Кирилiвка

   Именно так было написано на табличке-указателе, когда Бердянск оставался в стороне, а мы направлялись на песчаную косу, отделяющую воды Азовского моря от мелкого соленого лимана. В течение нескольких лет, приблизительно с 1963 по 1970 годы, нас – меня, Сашку (двоюродный брат, мой ровесник), Людку и бабушку в качестве старшей – с наступлением лета десантом  выбрасывали на этот благословенный песчаный берег. Иногда на месяц-два, иногда на все лето. Это было счастливейшее время свободы, солнца, моря ….и школа жизни.

Как мы впервые узнали об этом месте - история умалчивает. Наверняка, первооткрыватель держал свое транспортное средство в одном из гаражей по соседству с нашим и был вхож в круг друзей отца. Это было очень удобно: когда на диком песчаном берегу, за 200 километров от Запорожья, можно было встретить таких же «робинзонов»-бабушек с детьми в палатках с примусами и канистрами питьевой воды. Одни приезжали,  другие уезжали; конвейер работал все лето. На выходные приезжали родители и привозили продукты, воду и новости с «большой земли». Телефонов тогда не было. Все сведения и заказы передавались через знакомых и стекались в гаражах,  где ставились на прикол «Запорожцы» (чаще всего),  «Москвичи»,  «Волги» было две или три на весь гаражный кооператив,  но даже и мотоциклы с коляской были очень популярны.
Обычно с наступлением по-настоящему теплых дней,  в конце мая- начале июня,  кто-нибудь успевал туда съездить на выходные и по гаражам проносился слух что «вода уже теплая».В семьях водителей  жизнь наполнялась новым смыслом,  она оживала после зимней спячки.

Основное бремя работ по подготовке к летнему сезону,  конечно, ложилось на папу. Прежде всего ему нужно было подготовить машину для перевозки семейства на дальние расстояния. Гараж определенно был его вторым домом. Почти каждый день папа там бывал в любое время года,  так как там кроме машины  был большой погреб,  в котором хранились овощи (картошка, морковь, свекла), все соленья и консервация. В хозяйстве шел постоянный обмен : полные сумки и банки из гаража приносились домой,  а пустые обратно в гараж. Весной начиналась подготовка машины. Иногда сразу после работы папа ехал в гараж, чтобы проверять тормоза, прокачивать сальники, регулировать руль и колеса и т.д. и т.п. «Серенькую» надо было привести в порядок  к началу лета. Все это понимали и шли навстречу. Отнести папе обед в гараж или что-то там подержать – это была моя работа.  Я не помню чтобы я как- то артачилась и выражала свое недовольство. Когда он работам по сменам и получался свободный день,  мы с ним  уходили в гараж утром и, бывало, что на весь день. Мне всегда было интересно с папой. Я подавала ему инструменты,  когда он сидел в яме,  держала там,  где надо было подержать и отпускала тормоз,  когда надо было отпустить. Мне нравились его присказки и поговорки во время работы. Конечно,  я знала наших соседей по гаражу и папиных друзей – дядю Лешу (гараж слева), дядю Витю Елесина (гараж справа ), Павла Ивановича (гараж напротив ) и многих других. Бывало, что я оказывалась свидетелем их посиделок,  которые чаще всего начинались спонтанно: кто-то заходил о чем-то посоветоваться. Автосервисов тогда не было,  ремонтировались сами как могли. Папа в этом деле преуспевал: Савельича уважали и к его мнению прислушивались. Потом  находился еще кто-то со своими рекомендациями,  кто-то приносил взятый ранее ключ или другую деталь – и так слово за слово завязывался разговор водителей-единомышленников. А если еще и есть какой-то повод – начинался пир. Много не пили,  бутылки хватало на 4-5 х,  учитывая,  что чаще всего все были голодные. Действовало правило 12 закусок: кто-то нес огурец,  кто-то кусок сала или сырок ….. засохшая горбушка считалась отдельной закуской. Присутствующие были люди семейные - свободных денег нет, поэтому старались обходиться тем,  что было принесено из дома или хранилось в погребе. Во время таких застолий находились новые варианты ремонта машин,  новые способы строительства дач,  новые адреса мест отдыха и решались многие другие важные вопросы. Я не помню никаких ссор или обид,  это были друзья. Но дома нас потом ждал строгач от мамы за то,  что «весь день пропадал в гараже, еще и ребенка с собой держал». Папа молчал,  винился,  шутил; проходило несколько дней и мы с ним опять шли в гараж. Оглядываясь назад, сейчас я  могу сказать, что «мое детство в какой-то мере прошло в гараже с папой». И мне не жаль.

