Стройбат, ага. 12. Командировка

Цикл рассказов, историй и баек

Внимание! 18+!


Часть двенадцатая
КОМАНДИРОВКА

Такой разный стройбат

      Уже на втором году службы, когда Серёге приходилось, и не раз, бывать за пределами их военного городка, особенно – в командировках, он убеждался в том, какая она разная, Армия! Что только детали могут быть общими, форма единообразная, устав един, а разницы – не перечесть!
      Даже в одном отряде, под начальством одного комбата, в одной роте могло быть такое, чего в другой и близко не было. Многое зависело от ротного и старшины.  На что-то влияли лидеры из солдат. Были даже свои ротные традиции и словечки, непонятные сослуживцам из других подразделений.
       И если в их городке к концу службы Серёга мог бы, и далеко не только он, почти любого встречного, даже не зная имени, определить, из какого тот отряда, а уж офицеров – тем более, то вести из второго городка порой казались сенсацией или заморской диковинкой. Во втором городке иначе располагались казармы, это во многом определяло и взаимообщение между солдатами. Все основные административные кабинеты большого начальства, то есть – управления,  были рядом с первым городком.  Местная гауптвахта была тоже рядом с первым городком. Второй городок большое начальство  видел реже. Как и «красначей» из комендантского взвода. Отсюда – историй про массовые драки и безобразия во втором городке было больше. Пересекались и виделись, общались и обменивались информацией в «местах общего пользования»: на Объекте и других стройках, в госпитале. Лазарет во втором городке был свой. А на «губе» особо не пообщаешься.
      В поездках Серёга общался с солдатами из других частей и родов войск.
      Узнал, что рядом с Городом есть военно-строительные отряды, не имеющие отношения ни к Объекту, ни к их Управлению. Там совсем другие порядки. «В другой избушке   - другие игрушки, в другом домике – иные гномики» - вспоминалась поговорка, услышанная от Горошко. Серёгу удивляло, насколько в Другом  Стройбате, казалось бы, практически рядом, были совсем другие проблемы. Особенно это касалось отсутствия у них какого-нибудь подобия тех порядков, что от их Полковника. Там – совсем бардак и беда, попробуй не спейся и не взвой от тоски!..
      И уж совсем иначе служилось в других  войсках. Однажды, общаясь с коллегой-санинструктором из другого города, да ещё и другого рода войск, Серёга едва с тем не подрался. При том, что тот рассказал об ужасах дедовщины у них, услышав от Серёги о рукоприкладстве офицеров, сначала просто не поверил: «Врёшь!». А потом его окончательно добила информация о хозрасчёте: «Как?! Вы там, в этом стройбате вашем, ещё и деньги зарабатываете? Ух, и сволочи! Да вас не бить, вас убивать надо!». При этом – уже откровенно полез в драку, возмутившись донельзя: «Ты – гад, провокатор НАТОвский! Я, сын офицера, никогда не поверю, что такое может быть!». Серёга потом не раз сталкивался с таким непониманием. Часто люди, имея свой опыт, не могли себе даже представить, что может быть как-то иначе, чем у них…
       Старлей из их лазарета после этого случая как бы между делом шепнул Серёге, чтобы он в поездках поосторожнее делился информацией, а то, мол, уже интересоваться стали «Кое-где» его любознательностью и общительностью. Уже перед дембелем Серёга сам догадался, а старлей подтвердил, что «про Кое-где» он сгустил краски. Просто тот санинструктор поделился эмоциями со своим офицером-врачом, а уж он виделся с Серёгиным, так как был в приятельских отношениях. В «Кое-где» просто так вопрос не оставили бы…
      В другой раз сам Серёга оказался Фомой неверующим. Компания коллег-санинструкторов, все – из военно-строительных частей, по расспросам, а то и по интуиции нашедшие друг друга, делились впечатлениями и байками. Заодно – и своими «страшилками». Виделись они периодически в одном из окружных госпиталей, где дожидались своих подопечных, коих надо было после врачебной комиссии сопровождать в родную часть. Один цокал языком и удивлялся по поводу порядков в городке, где служил Серёга: «Ужас!  Марш-броски в стройбате! Да кто поверит?! У вас там прямо дисбат какой-то!».  А потом рассказал о том, как они там с тоски пьют, дурью маются и лупят непрестанно - то друг друга, то местных. Тут уже и настала Серёгина очередь ужасаться: «Не дай бог! Уж лучше, как у нас…». С ними был ещё один, «из дальней точки, что на краю географии». Наслушавшись товарищей, он заключил делово:
      - Ну, вы и бычьё! Самово-олки! Тё-ёлочки! Ко-озочки! С жиру беситесь, жлобы! Мы вот вообще не знаем, что такое «самоволка»!
      - ?..
      -   Да потому, что нет у нас никого вокруг на десятки километров! Ни-ко-го! Ни деревеньки, ни клуба! Сбегал бы, да некуда! Только степь, полигон и суслики!
      Выдержав паузу, пока его слушатели шалели от услышанного, чувствуя за собой нечто, вроде торжества победителя (всех за пояс заткнул!), тот продолжил:
      - ЗИЛ старый, вот-вот сломается, не дай бог, в степи застрянем, там и ночевать придётся.  Сразу выезжать надо бы. Похоже, в этот раз даже и в кино не сходим… Серёга! Ты не страшилки эти, со смешилками: «у кого стройбат стройбатее», да «у кого лопаты посовковее», ты бы анекдот  посвежее, или там историю новую… ну, типа «Аллё, мама...» - рассказал бы хоть?
      Ну, с этим - завсегда! Коллеги, как заветные заначки охотно начали доставать из памяти то, чем могли поддержать товарища.
      Да уж… В каждом домике – свои гномики… А в каждой избушке – свои игрушки… Разная она, Армия!  И стройбат – не исключение. Ещё бы!..


