумму обозначил сам в 3000 рублей советских денег. Допускаю, что эта сумма набралась после выкупа у него кооперативом по остаточной стоимости бабушкиной двухкомнатной квартиры у метро Смоленской.

Так или иначе, такие вот деньги у нас завелись однажды дома. А после всех переворотов со сменой для меня инструмента обучения, встал вопрос о приобретении        для себя  своего личного альта.

И однажды. Нам одна неизвестная до  этого старушка позвонила. Она сама уже одной ногой стояла. Не там совсем, о чем вы могли подумать. Она просто решительно уже успела оформить  все документы на ПМЖ  (уточнить, куда все  люди в то время выезжали?, а с этим вот альтом ее не только никуда не выпускали.Но и  ей самой немного денег не хватало на "потом". А она сама по возрасту уже давно ни на чем не пробовала  играть. С этим своим наследством она стучалась упорно в Госколлекцию. Но там случились проволочки с приобретением. Было в инструменте этом несколько четко всем сразу хорошо замеченных изъянов, которые позволяли коллекции  задуматься надолго, прежде чем оформлять  приобретение.

Это был итальянский альт постройки 1730 года. Классическая римская школа. Мастер в этикете  точно обозначен. Михаэль Платтнер. Вот имя не очень итальянское. И даже на  римское не очень тянет. Но все мастера, которые смотрели инструмент, и составляли о нем отзывы, подтвердили  всем, что это имя им знакомо.

Но другой изъян альта был куда серьезней.  Это в высшем свете 18 века было очень принято домашнее музицирование после каждого званого обеда.  Едоки брали в руки инструменты квартетного состава, чтобы исполнить квартет одного из разных авторов  для более веселого настроения  после еды, и чтобы было, о чем говорить в гостиной.

Но обычно все умели играть на скрипках. А  на альт сажали скрипача поплоше. И самим альтом обычно никто профессионально заниматься вовсе не хотел.

Поэтому вошло в высшем  свете вот какое начинание преступное по сути. Настоящие альты отдавали мастерам. И те их всячески немного укорачивали. Они отрезали от инструментов все, что могли отрезать, стараясь при этом все не превратить его уже совсем в подобие скрипки. Но наступал у обрезанного везде настоящего альта глубокий внутренний разлад. Там уже эфы сильно выделялись размером в сравнении с остальными деталями корпуса. Их же уменьшить было совершенно невозможно. И остальные части тела  инструмента тоже сильно теряли форму от этой переделки.


Но встреча с той продавщицей у нас все же состоялась. Она принесла футляр куда-то в школу, где мы смогли  выцарапать класс   для смотрин товара. Она футляр открыла...
 А  я... Чуть  не умерла на месте. Это  было что-то абсолютно невозможное по красоте и  общему состоянию чуда. Старушка мне позволила взять это чудо в руки, и немного поиграть. Только сразу успела меня предупредить заранее. Что инструмент капризный очень. И звучит далеко не у каждого, кто берет его в руки. И совсем не факт, что этот альт капризный покорится мне.

 А он!!!  Он у меня сразу зазвучал. Да как. Только я и тогда еще играла очень  плохо. Но какие обертоны из него сразу полились даже при настройке.  А уж потом.  Даже гамма мне отдавала в уши количеством всего, что звучало вместе с  нотой.

 Мы постановили брать...

 Старуха закобенилась, что  он  стоит 3500. Столько у нас не  было совсем. Но она сбила свои претензии до имеющихся у  мамы 3000. И продала после еще одного контрольного посещения мастера  для проформы.

 С тем уникальным инструментом размером вовсе не альтовым 390, я прожила много довольно счастливых. но  тоже очень трудных лет. Инструмент и впрямь оказался совсем не простым куском полена. Если на улице погода менялась по многу раз на дню, как это исключительно часто происходит в нашем климате и в  средней полосе России. Он просто мог и отказаться выдавать мне любые звуки. И только тогда хрипел натужно, и  ждал перемены у погоды.

Поэтому для ежедневного хождения на работу он годился  очень мало при всем своем богатстве обертонов, когда ему было хорошо.

Поэтому в итоге я оказалась перед большой проблемой. Искать себе инструмент для зарабатывания  денег, а  не  для упоения  звучанием обертонов.