В начале летнего сезона кроме подготовки машины надо было провести инвентаризацию  сопутствующих вещей. Палатка хранилась всю зиму в гараже. Ее надо было просушить, подремонтировать,  приготовить колья,  стойки; достать с чердака с верхней полки и почистить котелок и треногу (на всякий случай они всегда были с нами ), хотя готовили обычно на примусе, а позже на газовой плите с баллоном, найти складной стол и стулья,  материал для навесов, канистры для воды и бензина и т .д. Продукты заготавливались в течение зимы,  так как выделить сразу много денег было трудно. Купив «Волгу ГАЗ 21» в 1961 году, лет 6-7 мы потом рассчитывались с долгами и жили в строгой экономии. Банки сгущенки,  тушенки,  крупы, мука,  сахар,  соль покупались постепенно и ждали своей очереди . Вопрос с купальниками  и головными уборами решался очень просто. Мама покупала яркий ситец,  а еще лучше сатин,  и бабушка шила нам красивые трусы, иногда даже с рюшечками, а себе и маме к трусам еще и бюстгальтеры. Сохли такие изделия очень быстро,  но и быстро выгорали на солнце. Поэтому шились всегда с хорошим запасом количественно. В качестве шляп от солнца часто использовались газеты,  т.к. прочитав содержание интересно было из них еще что-то мастерить. У бабушки всегда был запас белых легких косынок или платков. Вообще на это мало обращали внимание,  находясь больше в воде,  чем на суше.

В конце учебного года основная задача детей,  т. е. наша с Сашкой и Людкой,  когда она достаточно подросла, рассчитаться со школой. С конца мая до середины июня у нас были экзамены,  почти по всем предметам. Русскмй язык, украинский и математику сдавали письменно,  а биологию, историю, географию, литературу, физику и химию –в 7  и 8 классах – сдавали устно по билетам, которые составляли сами учителя. Нынешним ученикам покажется это бесчеловечно, но мы о других вариантах и не подозревали. Мы тщательно штудировали всю программу, даже если что-то пропустил в течение года. Зато потом, получив законные пятерки и четверки по экзаменам, ты чувствовал, что знания тебя просто переполняют, углубляясь с каждым годом. Понятия «стресс» тогда не знали и это было неплохо. Сейчас я думаю, что это, наверное,  была инициатива самих учителей – обобщить пройденный материал и закрепить знания учащихся в конце учебного года. Но тот факт, что советская школа давала прочные знания, подтвердило время. При поступлении в вуз мне легко было только повторить материал, так как в памяти все сохранилось: правила, стихи, исторические даты, формулы. Будучи студенткой я не ощущала своей ущербности по сравнению со студентами-москвичами, скорее наоборот - иногородние успевали лучше.
После экзаменов начиналась двухнедельная отработка. Иногда мы делали что-то в школе: выносили парты из классов перед ремонтом,  пололи и поливали цветники, приводили в порядок спортплощадку и школьный двор. Но класса с 6-7 нас возили на помощь колхозникам. Собирать вишню или черешню – это мы с удовольствием. Однако чаще бесплатный рабский труд школьников использовали на бескрайних полях кукурузы или сахарной свеклы. Сбор у школы в 7 утра, на поле мы в 8. Выдают тяпку, головной убор обязателен,  показывают какую траву надо убирать и как рыхлить почву, выделяют тебе 2-3 рядка и  - вперед! А конца поля не видно. Распределяемся цепочкой и идем,  поглядывая на соседа справа и слева, мы с Таней Мельник всегда рядом. Утром по прохладце еще ничего, шутки – прибаутки,  а часов  в 10-11 начинает припекать безжалостное южное солнце. Снимаются спортивные костюмы, оголяются плечи и ноги,  появляются первые мозоли. Но зоркие взгляды соседей  халтуры не допускают, да и бригадир постоянно с нами. Если работа выполнена плохо,  заставит повторить с начала. К 12 часам «клиент созрел». Без предварительной подготовки у многих стерты ноги,  руки, обгорели спины, болит голова. По дороге домой в автобусе всем становится значительно лучше и приезжаем  уже совсем ожившие, полные впечатлений и эмоций от общения.

