Обыкновенная история

(отзыв на повесть Самита Алиева «Шиза... История любви»)

Но пока эти надутые речи, эти кричащие выражения ведут лишь к тому, что пришедшему на форум кажется, будто он попал в другую часть света. Именно потому, я думаю, и выходят дети из школ дураки дураками, что ничего жизненного, обычного они там не видят и не слышат, а только и узнают, что россказни про пиратов, торчащих с цепями на морском берегу, про тиранов, подписывающих указы с повелением детям обезглавить собственных отцов, да про дев, приносимых в жертву целыми тройками, а то и больше, по слову оракула, во избавление от чумы, да еще всячески округленные, медоточивые словоизвержения, в которых и слова и дела как будто посыпаны медом и кунжутом.
Петроний Арбитр. «Сатирикон».

...горе же загнавшим людей в стойло... горе засадившим деятельных мужчин и женщин в каменные коробки... горе молчащим и горе рассуждающим... горе отмеряющим и горе отрезающим... горе тебе, Город, Раскинувшийся у Берега Моря...
Самит Алиев «Шиза... История любви».

Признаюсь, современная литература наша приводит меня в уныние. Корифеи наши (точнее, личности, сами себя записавшие в корифеи) предпочитают стихи в честь Милордов Сиятельнейших писать и получать за это новые квартиры, Ордена Почета да новые, в масле, симпотные иномарки. В последнее время расплодились Пудели Азербы,  пищущие всякую погань а-ля «вот так я поимел двоюрную сестру и когда она, задыхаясь от страсти, покрывала меня поцелуями, я представлял, что это сестра родная.  Все же ближе к истокам...» и т. д. и т. п. Порой же натыкаешься на записки тетушек-графоманок на примерно такую тему «...молодая, привлекательная леди Маргет вошла в салон роскошного автомобиля и вытащив дорогую сигарету, щелкнула золотой зажигалкой, украшенной  двухкаратным бриллиантом. Тут она почувствовала на своей разгоряченной шее страстный поцелуй лорда Черчилля, высокого, привлекательного блондина с загорелым мужественным лицом...». И эт кэтера... А порой, о ужас! приходится натыкаться на азербайджанскую фантастику, где попадаются такие перлы: «Мамед Амиров, поднявшись по переходному шлюзу космического корабля «Туманность Андромеды» встретил там своего друга Чарльза Принстона, шерифа поселения Верхняя Вольта у кратера имени Насиреддина Туси. Вытащив бластер,  Мамед сказал... ».

А вот я уже давно и с огромным удовольствием читаю произведения нашего оригинального и правдивого молодого писателя – Самита Алиева (в виртуальном миру – Че Гевары). Среди нынешних литературных уродцев он возвышается, как молодой гладиатор среди евнухов. Давно предчуствовал, что должен создать он нечто значительное. И дождался.

Если отбросить бравое матюкание, столь редкое в литературном пространстве и столь обычное в нашем быту, то начало «Шизы...» довольно просто и незатейливо. На первый взгляд. Ну, жил, да был в Городе обыкновенный баааакинец (из тех, кого я столь зло в креатиффе описал). Там же обреталась самая обыкновенная баааакинка, из тех, кто в туманном детстве моем ходили в школу в чёрных передничках и белых блузках с чёрными же юбочками, прикрывавшими коленки. Во времена те, очень скромные, как преостроумно заметил автор, максимум разврата, который мы могли себе позволить – хватать сих ангелочков за упругие попки под партой. И то не всех, а самых отчаянных... или трусливых,  которые не подняли бы визг на весь класс. Ну, беспределом в те времена было забраться в физкультурный зал и задыхаясь от новых ощущений, за пазухой или под юбкой  юную баакинку щупать. Ни шлюшек от десяти ширванов, ни саун с дополнительным обслуживанием, сплошная комсомольская благодать. Куда меня понесло? Я, кажется, ударился в собственные воспоминания... Вернемся к авторскому тексту:

«....Начало восьмидесятых, а точнее, год тысячу девятьсот восемьдесят четвертый, вокруг сплошная дружба народов, колбаса в холодильнике, армянский коньяк для гостей, грузинский чай в заварном чайнике в крохотной кухоньке в хрущевке, едва заметное ощущение наличия ракетно-ядерного оружия, тень гордости за свою страну по этому поводу, сливочные помадки, запах апельсинов да монпасье в круглых жестяных коробках, слухи о том, что мы с турками, оказывается, родственники, летняя поездка в Кисловодск, Азиз Несин в переводе, Дюма, полученный за собранную макулатуру, смелость на кухне, партком-фабком-охрана труда, радиола «Рига» и Дима Голов, соловьем разливающийся по телевизору, чешская обувь под польские костюмы и марш пешком на площадь Ленина по случаю парада 7-го ноября.»

