Тель-Авив -бесконечность

— Давно он у вас здесь? — задал стандартный вопрос Чарнота, но Рабинович только пожал плечами.

— Я с такой ситуацией сталкивался много раз, — по—своему понял его Чарнота. Моя родственница в Питере имеет многомерную квартиру. Сколько там точно комнат не знает никто. Приходили из муниципалитета, нюхали, измеряли, но так ничего и не измерили. Несколько человек там пропало.

— Пространство там закручивается, и человек попадает в параллельный мир в такую же квартиру, но назад уже выбраться не может. Ну вы это всё знаете. Тысячу раз доказано со всеми выкладками.

— Рядом с ней в пенале живет Жора... как его ? Не помню. Откуда он взялся тоже никто не помнит. Она смутно припоминает, что вроде бы он снимал сначала комнату, а потом деньги у него кончились, и он просто так там и остался.

— Книгами торгует. Так вот, когда у него удачный день, например, многотомник продался или большая книга с иллюстрациями, он надевает сюртук, покупает цветы, бутылку дорогого коньяка, и они это дело отмечают.

— Не утомил я вас рассказом? —осведомился Чарнота.

Рабинович неопределенно покачал головой, давая понять, что на данный момент рассказ еще не вышел за обозначенные рамки, но в самое ближайшее время он может стать неинтересным. О многомерных квартирах он слышал и читал много раз.

—Он мне ничего такого не говорил, — пожал плечами Рабинович, —короче, я вас прошу разобраться, в вашем обычном стиле, за обычный гонорар. Пространство тут у меня не загибается, комнат всего четыре, две сдаются, а задолжал он уже за четыре месяца. Может в вашем Питере он найдет что-то более походящее.

— Одолжите мне видеозаписи, —ухмыльнулся Чарнота, — может быть обычный стиль вообще неприменим. Да и на что вам? На жизнь не хватает? Может пусть так живет?

— Ну знаете ли, — покраснел Рабинович, я не для того вас...

— Ну ладно-ладно, —засмеялся Чарнота, — поймал я вас в очередной раз. Я ж коллектор со стажем, да еще и из России. Все будет тип—топ. Ищите записи и я все поставлю на место.

— Шуточки у вас, — пробормотал Рабинович, — меры не знаете.

Их глаза встретились. Чарнота почувствовал неопределенную темную энергию и увидел притаившихся в микрочастице зрачка бесов.

— Ты же из Назарета?—спросили шевелящиеся губы Рабиновича

Звука он не услышал, поглощенный зрелищем бесов, которые, увидев его, развернулись из микрочастицы и образовали что-то вроде гигантского ядерного гриба, уходящего высоко в небо. Рядом со шляпой гриба в небе медленно плыли черные драконы, напоминающие парусные корабли. Он сосредоточился на драконах и почувствовал, как капли холодного пота бегут по спине.

Солнце было уже высоко. Чарнота постучал по пласмассовому столику и попытался расслабится, смотря на цветы шиповника и клевера, растущие здесь и там на берегу, и потом снова сфокусировался на сознании Рабиновича.

— Единственный путь наказать тех, кого ты ненавидишь – это простить, — сказал он самому себе.

— Прощение не является подарком тому, кого ты прощаешь. Это скорее подарок самому себе и тем, кого ты любишь. Он вспомнил страшных ротвейлеров, охранявших римские войска во время сна две тысячи лет назад и представил как они охраняют душу от безумия ненависти. По воздуху прошла волна свежести.

Он вытер дрожащей рукой пот со лба и вдруг на миллисекунду увидел прямо перед собой ухмыляющуюся свиную рожу.

- - -

Хила уже приехала в участок, но что-то не склеивалось. Чарноту она видела первый раз в жизни. Конечно, прихлопнуть иранца было заманчиво. Комиссия, психолог, детектор лжи, стопудовый отчет, все это ерунда. Терпимо. Такой случай не каждый день приплывает.

Чарнота показался ей староват для секса.

— Старый конь борозды не испортит, — говорила ее русская бабушка, но пока проверить на деле эту аксиому ей пока не удавалось.

Чарнота получил в управлении прозвище "Рентген", поскольку читал мысли на расстоянии у подследственных. У Хилы, как и у всех, были свои скелеты. Троюродная племянница в Газе, не криминал, но при приеме на работу в анкете не указала. Почему? Блин, еще этот Ахмед из пешкркеров поднял свой носий рог. А что страшного? Ну перепихнулсь пару раз после бара. Да черт с ними со всеми! Опять вызовем Рылова и сожжем их в пепел. Все дела!