Следующей нашей задачей была покупка учебников на будущий учебный год. Школа, конечно, обеспечивала всех учащихся учебниками, которые переходили из рук в руки каждый год и были, естественно, в разном материальном состоянии. Мы же с Таней были почти отличницами и придирчиво относились к количеству страниц и замечаниям на полях, сделанным предыдущими пользователями. Поэтому старались раздобыть себе новые учебники,  мотаясь по всем книжным магазинам города в поисках «биологии», «истории», «литературы» и т.д. Благо стоили они  недорого и были одинаковы для всех школ. Самые близкие книжные магазины были на Жданова и на 12 Апреля, но иногда приходилось ехать на троллейбусе на Правый берег через плотину или в старую часть города в «Кобзарь». Когда погода была хорошая, это довольно часто случалось,  и настроение тоже, по всем этим направлениям ходили пешком. Вот это были прогулки! Через весь город! О чем-то говорили, смеялись и мечтали  -  вся жизнь была тогда впереди.

Наконец наступал тот день,  когда папа говорил,  что машина готова и он может везти нас  «на море». С вечера все теряли покой. Мы собирали свои пожитки: в основном книжки из списка чтения на лето, карты, шашки, шахматы, ласты, маски, надувные круги, альбомы и карандаши; из одежды минимум – купальники, спортивные костюмы. Бабушка зависала у плиты, напекая печенье и пирожки в дорогу. Отоспимся на море!

И вот ….Ура! Мы едем! «Серенькая» у подъезда, папа что-то докладывает в багажник и закрепляет веревки. В салоне кулек с леденцами для меня. Машина забита до отказа: обязательно еще запасное колесо, канистра бензина, а то и две,  ящик с инструментами,  не говоря уж обо всем продовольствии, подушках, одеялах, полотенцах и т.д. и т.п. Сумки  «в ногах»,  у стекла заднего вида – везде. Счастливые пробираемся на свои места. Мама с папой впереди, а мы –я,  Людка,  Сашка и бабушка – сзади. Собирались выехать пораньше,  а получается как всегда. Но стараемся успеть до жары.

Едва выезжаем из города меня начинает тошнить,  все мне душно, «воняет бензином».Папа послушно останавливает машину, выхожу, дышу…Опять садимся и начинаю сосать леденцы,  петь песни,  смотреть на дорогу ; все меня отвлекают как могут. До Мелитополя ехать почти два часа,  и это только полпути. Останавливаемся еще раз пять-шесть пока доедем до места. Зато хорошо знаем все посадки вдоль дороги. Часто именно в посадках мы запасались кукурузой и семечками, вишнями и абрикосами, алычой и смородиной.

Кириловка – большое село на берегу Азовского моря, но мы поворачиваем на Степок. Там даже указателя нет, потому что он находится в самом начале косы. Несколько домов и магазин. А дальше совершенно ненаселенная людьми песчаная равнина с укатанной дорогой посередине, уходящая на многие километры вглубь моря,  с редкими палатками отдыхающих и гнездами чаек. Отъезжаем подальше, находим «своих» – кто-нибудь уже наверняка есть – и начинаем выгружаться. Вот оно море! После долгой дороги, духоты в переполненной машине нас встречает морской простор и воля, бежим к воде. Папа всегда заплывает первый, проверяет дно, указывает нам на ямы и отмели.