В общем, жили да были в эпоху позднего застоя,  плавно перетекавшего в эру перестройки, обыкновенные бааакинцы, которые самым обыкновенным образом встретились во время ноябрьской демонстрации. Девочку звали Джамилей, самым домашним образом переделанной в Джаму. Поскольку герой был, так сказать типичный представитель, а героиня – среднестатическая девочка, то роман и дальше развивался по накатанной схеме: цветы, романтические прогулки по бульвару (без нонешней пошлости, не подумайте), походы в кафе, баловство в одиночестве (правда с элементами экстрима, но бывало в те времена и такое). В общем, там то да сё, разгорелся малец не на шутку и решил на себя брачное ярмо надеть. Девочка, естественно была совсем даже не против, ибо практически все азербайджанки, неазербайджанки,  огнепоклонницы и даже отпетые атеистки, жившие и живущие в Городе Ветров с детства воспитаны в непреклонном убеждении того, что всякая связь с мужчиной брачного возраста должна приводить к заключении священных... как это там, уз, что ли? вот уж не упомню. Ну, тут  возьми и выйди самая обыкновенная промашка: мать-то девочки окажись русской, да и вообще особой, родительнице героя глубоко антипатичной! Взыграло ретивое у охранительницы устоев и поставила она ультиматум своему отпрыску – ни в жисть не скрестит мой сын свою кость с костью собаки! И всё! Ну, это даже ультиматумом назвать было нельзя, поскольку ультиматум хотя бы подразумевает некую свободу действий у противной стороны, а тут речи идет просто-напросто об указании. Несостоявшая теща, конечно, смертельно обиделась и открытым текстом поставила молодого человека в известность о принципиальной невозможности дальнейших встреч с любимой дочерью (как это знакомо!). Тут-то и началось необыкновенное и чудное. Предложил герой героине из дому сбежать и свободно-брачной любви предаться. Неизвестно, чем бы это закончилось, может быть, даже необыкновенной историей. Но так как девочка была среднестатическая, то план сей отвергла, а так как парень тоже был... среднестатический, то не настаивал и на парапет набережной бульвара (тогда еще чугунной ограды) не залез и самоубийством любимой, в случае отказа, не угрожал. И ладно. Средняя статика – она знаете ли, тоже право на существование имеет...

В общем, расстались молодые баакинцы. Расстались, а тут через несколько лет события и начались. Бахтияр-то жениться на чистопородной азербайджанке не спешил. Видать, так и не понял, что влип в необыкновенную историю. К тому времени он сколотил кооператив на паях с напарником и удрал из родимого НИИ, доставшем его донельзя. Посыпались денежки, за денежками — пошли пиры, веселье, вкусные кебабы, холодная водка, да вкусные же длинноногие девочки. Жизнь была напряженная, думать и анализировать было недосуг. Напарник совершил глупость (на взляд героя) и судьба прихлопнула его пиковым тузом. Бахтияр решил избежать подобной участи и самым обыкновенным образом отмазался от военной униформы и встречи с добрыми армянскими зинворами на передовой. Тут и явился Спаситель Отечества, и «испаскудившийся народец» к ответу призвал. Герой-то наш решил заработать огромаднейшие деньги и по совету  людей положительных подписал какие-то бумаги для основания банка... допустим «Мяхрямят» или там «Вахид-банк», точно не помню. Этот шаг стоил ему неба в клеточку, пребывание в котором ему сократили верные родственники. В общем, отсидел герой от звонка до звонка, полюбовался на засаженных героев войны, болтливых оппозиционеров и прочий ненужный хлам истории.

А что там героиня-то наша поделывает? Героиню, помня ее проклятую русскую кровь, давно в Северные Края сплавили. Тут ее проклятая азербайджанская кровь вызвала негодование у честных русских людей. И стали тут героиню самым банальнейшим образом поколачивать. Но и она без дела не сидела, между колотушками умудрилась бухгалтерию изучить. Ну, так прокантовалась девушка лет семь-восемь (пока герой в тюряге сидел) и удрала обратно, в проклятый тоталитарный Азербайджан.
Тут они снова и встретились. У героя не все ладно, помрачнел парень, терьяк стал употреблять. У героини в черных волосах белые пряди мелькают... Тут-то им и понять, что может быть, история-то необыкновенная, а они маху дали. Решили при здравом обдумывании обыкновенное азербайджанское счастие соорудить....

Я умолкаю. Что из этой попытки получилось, чем все закончилось, всё, молчок, не скажу ничего. Лучше пойдите-ка вы, уважаемые дамы и господа и купите сборник Самита Алиева «Шиза... История любви». Продается в сети магазинов «Графика». И почитайте необыкновенный конец обыкновенной истории. Обыкновенной настолько, что волосы дыбом встают. Тогда окончательно и обсудим.

Должен также добавить, что, кажеться, автор имеет подпольный миелофон, поскольку существенная часть описанных в повести событий наблюдалась мной в прямом эфире у моих дальних родственников. Но, поскольку я уже большой и в сказки не верю, прихожу к выводу о наличии у Самита Алиева огромного таланта. Он пишет правду, и нет у него ни Пуделей Азербов, ни леди Маргетов да Исрафилов в звездной системе Альфа-Центавра... а лишь наша действительность, порой столь фантастическая, что никакие Мамеды на Марсе до нее угнаться не смогут.

Приношу автору глубокую благодарность от имени обыкновенного азербайджанца, читавшего с замиранием сердца его повесть до глубокой ночи (а это надо постараться, меня на подобный подвиг сподвигнуть), необыкновенную повесть в обыкновенной квартире, на девятом этаже обыкновенной бакинской многоэтажки.

Удачи и новых творческих успехов тебе,  Самит

Баку, январь 2008.