Наши победили!

      Что, нравится, значит, книжки умные читать? С полки которые, по психиатрии особенно, ага? Грамотный стал шибко? – Ну, вот, и на тебе, раз так, получи! – Случай предоставил Серёге возможность кое-что познать на своей шкуре, не по книжке.
      Отправили его однажды сопровождающим при комиссованном. Чтобы доставил до дома санинструктор Серёга, будучи уже с сержантскими погонами на плечах, психически нездорового солдатика. Тот имел в своём недолгом опыте службы в армии уже с десяток поджогов и столько же попыток суицида. И как такого могли в военкомате проглядеть? И как такого столько времени держали, не комиссовали раньше? Всё, Серёга, вопросы задавать – не тебе. Тебе – доставить инвалида в солдатской форме к родителям, в далёкий город. Чтобы с рук на руки, прямо, как донесение в штаб! В целости и сохранности!  Как именно ты будешь это делать? – Твои проблемы, твоя задача. Но мы мысленно с тобой, конечно. Болеть будем за тебя, как за сборную Союза!
      Пока ещё хихоньки, да хахоньки, сборы, да подготовка к дороге долгой. Ведь ехать-то – ночь, день, да ещё ночь, если билеты вовремя достанешь. С пересадкой, то есть, ехать-то. Да ещё узнал Серёга, что ростом его подопечный – ни много, ни мало – метр девяносто! Ого! А как, если что?.. – А как хочешь! Считай, что ты в разведке, надо выполнить задачу. А как – уже твой собачий бизнес! Отступать тебе нельзя – позади у тебя Столица! Шутки-шутками, а ведь и вправду – через Столицу ехать-то, правда с какой-то непростой пересадкой…Кое-что, которое «не до смеха», Серёга понял уже по дороге. Ехали ведь в самом конце марта. На последние числа месяца, да что там – квартала! - выпало ехать! Это значит, с билетами там, уже в Столице, будет непросто. Вся страна знала про «колбасные поезда», особенно – в конце месяца, и тем более – в конце квартала. После Олимпиады ведь – вообще, как с ума посходили с этими «колбасными поездами»!
      Познакомились с солдатиком комиссованным уже перед самой дорогой. Поначалу – вроде ничего, контактный. Неразговорчивый только. И ладно. Главное – не буйный. Пока… А ни успокоительных никаких, ни инструментов каких особенных – ничего не выдали. Ни тебе галоперидола, ни аминазина, ни рубашки смирительной. И автомата тоже не выдали. «Задача поставлена - выполняй!»… Кому – шуточки, а кому…
       До Столицы доехали, слава богу, спокойно, без происшествий и приключений. Ну, уже кое-что. Едем дальше. Ан нет, увы, пока – не едем. Билетов – никаких и никуда! Ага, конец квартала же, какие билеты? Всё продано! Что делать? – А что хочешь делай, но задачу – выполни! Ну, и так далее, все в курсе…В военную кассу – нет билетов. Он – в одну кассу обычную, в другую, человеческую, гражданскую – ещё чего? Билетов нету! Нету, тебе говорят! И пшёл вон отседова!  Попробовал подойти к дежурному  по вокзалу. Потом – в кабинет военной комендатуры при вокзале, или как его там… А там – офицер с погонами капитана прямо при нём майора матом послал. Вот прямо так и послал: матом! Пошёл ты, мол… Серёга такого ещё не видел в своей жизни…
     - Есть многое на свете, друг Горацио… - как бы не к месту вспомнилось слышанное от Андерсена, уже и не вспомнить, кого он  тогда подколол этой цитатой из Шекспира…
     -  Сержант! Я всё понимаю! Я понимаю, что у Вас – психически больной, что он может быть буйный. Но это – Ваша передовая, это – Ваш рубеж. Выполняйте свой приказ, как можете, я Вам – не помощник! Нет билетов, просто нет - и всё! Вы же видели,  я только что майора послал…
