Верую!

Да! Смеюсь я над жестоковыйными —
Нет за ними ни правды, ни святости,
Лишь телец золотой бодается.
Что мне в храмах их раззолоченных?

Дом родной — вот мой храм истинный!
И светло в нём от чистой радости.

А со стен смотрят лики родителей —
Кто ж ещё для сердца священнее?

Уж не те ли — в сусальном золоте,
Что грозят и грозят Миру карами?
Не бывать им меж мной и родителем!

И не кары страшат пустозвонные,
Лишь один страх давит мне на сердце:
Мне б успеть отплатить сторицею 
За любовь моим милым родителям...

Ох чёрны же сердца жестоковыйные
Оболгавших грехом зачатие!

Нет для них у меня пожертвований,
На алтарь, что в крови на золоте!

Мой алтарь — жена моя верная.
Для неё не жаль ничегошеньки.

Есть у нас с ней иконы заветные —
Это деточки, родные кровинушки!
А за ними и ангелы светлые —
Внуки славные, наши хранители!

И родные мои, и близкие —
Вот святыни мои вечные.

А придёт мой час, назначенный,
И уйду я к ушедшим до меня,
Вот уж тут оно и проявится:
Был достоин любви их ласковой —
То и примут меня с радостью.

Это Рай — он и есть!

Потому, пока в силах я,
Я добро людям добрым делаю —
В этом вера моя.