Теперь у нас начинается совсем другая,  свободная жизнь у моря. Мы с Сашкой можем находиться в воде бесконечно долго,  не обращая внимания на время. Плаваем кролем,  брасом,  по-собачьи, наперегонки,  ныряем с открытыми глазами, достаем ракушки со дна,  на берегу строим королевские замки из песка и дорожки к воде – дел полно! Папа устанавливает палатку повыше, дальше от моря. К ней же прикрепляет навес для «кухни», рядом яма для продуктов и воды. Через дорогу с видом на лиман устраивается туалет – яма и ширма из деревянных щитов, закрывающая с трех сторон. Вот и все удобства. Но это было вовсе неважно,  главное – море рядом. То тихое и ласковое, то немного ворчливое с барашками волн, но всегда приятно прохладное,  снимающее жар летнего южного солнца. Самое трудное – не сгореть в первые же два дня. В ход идут палки, колья, папа придумывает навесы,  где бы можно было укрыться от солнца в тени. Мы после купания закапываемся в песок, бабушка с Людой в полдень идут  в палатку. Иногда родители оставались с нами неделю-другую во время отпуска и потом уезжали домой , чтобы ходить на работу. Приезжали проведать нас только в выходные дни. С ними было весело и надежно. В любой момент папа мог съездить в Степок и привезти хлеб, воду и даже нам мороженое. С папой можно было заплывать подальше и играть в «дурака»: вчетвером было интереснее. Бабушка нас в этом не поддерживала,  а Людка считалась маленькой. Родители сначала разрешали брать надувной матрас. Это открывало столько новых возможностей в воде. Плавали на нем по очереди и вместе поперек, подталкивая вперед догоняли. Однажды я на нем оказалась одна и задремала, покачиваясь на волнах. Когда посмотрела назад, берег едва было видно. Впереди на горизонте виднелся большой корабль, наверное, рыбацкий. Сон как рукой сняло. Быстро-быстро я начала работать руками и ногами, направляясь к берегу,  где ждал меня нагоняй от мамы и строжайший запрет на матрас. С тех пор без родителей мы на нем не плавали, проявляя свою изобретательность, плавая недалеко от берега. И бабушке спокойнее.

Когда родители уезжали домой в Запорожье, мы с Сашкой становились главными бабушкиными помощниками. Готовила,  конечно, она, а мы отвечали за воду и хлеб. Примерно раз в два-три дня вдоль берега проезжала машина с водой и хлебом для таких «дикарей» как мы. Наша задача была не прозевать машину, вода 1 копейка за литр, хлеб – 20 копеек буханка. Иногда частники привозили молоко, фрукты, овощи,  печенье и сладости. На один рубль можно было столько накупить еды! Обычно брали ведро воды (пресной, кругом то морская), 10 литров, и буханку хлеба за 20 копеек, т.е. на 30 копеек жили пару дней, учитывая домашние запасы. Воду возили более-менее регулярно, а с хлебом бывали проблемы. Если блины и оладьи очень надоедали, бабушка,  скрепя сердце, отпускала нас в Степок за хлебом и молоком. Тогда мы с Сашкой облачались в человеческую одежду, т.е. не только купальники как обычно, получали рубль и бидон на молоко. Как большие мы шествовали несколько километров вдоль моря по дикому безлюдному берегу,  раздуваясь от гордости и ответственности. Было нам  8-11 лет. Никогда, даже краешком,  нас не коснулась мысль о каких-то хулиганах или бандитах. Сейчас мне кажется это невероятным риском, а тогда мы покупали в ближайшем магазине хлеб и молоко, еще и на мороженое по 11 копеек оставалось, и счастливые шли к обеду домой. Решать продовольственную задачу нам помогали также местные рыбаки, прямо с лодки продавая ведро бычков или мелкой камбалы,  цена одна – рубль. Жареные на растительном масле бычки – объедение. Глядя на рыбаков, и мы с Сашкой пытались быть добытчиками. Мы брали большое вафельное полотенце и, ухватившись по краям, протягивали его вдоль берега ближе ко дну. В то время теплое Азовское море кишело мелкими рачками и наш «невод» неизменно приносил  добычу. Конечно,  они были не такие крупные как сегодняшние королевские креветки, но вареные с солью они шли как семечки. А однажды Сашка поймал довольно крупную камбалу голыми руками. Этот факт надолго вошел в наши истории, которые мы рассказывали после возвращения домой.