     Видел, ага…
     Только делать-то чего? Хоть бы намёк какой, хоть бы примерно, в каком направлении… Никаких инструкций ведь, никаких вариантов, только задание… Васькино: «не ссать, мы – в зоопарке!» сейчас как-то не работало. В зоопарке ведь непорядок: зверь – не в клетке, а на воле. И Серёга за него в ответе. И за его состояние, и за дела его. Вряд ли, конечно, его псих может Столицу разрушить. Но дел натворить может много, он их уже немало натворил…На нём – с десяток поджогов, да и Столица не раз уже горела…Как, если тот сейчас нервничать начнёт? Как, если ему шлея под хвост?.. Уговаривать – уже бесполезно будет, виснуть на нём – тоже, Серёга меньше того на целую голову. Бить – тем более не получится, не уложить такого Серёге…Плохо дело в зоопарке…И «не ссать» - не получается. Ссыкотно, если честно. Даже где-то бздёво. Если честно, ага…
      Но Серёга имел навык, у него уже была привычка: все неприятности превращать в анекдот. Его это не раз выручало.  И сейчас он не давал сам себе покоя, как бы подгоняя и держа в себя тонусе, не позволяя тревогам поглотить себя, не позволяя им себя парализовать:
     - Не бывает безвыходных ситуаций! Есть выход, наверняка есть! Ищи! Ищи! Ищи, Серёга!
      Псих уже начал подавать знаки усталости от скуки и неопределённости. Пока – не очень беспокоясь, но всё-таки…
     - Серёга, ищи! Думай, чувствуй, пытайся!
     То ли интуитивно, по наитию, то ли мысль какая тогда пришла, он потом не вспомнил. Но ближе к утру, когда очереди из желающих уехать стали гораздо меньше, он ткнулся лбом в одну из простых, гражданских касс:
    - Мать, выручи, а…
      «Мать» была явно старше Серёги, но не настолько. Не обиделась, а отнеслась с пониманием. Дальше было то, что Серёге не забыть. «Мать» не стесняясь и не обращая внимания на явное нарушение их инструкций, прямо по селектору, взяла и выдала:
     - Бабы! Тут солдату помочь очень надо!
     В селекторе зашуршали, затарахтели, заговорили те самые, которые «бабы». Тарахтели и даже спорили уже не одну минуту. Серёге даже неловко стало немного. Их же начальство накажет за такие разговоры по селектору!.. Ещё через минуту ему выдали два билета. Совсем не в тот город! Но «мать» дала нужные разъяснения. Оказывается, не беда, что совсем на другой, не их поезд… «Но на такой-то станции, если сойти и быстренько-быстренько перескочить и запрыгнуть в другой поезд, а там – с билетами уже на месте, не проблема совсем ни разу, так как тот поезд – рабочий…И дома будет твой контуженный на этом, рабочем поезде, в почти назначенное время!» - выдала с улыбкой та, которая не обиделась на «мать». Всем женщинам страны в тот момент и до сих пор Серёга безмерно благодарен. Ведь один только клич: «Бабы! Солдату помочь надо!» - как пропуск сквозь любые преграды, не взирая на логику и отсутствие видимых выходов! Как пропуск сквозь Невозможное! Мистика? – Никакой мистики! Это - когда не по инструкции, не по книжке, это – когда по-человечески.
      Сделали всё, как «мать» сказала: доехав до нужного пункта, быстренько-быстренько перебежали по путям куда надо, успели, запрыгнули в рабочий поезд и к утру оказались у «контуженного» дома. Дело сделано, все живы, Столица цела, наши победили! Никаких «нельзя», если постараться, оказывается. Нет невыполнимых задач! Стоит захотеть только, ага…   
      
