Италия для Ведьмы и Ангела

        Вика и Дима появились тут на один вечер и одну ночь. Сидя на террасе, любовались розовыми горами, вдыхая ало-лиловый вечер. Он пах специями, вином в прозрачном, как горные ручьи, бокале, базиликом и небольшими рубиновыми помидорчиками – постоянно поспевавшими под раскаленным солнцем Эмилии-Романьи. На большой белой тарелке несколько сортов местного сыра. Бата.
        Вика, глядя в гранатовую глубину бокала, сказала:
       - Я такая счастливая сейчас! - Она пригубила вино. - Словно жила в неволе, в рабстве...  В аду. И получила отпуск на волю. Словно в аду наступила весна.
       Подняв на него свои голубые, да что там скупиться - бирюзовые очи, произнесла: - Ты прекрасен! Ой, что я говорю... - Перебила она саму себя, - нельзя женщине говорить мужчине такие слова. Он ее не будет уважать... Но зачем мне твое уважение? Мне нужна твоя любовь... Ты как птицелов - поймал птичку - мое сердце, и держишь его в руке. Можешь ее отпустить, и можешь убить, раздавить.

       Подошла хозяйка и поставила на стол зажженную свечу. Улыбнулась парочке. Ей были приятны эти люди. Осмотрев незатейливую комнату с безукоризненно чистым бельем на большой, занимавшую почти всю комнату кровати, не придираясь к крохотной банье, мужчина вручил ей оплату, присовокупив и солидные чаевые. В отличии от большинства ее постояльцев, они не стали наспех напиваться. Ели кушанья медленно, наслаждаясь вкусом и запахом пищи. И мастерством кухарки.
      Хозяйка повернулась к кухне и что-то громко сказала. Появился высокий юноша. Он, выслушав хозяйку, вернее мать, кивнул и удалился.
      Дима, улыбнулся Вике своей неповторимой улыбкой, которая приводила ее в восторг, сказал:
      - Я тоже счастлив. Я счастлив, что ты наконец-то расслабилась. Перестала отслеживать реакцию людей на наше появление. И перестала стыдиться нашей любви, как позорного инцеста.  Но мне чего-то не хватает... - Его серо-зеленые северные глаза обвели террасу, и горы вдалеке, и лиловое уже небо, и вернулись к Вике. - Не знаю, чего не хватает мне. Передо мной сидит женщина, которая, захоти я, через пять минут будет стонать в моих объятиях, а это возбуждает посильнее, чем недоступность ледяных особ. Так чего же мне не хватает? - Он задумался.
       - Птицелов, разожми кулак. Отпусти мое сердце. - Почти взмолилась Вика. - Не играй!
       Он снова улыбнулся. Вдруг за его спиной зазвенела гитара. Высокий юноша запел необыкновенного тембра голосом песню. Наверное старинную канцону - о любви, ревности, смерти.
        - А знаешь, я сейчас подумал, что мы с тобой еще ни разу не танцевали.
       Танцуя, они не замечали как заполнялась людьми таверна.
       Он шептал: - Сегодня такой вечер, какой бывает очень редко даже в самой счастливой любви. Совершенный вечер! Кажется, что мы не умрем никогда. А если и умрем, то просто сбросим свои тела, сбросим их и пойдем в счастливую Вечность, Где нет страданий. А есть только любовь и нежность.. Но сейчас, пока мы живы и я уже совсем готов, не хочу больше мучить себя и тебя. Я больше не могу ждать. Пошли...
       Они наслаждались друг другом до самого рассвета.

       Это было живое чудо. Все дельфины моря, все бабочки земли, все облака и светила небесные словно кружились вокруг них в танце страсти. Засыпая, он шептал: - Я люблю твое тело, его линии, его  вкус и запах, но дело не в этом, красивых тел много. Их миллионы. А ты одна такая особенная. И только ты мне нужна…
        Вика с горечью подумала, что его внешность и деньги позволяли иметь эти прекрасные тела без счета. В тот момент, как только появиться к этому охота... А она? Она ведьма и привяжет его, если захочет навсегда. Но... она его любила. Привязывать к себе  при помощи магии не будет. Только свободные отношения. Но боль, если он снова оставит её, разорвет ей сердце.
       А он оставит. Вика понимала это так же ясно, как то что, вечная любовь требует жертв. Вернее одну – смерть возлюбленных.
        - Так что, милая, красивых тел много. Нужна магия. Женская магия - вкус плоти, запах. У тебя какие-то необыкновенные духи. Не французские, люксовые. Не могу понять какие. Цитрус? Амбра? Что-то древесное. Сандал? - Он уткнулся в ее волосы. – Жасмин.
        «Неземное создание», вот как назывался этот аромат. Почему-то она взяла с собой именно эти духи.
       Он уже спрашивал ее о духах. И забыл об этом. Но это же и хорошо, потому что мелочная память  сыграет злую шутку с ними - начнет оставлять все меньше пространства для неожиданного, нового. Появиться рутина. Следом приползет скука.
     Утром, поблагодарив радушную хозяйку и талантливого парня с таким дивным голосом, что многим профессиональным оперным певцам и не снился, они поехали во Флоренцию. Дима уже был там и ему хотелось воскресить чувства, испытанные однажды. Чувства, что любовь и вдохновение будут сопровождать его всегда. Прошлый раз он был здесь с отцом, тот повез его отметить совершеннолетие. Дима встретил свое восемнадцатое лето в городе  поэтов, художников, музыкантов. Мореплавателей – открывателей новых континентов. Он  верил, что едва  скинет с себя путы недееспособности, обретя свободу, он полетит к своей первой и единственной любви.
       Но она упорхнула. Казалось навсегда. И все же нашлась. И сейчас она рядом.
      Они сидели на берегу реки Арно в кафе и пили северное, пахнущее миндалем вино.  Знаменитый бело-зеленый собор они уже осмотрели. Осмотрели и дом Данте. Побывали в самых лучших музеях. Они уже все осмотрели! Даже забрели в небольшой сад ирисов – символа Флоренции.
      Легкий салат, заправленный оливковым маслом, светлое вино, влюбленные серо-зеленые глаза напротив. Счастье!
        - Давай выпьем за ту чудесную флорентийку, которая умерла молодой, но осталась жить вечно – юной и прекрасной на полотнах Боттичелли. Глядя на тебя, я понимаю, что именно ты несколько столетий назад и послужила моделью и вдохновением художника! Такое невероятное сходство с Симонеттой.
         - По рождению она не была флорентийкой. – Отозвалась Вика. - Она вышла замуж в этот город. Её прозвали генуэзской звездой за ослепительный блеск золотых волос – в черноволосой Флоренции это была редкость из редкостей. Я, конечно похожа на нее, но моя Вероника просто вылитая Симонетта.
        - Конечно. - Рассеяно сказал Дима. – Симонетта, Симонетта…  Ты красивее ее.
       Вика опустила глаза. Когда увянет ее красота, увянет и чувство Димы.