Надо отметить, что вся пища у нас усваивалась очень хорошо, отсутствием аппетита никто не страдал. Проблемы со здоровьем возникали только из-за воды и из-за жгучего солнца. Когда заканчивалась вода, привезенная из дома и мы переходили на местную воду из машин, хотя мы старались ее кипятить, на всех нападал «дристун», как бабушка говорила. Несколько дней бегали друг за другом через дорогу за ширму в туалет. Дело осложнялось тем, что несмотря на то, что посуду мыли с содой или горчицей, зубы чистили в море, головы мыли тоже морской водой. Но постепенно организм привыкал  и все приходило в порядок. Впоследствии мы брали с собой таблетки,  чтобы избегать подобные проблемы. А что касается загара, то как мы не прятались в «тенек», две-три шкуры за сезон обязательно слезало. Больше всего страдали носы и плечи, им доставалось больше солнца даже из воды. Зато в конце августа мы были самыми загорелыми во дворе.
С лечебной целью ходили на лиман. Из соседних палаток дошла молва, что грязь из лимана лечит суставы, кожные болезни и вообще очень полезна. Как упустить такой шанс? До лимана  15-20 минут хода. Закрывали палатки и вместе с соседями направлялись на лечение. Грязь брали в маленьких болотцах по краю лимана. Наступаешь на вязкую густую жижу, а с ее поверхности в разные стороны прыгают маленькие как мухи лягушки. Веселье! Людка боялась, визжала, а нас с Сашкой это только раззадоривало. Мы ловили этих попрыгунчиков и, связывая их за одну лапку, делали из них отряды «бойцов»  пока бабушки начинали лечиться. Сначала грязь накладывалась только на больные места, потом решали, что и голову полечить лишним не будет. Мы же, дети, так входили во вкус лечения, что чистыми оставались только глаза. Когда процессия  черномазых возвращалась к родным палаткам,  для полноты картины не хватало только барабанов. Непосвященные были в глубоком шоке, увидев уроженцев далекой Африки на берегу Азовского моря. Пока отмывались, болезни как рукой снимало. Через несколько дней сеанс грязелечения повторялся. Бывало, что мы и одни ходили на лиман. Мелко, вода всегда теплая и никого кругом…только чайки.
Два или три лета вместе с нами проводили отпуск москвичи: мамина младшая сестра тетя Настя с мужем дядей Сережей и сыном Сашей,  на год моложе меня. Саша был единственным любимым ребенком в семье,  учился в художественной школе и не расставался с бумагой и карандашами. В нашу свободную одичавшую компанию он вписывался плохо. Еда ему не нравилась,  плавать как мы и столько,  сколько мы,  у него не получалось. Он быстро обгорал на солнце и потом сидел  в теньке,  наблюдая за нашими подвигами в воде. Тетя Настя постоянно кудахтала над ним: то укрывая от солнца, то подкармливая,  то заставляя читать книги, рекомендованные для летнего чтения в школе. Похоже,  у него были проблемы с успеваемостью по русскому языку,  они даже у моря писали диктанты. Нам такая мамина забота казалась чрезмерной. А Сашка,  видно,  привык,  вечно что-то бормотал в ответ,  но подчинялся. Короче,  мы считали его «хлюпиком» и «маменькиным сынком» - куда ему было до нас «свободных дикарей». Но свою роль он играл в количественном отношении. Когда набиралось пять-шесть детей примерно нашего возраста,  мы ходили в «поход». Брали с собой воду,  печенье или семечки пожевать в дороге, мешочки для ракушек. Мы направлялись дальше вглубь косы -  туда,  где еще не было палаток,  как мы говорили,  «куда не ступала нога человека». Там жили только непуганые жирные чайки и лежали кучи морской тины и всякого мусора,  вынесенного на берег штормом. Мы представляли себя отважными путешественниками,  открывающими неизведанные земли, уходящие прямо в море.  Заодно мы собирали там крупные ракушки для бус и другие диковинные вещи типа разноцветных стеклышек,  причудливых камешек и т.д. Гнезда чаек нас не интересовали, но они поднимали жуткий шум и долго еще кружили над нами, пока мы не удалялись довольно далеко. Может быть  мы уходили километра три-четыре от палаток. Хотели дойти до конца косы, но так ни разу и не дошли. То кто-то из слабаков начинал хныкать и проситься домой (больше таких не брали),  то начинало темнеть и принималось коллективное решение вернуться засветло,  чтобы родители не ругали,  и продолжить «поход» в другой раз. Насмотревшись фильмов о детях капитана Гранта и искателях приключений,  начитавшись книжек о Робинзоне Крузо и «Трех товарищах»,  мы и в своей жизни старались быть похожими на любимых героев и следовать их примеру.
Бывали у нас и неожиданные праздники,  когда кроме родителей и нескольких семей выходного дня,  на берег прибывали полные автобусы веселых людей,  организованных чаще всего по профессиональному признаку. Таким образом отмечались День мед.работника,  День металлурга,  День строителя и т. д. Бердянские, Мелитопольские и даже Запорожские труженики с криками и визгами высыпали на тихий морской берег и море,  вскипая от эмоций, охлаждало их пыл. Накупавшись,  начиналось застолье до глубокой ночи. Где-то бренчала гитара,  а кто-то привозил и баян,  и звучали песни: современные и народные,  русские и украинские, бардовские и блатные. После привычных позывных «Маяка» на нашей «Спидоле» по вечерам в праздники в воздухе витала целая какофония разных звуков. Берег оживал,  наполняясь людьми и их движением. Даже в воде становилось многолюдно. Плавая и ныряя как всегда, приходилось быть осторожным,  чтобы не врезаться еще в какого-нибудь пловца. Мы с интересом наблюдали за происходящим и ждали воскресенья,  когда вечером автобусы так же организованно покидали берег, и он опять становился только наш. После уборки мусора восстанавливали наши песочные королевства и дорожки к воде,  постепенно воцарялся прежний покой и порядок. Однажды после одного из профессиональных праздников отплыв уже прилично от берега,  моя нога коснулась чего-то мягкого и краем глаза в воде я заметила что-то большое и белое, которое быстро удалялось от меня в глубину. Большая рыба? Дельфин? Я знала,  что в Азовском море нет дельфинов. А вдруг это акула?! Я со всех сил рванула к берегу поделиться с Сашкой своими наблюдениями. Но на берегу меня ждала другая неожиданная новость: милиционеры прочесывали берег в поисках пропавшего человека, к ним поступил такой сигнал. Бабушка, как старшая,  сказала,  что мы никого не видели. Через пару дней в километре от нас рыбаки нашли утонувшего мужчину, выброшенного на берег волной. Вот так иногда заканчивались веселые праздники у моря.