         
Трофейные калоши

      После всего, что с ним произошло в этой командировке, Серёга, по пути обратно, уже расслабленно и вальяжно прогуливался по Столице. В запасе – аж несколько часов до поезда в Город. Он уже один, ему не важно, есть ли билеты, или надо подождать. Уже начало нового месяца, и с билетами – без проблем. Гуляй – не хочу! Посетил Главную Площадь, где Парады. Покруче, чем у них в городке, ага. Вот он, Главный Плац! И Лобное место, кстати, тут же. И могила Неизвестного Солдата – рядом. И что его удивило, о чём он только здесь узнал – Главный Универмаг тоже тут! Вот так: рядом с такими Священными местами – Храм Вещизма! Так ведь мирное время-то, почему бы и нет? Сомнения… И – соблазн: а чего бы не зайти-то? А и зашёл! А народу-у-у…Ну точно – Вавилон! Не просто очереди – толпы! В драку – и за чем? В атаку – а за что? – За шмотки, за тряпки, за чуни заграничные. Красивые, правда… Ну, сука, правда – красивые и модные!  Ну, правда, хошь, как хошь!.. И это – ещё не конец месяца! А что же здесь несколько дней назад было?.. Вот уж, действительно, Храм Вещизма рядом с Главной Святыней… А о деталях и подробностях этого открытия для себя Серёга  не думал. Не до этого как-то. Да и не умещалось всё это в его усталой голове…         
       Он слышал про заграничные туфли «саламандра». Кто не в курсе, особенно из пенсионеров, ничего в них особенного не находили: «калоши – да и только». Но ведь модно же! Да и Серёге нравится - удобные, вроде. Подошёл к тому отделу, где их… продавали – не то слово. Там – действительно было побоище какое-то. Люди лезли друг на друга, ругались и дрались. Да ещё и продавали в тот день – мышиного цвета, его любимые… Очередь? Какая, на хрен, очередь?! – Вперёд! Алга! А-а-а-а!.. Мля!..
      И вдруг кто-то, не слишком-то и громко, но настолько внятно и убедительно, будто Левитан (так только Шнитке мог, но его тогда там точно не было):
      - Люди! Солдат пришёл! Давайте пропустим!
      И толпа, на миг забыв про страсти, коими обуреваема была ещё секунду назад, застыла, как в «стоп-кадре», расступилась даже. Будто в сказке, словно в кино, как бы во сне. Нет, не сон это: ведь пару туфель импортых ему тут же, за рубли конкретные, выдали! Тогда и там - никто и ничего не мерил, - ещё чего? -  некогда, не до того!..
      Вышел Серёга – не из очереди, - не было там никакой очереди! – из массы людской, чужестранных калош страждущей, ошалевший от неожиданного подарка, неизвестно от кого, хоть и за свои деньги, в руки свои взявший, - и не верил в происходящее. Он слышал, слышал же, слышал не раз, что в очереди за дефицитом - солдат часто без очереди пропускают! Но чтобы вот так?! Он не мог поверить, он был вне этой Реальности. И от недосыпа, и от усталости, да и от впечатлений последних! Это было Нечто, что ему, вроде и известное, но доселе непонятное, неоценённое, не принятое. Пока…
     Отойдя в сторонку, он чувствовал и слышал – то похлопывания по плечу:
      - А ты – наш, курманаевский! Я тебя сразу узнал! Только наши так голову уверенно держат!
      То – просто в левое ухо:
      - А ты не с Гэ-Эс-Вэ-Ге? Там сын мой… У него шинель… по фотографии  - такая же, как у тебя…Серёжа зовут… Ты привет передай там, ага?
      То – просто мимолётом:
      - Ты на моего брата похож… Он в том самом самолёте был, когда дембелей в Афгане подбили, слышал наверно? Будь здоров, братишка!
      А то – вдруг вообще, как во сне: будто подошёл к нему солдат, в гимнастёрке, как из кино… Серёга знал же, что такие в армии давно не носят, знал и почему – в современной войне такую снимать сложнее, если напалм какой, или… Но солдат тоже похлопал его по плечу, улыбнулся, хоть и ничего не сказав… Вспомнил Серёга потом, что солдат как-то очень уж похож на дядю Васю с фотографии. Помнил он семейную историю, как отец его, только родившись, четырнадцатым ребёнком в семье, «присутствовал» при проводах старшего брата Василия в армию. На «финскую» тот уходил тогда. А погиб уже в сорок втором… Так  недалеко, рядом  совсем – могила Неизвестного Солдата же… Да, совсем рядом... Может… Может, показалось? Да, конечно, конечно показалось! Устал, не выспался… С кем не бывает…
     - Да я-то что… Я же это… Не из Афгана я… Я – это… стройбат, ага… - растерянно бормотал ошалевший Серёга, держа в руках - такие нелепые, импортные и моднючие, но будто трофейные - «калоши».
      Толпа в Главном Храме Вещизма по-своему суетилась. Оглядываясь на него, некоторые - по-доброму, очень даже по-человечески, приветливо и уважительно улыбались. Странно так…