В крайнем случае у сестры имелась многомерная комната. Так что можно и шагнуть. Хила кидала туда старые пересохшие от жары вешалки, но они не возвращались. Ну она — не вешалка, всплывет где— нибудь!

- - -

Чарнота внимательно смотрел на экран монитора. Там в убыстренной сьемке проходила жизнь, человека, которого ему предлагалось припугнуть, а может даже и причинить боль. Впрочем обычно дело обходилось беседой, в течение которой даже не приходилось повышать голос. Вообще изображать коллектора долгов из Питера было несложно. Для поддержки легенды разрешалось многое, даже легкий мордобой.

— Погодите, щелкнул пальцами Чарнота, — давайте на пол часа назад....Так, теперь мееееедленно вперед. Вот! Это кто? Карапетян? Он указывал на пожилого, лысого, комичного персонажа в тюбетейке. Что это он так вырядился?

Просмотр видео проводился в душном подвальном помещении. В отделе борьбы с терроризмом Тель Авива перестраховывались дважды от возможной утечки информации.

На просмотре присутствовала Хила Кахалани из прокуратуры, заместитель Рылова, синюшно-небритый Зигмунд Кац и начальник отдела рыжеволосая Рути Либерман. Разговор перескакивал с иврита на русский и обратно.

— Армянин и стоп! —на смазанной картинке монитора один из арабов передавал постояльцу Рабиновича рюкзак килограм на пятнадать по размеру и мышечным услилиям.

Чарнота явственно увидел отвратительную свиную рожу, высовывающуюся в виде полупрозрачной трехмерной голограммы из экрана изящного ноутбука полковника Рути Либерман.
 
— Где-то я уже это видел, — подумал он.

— Вот оно! — показал Чарнота на плотного бородача в тюбетейке, — вы что, думаете это индус?

Либерман усмехнулась. Чарнота явно недооценивал собравшихся здесь экспертов.

— Стас, прекрати юродствовать, — сказала она по-русски. Ты думаешь я не отличу араба от индуса?

Хила перехватила цепкий взгляд Зигмунда Каца: обращаться на «ты» было как—то не в стиле полковника, если только не....

— Ах-ах-ах, шельма, старый конь борозды не испортит, — скривилась Хила. Конкурировать с полковничихой из-за какого-то хрена из старой гвардии не входило в ее планы. Он вообще — никто! Они зачем-то нанимают его и Рылова на такого типа грязную работу. Как будто больше некого! Есть спецназ, есть полиция, зачем нужны эти проходимцы?

— Но хитра»! Лесбиянка она. Типа. Сама о себе слухи распускает что-ли? Теперь это модно.

— Это иранец, Мухаммад Хумейн, — победно заключил Чарнота, — а передает он постояльцу бомбу. И сейчас она находится уже в отеле напротив и может разнести человек 50 на куски.

— Плакали твои денежки, — сказал он Рути, — на сколько мы с тобой поспорили?

— «С тобой», — опять скривилась Хила. Хотя это было именно то, почему Чарнота сидел в этом вонючем отеле уже 2 месяца.

В это время Рабинович медленно превращался в сознании Чарноты в мочтуэточника.
 
— Может это и не бомба вовсе, а огромный кусок козьего сыра, — тихо сказал Кац, хотя был абсолютно уверен в обратном.

— С чесноком, — пробормотал Чарнота, — кошерно.

— Единственный путь наказать тех, кого ты ненавидишь – это простить, — сказал он и представил, как Рылов выпускает из баллона с-скум-с.

Прямо и точно в окно первого этажа. Бомба уже пол-часа как обезврежена. Саперы уехали.

Слышны звуки пожарной и полицейской машины одновременно. Чарнота— во дворике соседнего дома. На земле валяются лиловые фиги, под столом лежит раздавленный инжир. Пахнет свежим кофе. Чарнота гладит рыжую умную собаку.

- - -

—Арендную плату нужно платить в срок, это тебе не Чикаго, а Тель-Авив, у нас все по закону. Ты вообще русский или еврей? —спросил мочтуэточник.

Именно в этот момент Чарнота решил, что его также надо убить и не возиться с допросами. Семь бед — один ответ.

Загудел мобильный телефон.

— Ну что? — Чарнота откинулся на спинку кресла.

— Знаешь что? —сказала Рути, —вызывай Рылова. Уже нашли (по—тихому) и взорвали в Квадрате-1Б. Дырка трех-метровая. Трава вокруг вся выгорела.

Чарнота хмыкнул. Cейчас ему нужна женщина, в любом качестве. Поговорить, смягчить, раскинуть сеть. Да и секс не помешал бы, хотя и был необязателен.