Нет,  мы тогда не испугались. Ни мы,  ни родители и мысли не допускали о халатности в воде. Плавать и держаться на воде учил нас папа,  прослуживший шесть лет на  Балтийском флоте, обожавший море и на себе проверивший все его законы. Так что инструктаж по технике безопасности на воде у нас был из надежного источника, и мы всегда старались соблюдать правила. Учитывая, что бабушка совсем не умела плавать, она входила в воду,  несколько раз окуналась и  - на берег,  впрочем, как и мама. Людка была маленькая,  пять-восемь лет. Она барахталась у берега на прибое. Только мы с Сашкой считали себя настоящими морскими волками в 8-12 лет и могли отплывать на 50-70 метров вглубь,  хотя в основном плавали вдоль берега. Почти всегда мы ходили купаться вместе, помогая и выручая друг друга в трудных ситуациях. Кроме того, бабушка несла службу на берегу,  зорко наблюдая за нами и корректируя наши действия в воде. Мы понимали,  что в случае опасности,  мы можем рассчитывать только на свои силы, поэтому чутко прислушивались к любым изменениям в характере Нептуна и старались не дразнить его своими выходками. Если волны становились довольно большими,  мы смирно сидели на берегу и «ждали у моря погоды», зная его коварный нрав. У бабушки всегда был под рукой маленький пожелтевший от времени молитвенник,  который она привезла еще со Смоленщины. Все посмеивались над ней,  а она читала его в любую свободную минуту. И все же после той встречи с утопленником во мне появилось новое чувство страха коснуться чего-то внизу,  когда отплываешь подальше от берега.
Особенно тепло я сейчас вспоминаю наши чудные вечера. К вечеру море успокаивалось до тихого шелеста волн о берег, огромный шар солнца плавно тонул на горизонте, оставляя серебряную дорожку на воде и постепенно море сливалось с небом. В воздухе появлялся запах морской тины и сырости. С лимана доносились песни лягушек и стрекотание вечерних цикад. Мы сидели на остывающем песке и вели нескончаемые разговоры обо всем, что было и не было. Бабушка рассказывала что-нибудь о своей далекой юности в деревне и о том,  как они жили до войны,  а мы слушали и все не хотели уходить спать. Когда становилось совсем темно, небо расцветало сотнями ярких южных звезд,  которые смотрели на нас так близко – только руку протяни и звезда будет у тебя на ладони. Нехотя мы плелись в палатку на ночлег,  чтобы с рассветом опять видеть море перед собой.

