Запись сто тринадцатая. Что скажут люди?

19.09.2006
А в понедельник в "Пушкинке" - чествование Вадима Николаевича Макшеева – 80 лет. Презентация его последней книги.
Почтили присутствием губернатор Виктор Кресс, Шамин, мэр Александр Макаров, Ратнер, другие из верхушки. Вели вечер Андрей Олеар и Мариэтта Чудакова (автор фильма о писателе).

Юбиляр – невысокий, худенький и очень симпатичный. Без жеманства (да от него это и не ждать было), очень такой деликатный – стоял весь вечер, как его ни уговаривали сесть. Одна из гостей ему пожелала подольше «выглядеть на его шестьдесят лет, ну в крайнем случае – на семьдесят». (Галина Ивановна, сидящая рядом, пробормотала: «Шестьдесят лет – самый лучший возраст». Во как).
 
Снова прозвучала история его ссылки в 1941 году из Эстонии в Сибирь: 14-го июня в уже советской Эстонии прошла волна массовых репрессий, порушившая жизнь семьи Макшеевых. Его отца, как бывшего белого офицера, арестовали и отправили в ссылку
на Урал, а четырнадцатилетнего Вадима с матерью и крошечной сестрёнкой выслали вглубь страны. Так оказался он среди топких болот Васюгана, где и похоронил своих близких.
Эта история ссылки и стала главной темой Вадима Николаевича, а его «Нарымские хроники» были отмечены Солженицыным.

Мариэтта Омаровна сказала, что книгу «Спецы»  необходимо изучать на уроках истории в школах. Он уже не первый раз у нас, но в этот раз всё было глубже, значительнее что ли. И писатель держался иначе – не как «бедный родственник» (было при прошлой встрече с ним такое ощущение – сжатости, извинительности в интонациях, мол, ну, что вы всё обо мне да обо мне, кто я такой?). В этот раз тоже было лёгкое впечатление, что он очень благодарен «за беспокойство» всей пришедшей компании. Но в основном  - Вадим Николаевич всё же был именно героем вечера – шутил, грустил, благодарил – всё это с достоинством, со стоицизмом (80 лет!). Тут-то и видна стала «дворянская кость».

Звучали и стихи, и речи, и комплименты. Очень хорошую песню спел Максимов – по мотивам биографии Макшеева: про брата с сестрёнкой, идущих по снегу, как Алёнушка с Иванушкой, и поддерживающих друг друга добрыми словами. Очень трогательно-суровая песня.
Александр Казанцев в своей манере громогласно и многословно,  не забыв себя и фактов своей биографии, поздравил в стихах на тему, как Макшеев читал весёлый рассказ скотницам в замызганных сапогах.

Были и материальные подношения: Ратнер подарил куртку, Кресс, Макаров и другие – конверты. Было много цветов. Хорошо говорила Нелли Кречетова, и даже что-то было рискованное (для ушей власти) в ее речи. Рыбальченко - целую лекцию про особенности стиля писателя.

Пели, играли на фано и даже танцевали.

А потом был фуршет – несколько столов в коридоре и в нашем «бывшем» зале. Я купила его книгу «Венчальные свечи», взяла автограф. Ольга Геннадьевна «окучивала» Суханова, чтобы он к нам на «Автограф» опять пришёл. Пошли, было, на остановку к «Киномиру», но мимо идёт маршрутка, мы храбро голосуем (остановку-то возле библиотеки отменили), и 28-ой остановился! Забрал меня и прекрасно довёз до Лагерного.

И тут везенье!

Что скажут люди?

В детстве, помню, папаша
Наставлял меня строго:
Все вокруг, сын, не наше,
Все вокруг, сын, от бога.

Ты живи, сын, потише-
С богом спорить негоже.
И тогда он услышит
И, возможно, поможет.

Жар телесный остудит,
Ошибешься- подскажет.
Он тебя не осудит,
Лишь немного накажет.

Образ жизни не броский
Ты веди, без сомнений:
Обходи перекрёстки,
Избегай столкновений.

И вливалась мне в душу
Та отцова наука:
Жизнь, сынок, ты послушай-
Ох, тяжелая штука.

И сидел я, и слушал,
Головою кивая.
Кашку манную кушал,
Молочком запивая.

Я, мальчишка безгрешный,
(с этим спорить кто станет?),
Папе верил, конечно,
Ведь отец не обманет.

И сейчас ненароком,
Лишь отца вспоминаю,
Я, как в детстве далеком,
Головою киваю.

Только мыслю другое:
Бог меня не осудит,
Если сдамся без боя,
Только что скажут люди?

2012 г.