Каурка

   
                Каурка   

      Был у нас жеребёнок. Резвый, тонконогий. С самого рождения за ним ухаживал мой брат, и так они привыкли друг к  другу, прямо не разлей вода. Куда Вадим, туда и жеребёнок. Входит в хату, и он за ним, стоит у крыльца, ждёт. Если Вадим задерживается, жеребёнок может зайти и в горницу. Мама выпроваживает его, а он ни в какую. Сердится, головой машет, ножками топает, корочку хлеба с солью ждёт.
Только тогда выйдет, когда это лакомство получит.
 
     Такой вот он был, наш Каурка. Стоит, бывало, только позвать: « Каурка, Каурка!» – летит со всех ног. Подбежит, ткнётся в руку, хвостиком-метёлкой помахивает и смотрит, словно спрашивает: «Зачем звал? Давай морковку». Вся деревенская детвора любила его. И он всех любил, разрешал погладить себя, но признавал только Вадима.

      Время шло.  Каурка подрос, окреп. Настала сенокосная пора. Работы по хозяйству всем хватало. Вадим с Кауркой ушёл из дома до рассвета, пройтись с косой по росной траве. Мы с мамой задержались: пока управишься по хозяйству.

      Вышли за деревню, а вокруг такая красота! Вдали речка блестит, желтеют поля подсолнечника. В берёзовой рощице, возле гречишного поля, разноцветные кубики видны: то колхозная пасека, где хозяйствует дед с усами и большим соломенным брылем на голове. Я помахал ему рукой. Так, на всякий случай: вдруг увидит, хоть и далеко. Мама усмехнулась, но ничего не сказала, а я, довольный, вприпрыжку побежал по дороге, утопая босыми ногами в горячей пыли. Сейчас посмотрим, что наработал наш косарь.

      До покоса осталось не так-то и далеко. На небе ни тучки. Солнце калит. Жаворонки поют. Кузнечики стрекочут. И такой дух от скошенной травы, что упал бы и лежал, закрыв глаза. Нет, лучше лежать с открытыми глазами, чтобы видеть небо и  облака, чудом удерживающиеся на нём, парящего орла...

     Мечтать, конечно, приятно, но у нас в руках грабли, а перед нами валки скошенной травы, а ни Вадима, ни Каурки не видно. Может на речку ушли купаться?

     Оставили мы узелок с едой и принялись за работу. Придётся попотеть нам  с мамой. При таком солнце к вечеру можно и стожок сметать. Когда до края покоса дошли, пропавших помощников нашли. Смотрим: лежит на валке Вадим, а рядом с ним – жеребёнок. Услышал Каурка наши шаги, поднял голову, посмотрел на нас и опять уронил. Не стали мы их будить. Пусть поспят. Вон какую палестину смахнули.