Конечно,  не всегда погода была идеальной,  случались и дожди,  и штормы. Тогда мы вспоминали о своих спортивных костюмах,  кофтах и штанах; забивались в палатку и читали,  играли в карты и шахматы,  просто болтали. Мы очень любили,  когда бабушка нам читала «Сказки народов мира». У нас дома было много книг,  в том числе сказок,  трудно объяснить, почему именно эта нам нравилась больше всех. Монотонное, негромким голосом, с неожиданными паузами в трудных местах бабушкино чтение завораживало и будило наше воображение. Некоторые сказки мы знали почти наизусть,  но просили почитать еще и еще раз. Девочка Сурьюба из вьетнамской сказки была едва ли не одной из нас. Она жила с братом в лесу в доме на дереве, родителей не было. Брат уходил на работу,  а она оставалась одна дома. Злой колдун хотел похитить бедную Сурьюбу, но его ядовитый коготь застрял в замке и брат не мог теперь его открыть. Кто спасет несчастную девочку? Наверняка в конце зло было побеждено. По утрам мы обсуждали наши волшебные сны. Сашка показывал свои фокусы с картами, а я гадала на «желание» сбудется – не сбудется. У меня даже проснулся дар предсказания и иногда сны сбывались. Например,  был такой случай. Родители не приезжали к нам две или три недели. Как передали нам соседи, у папы сломалась машина, и он никак не мог найти какую-то деталь. Наши запасы продовольствия заканчивались, и денег оставалось совсем мало. Подходили выходные и мы надеялись,  что они обязательно приедут. С пятницы на субботу мне снится сон,  что приехал дядя Витя Елесин,  наш сосед по гаражу,  и передал нам  10 рублей,  родителей нет. Как всегда за завтраком я рассказываю всем мой сон,  а в это время подъезжает машина,  выходит дядя Витя и передает  бабушке ту самую красную десятку из сна. Как сейчас говорят,  все были в шоке,   у бабушки пропал дар речи. Сашка зауважал меня еще больше, а бабушка стала прислушиваться к моим снам. К сожалению, дальше в жизни они не так часто сбывались,  но этот эпизод остался в памяти.

