9. Сорок суток отпуска

СОРОК  СУТОК  ОТПУСКА

Любой солдат, едва начав службу, начинает мечтать об отпуске. Он возможен, но надо заслужить, и всяк, если себе не враг, с первых же недель и по учебе - «на цыпочках», и перед командирами «на цирлах». Однако, возможности у всех разные, и когда не на чем себя показать, какой ты отличник и подобострастный, «родной порог» тебе — во снах да в мечтах.

Той весной командир отделения авиаэскадрильи Юрий Мирошник оказался в ситуации вообще патовой. Еще к 100-летию со дня рождения покойного Владимира Ульянова из Симбирска (ныне — Ульяновск) его поощрили отпуском, да вышел «прокол». Три солдата его отделения (ну не сволочи?!) сообразили «по русски», Юрия с командиров сняли, и он вместо дома «улетел» в... ангары и безрадостные дни тянул в мазутной робе и с разноской с ключами на техобслуживании самолетов. Об отпуске забыл, а судьба — дама капризная. Ей что казнить, что миловать. Пожалела она опального Юрия, обласкала, да так нежно,что дай бог всякому в армии срочнику.

В начале июня по войскам пронесся слух что летит с инспекторской проверкой заместитель начальника политуправления погранвойск страны. Не нынешней России, не думай, бери  выше — целого тогда СССР! Тот, кто знает, тот понимает, что «инспекторская проверка» - это код. Так называют отдыхательные и развлекательные туры высоких военных чинов, когда в высоких кабинетах им наскучит и возжелается слетать куда-нибудь развеяться-расслабиться по высшему классу.

Командир эскадрильи, полковник, «службу знал», и когда начальник штаба  округа сообщил ему о визите гостя и «посоветовал принять на уровне», приказал подготовить свой, личный - «парадный» - самолет для полета в Приаргунск «порыбачить на Аргуни». К группе наших офицеров, «сопровождавших его лиц», прикомандировали и меня, фотокорреспондента газеты, со строгим и особым наказом не упустить момент, когда и если генерал снизойдет отечески потрепать по плечу кого-нибудь из наших пограничников. Предстояло лететь вместе с генералом, не отходить от него ни на шаг и снимать беспрестанно.

К назначенному времени мы прибыли в эскадрилью, что в нескольких километрах от Читы, в степи, подъехали к штабу. Минут через несколько, вышел генерал в сопровождении командира эскадрильи и толпы офицеров. Они, то есть мы, сели в машины, «полетели» на аэродром  и через пару минут подкатили к самолету на краю взлетной полосы. Это был... не личный, то есть не «парадный» - командира эскадрильи, - а «рабочий» самолет, и командир эскадрильи, извинившись перед генералом за неожиданную отлучку, быстрым шагом и с видом, не предвещающим никому и ничего доброго, направился подальше от свиты к уже бегущему навстречу капитану с «лапой к уху» и докладом... почти шепотом?! И полковник что-то спрашивал его... тоже почти шепотом.

Минута затянулась. Генерал и свита уже начали «скучать», и когда полковник почти бегом вернулся, гость осведомился:

-Что такое?

-Я приказал подготовить для вас парадный борт, но приготовили из наличия. Приношу извинения. Можно лететь.

-Ну, что же. Люди мы не гордые, - произнес генерал с такой флегматичностью, за которой, за тоном ее, известным лишь в высших офицерский кругах, - полный крах всей твоей карьеры, мил ты человек! - И что за причина?

-При техническом досмотре была обнаружена трещина в стойке головного шасси, товарищ генерал-майор.

-Да? И что — настолько серьезно?
-Мы могли только взлететь, товарищ генерад-майор.

-Да? - еще более удивился генерал, хохотнул троекратно. - А посадка, я так полагаю, уже в приемной Господа Бога?

-Э-э... Трудно сказать, товарищ генерал-майор, - произнес командир эскадриьи, не найдясь ничем более лучшим заменить слова «разбиться»,   «авиакатастрофа» и «летальный исход».

-И кто же столь внимательный механик?

-Младший сержант Мирошник, товарищ генерал-майор. Он обнаружил. Трещина — тончайшая волосяная линия через всю стойку.

-Ну-ка сюда его, - сделал генерал этак призывно пухлым пальчиком.

За Юрием Мирошником послали машину, быстро привезли, как был, - в синем рабочем комбинезоне в пятнах масла, с наспех вытертыми ветошью руками.

-Младший сержант Юрий Мирошник, товарищ генерал майор, - представляет его командир оскадрильи. - Отличник боевой и политической подготовки. Его отделение - лучшее в эскадрилье! На последних учениях...

-Достаточно, - довольный, кивает генерал. - Это вы обнаружили повреждение?

-Так точно, товарищ генерал-майор, - вытягивается и козыряет Мирошник.

-Похва-ально! Так что же? - обращаясь уже к командиру эскадрильи, говорит генерал. - Это заслуживает поощрения.

-Младшему сержанту Мирошнику уже объявлено десять суток отпуска, - сообшает полковник.

-И от  меня еще тридцать. Благодарю за службу, - говорит генерал, делает два генеральских шага навстречу Юрию и жмет его сухонькую руку своей пухленькой генеральской.

-Благодарю, товарищ генерал-майор. Служу Советскому Союзу! - громко-счастливо восклицает сержант, сделав «под корызек» и стукнув каблуками пыльных рабочих керзачей.

...Мы нормально взлетели, нормально долетели до Приаргунска и... нормально сели. В редакцию я вернулся уже поздним вечером на другой день, а на третий утром узнал, что накануне, то есть вчера Юра Мирошник уже уехал в отпуск на родину. Оказывается, он из Мурманска. Поездом до него из Читы посчитали восемь суток, да восемь - обратно, да сорок — отпуск, в сумме - почти два месяца! А служба-то идет...

А когда, под конец уже лета, он вернулся в свою эскадрилью, я снял его для газеты и рассказал об этом всей границе.