Ближе к концу августа море все чаще штормило. Хотя нам нравилось прыгать над волной или нырять под волну,  иногда приходилось сидеть на берегу из-за  слишком больших волн. А однажды выходя утром из палатки,  мы ужаснулись,  не увидев поблизости соседней палатки Елесиных, был только мокрый след,  оставленный волной. До нашей палатки вода не дошла всего около метра,  папа предусмотрительно поставил ее повыше. Когда шторм гремит и днем,  и ночью,  то уже не замечаешь,  когда громче. Спали мы всегда как убитые, ничего не слышали. Позже бабка Елесиных рассказывала,  как им пришлось эвакуироваться среди ночи потому,  что палатку стало заливать водой. Хорошо, что дядя Витя был с ними, успели быстро все перенести на высокое место и установить палатку заново. Бабушка всегда говорила «дальше от моря – меньше горя», это как раз о шторме. Еще недавно ласковое и нежное море превращается в ревущего дикого зверя, который жадными ручищами волн захватывает все на своем пути и тянет в свое бездонное чрево. В такие минуты море не щадит никого. Рыбаки никогда не выходят в море в шторм. По нашим наблюдениям ненастье больше трех дней не продолжалось. Постепенно море успокаивалось, выглядывало солнце - и зверь удалялся на дно зализывать раны. Мы снова брались за постройку своих сооружений: то защитных, то волшебных. Сырой песок быстро высыхал, и берег становился чище, чем до шторма. В воде на дне образовывались новые отмели и ямы,  которые надо было исследовать и принять во внимание. Жизнь продолжалась в привычном порядке.
Постепенно начинались разговоры о школе, о школьных друзьях. Не то, чтобы мы жаждали получать новые знания и сидеть за партой,  но где-то глубоко внутри оживал червячок чувства долга. Сколько не оттягивай возвращение в цивилизованный мир, оно все равно неизбежно. Мы начинали собирать свои бусы из ракушек, причудливые камешки, засушенных рыбок,  т.е. все накопленное на море богатство и вместе с просоленной одеждой складывали в свои сумки. Папа приезжал 25-27 августа,  с расчетом того,  что дня два-три нас надо будет отмывать,  стричь и готовить к школе, так как наш внешний вид оставлял желать лучшего. С облупленными носами,  выгоревшими добела волосами и африканским загаром мы выгодно выделялись среди других детей.

Перед седьмым классом мне даже пришлось отрезать мои длинные вьющиеся волосы:  заплетенные в косу они так свалялись, что расчесать было невозможно. Я не горевала по этому поводу,  наоборот, со стрижкой меньше хлопот; все сказали, что так мне идет лучше. Учебный год мы начинали бодрыми, полными сил и энергии.
В сентябре 1968 года в нашей семье появился Сережка. Маме уже был 41 год. Он родился семимесячным, слабеньким, и первый год мы его почти не видели дома, они с мамой чаще были в больнице. Примерно в эти же годы у родителей на заводе стали предлагать земельные участки под огороды. Конечно,  наши взяли - теперь ведь было трое детей. Участки находились недалеко от завода,  удобно заехать после работы. Но если из города - надо было ехать минут тридцать на трамвае,  а потом еще идти пешком мимо села. Весной посадили на 6 сотках земли деревья, кусты смородины и крыжовника, виноград, клубнику и все овощи. Нам с бабушкой работы прибавилось,  ухаживая за «дачей». Обычно мы уезжали туда утром на трамвае,  а вечером после работы папа нас забирал. Летом,  как всегда основательно,  папа еще и затеял строительство домика. О поездках на «море» почти забыли, если и выезжали, то пару раз за лето,  и то на выходные.

Так наша Кириловка и счастливая свободная жизнь на море ушли в прошлое. Говорили,  что в 80-х годах «дикарям» там закрыли въезд,  начали строить пансионаты,  дома отдыха,  санатории. Вскоре папина сестра, тетя Нина,  моя крестная, переехала в Крым из-за проблем со здоровьем. Вслед за ней и мы стали осваивать новый маршрут теперь на Черное море. А это уже другая история…