Не лаптем щи…

     На пути уже из Столицы в Город Серёга совершенно незаметно для себя вновь попал в историю, ставшую очередным анекдотом. Устроившись, как обычно, на верхней полке и приготовившись отдохнуть от всего с ним произошедшего за эту командировку, он начал было уже засыпать. Хоть на последнем этапе, хоть чуток выспаться бы… После всего такого… Разбудила его какая-то старушка, попросив поднять её тяжеленные сумки на багажную полку. Рядом со старушкой была тётка помоложе, как выяснилось – дочка, а также мужичок с бородкой. Хиленький настолько, что требовать от такого ворочать тяжёлые сумки – негуманно. Серёга легко справился с просьбой. И тут же попал под шквал благодарности от старушки. Пока она щебетала свои хорошие слова в его адрес, он успел краем глаза подивиться: одета старушка – прямо, как молоденькая девица из Столицы. Кроссовки «Адидас», стильный и явно из какой-нибудь «Берёзки» спортивный костюм. Наверняка и косметика на ней – не просто обильная, а ещё и моднючая, дорогущая. Но в этом он не разбирается, так что это – несущественно. «Пижонистая у меня соседка» - успел подумать Серёга. Больше нормально думать ему было не дано до самого конца пути…
      Тётка, которая явно дочка старухи-модницы, вместе со своим  бородатеньким и хиленьким муженьком, как будто бы отпрашиваясь у мамани, известили, что пошли на свои места, что в другом конце вагона. Уходя, они как-то странно посмотрели на Серёгу. Будто бы прощались с ним, прямо говоря взглядом: «Эх… такой молодой…жалко парня…».
       А старуха-модница, сев на уши солдату, уже не останавливалась в своём щебетании. Она лишь иногда задавала Серёге вопросы, тут же находя что-то в ответ своё. У неё на любую тему были, видать, свои истории из жизни. А пожила старушка немало. Сама рассказала, что ей уже скоро восемьдесят. Она помнит НЭП, помнит, когда солдаты ходили в будёновках. Она вместе с дочерью и зятем едет на очередную шабашку, уже который год подряд, в очередную глубинку. Они – художники. Создают шедевры на темы «Слава труду!» и «Партия – ум, честь и совесть…». При этом – в каждой истории, так или иначе, повторяя фразу о том, что она «не лаптем щи хлебает». Разглядев в петлицах Серёги змеек, узнав, что он – медик, она ещё больше оживилась: и муж-то её покойный был в каком-то там году – аж заместителем   главного редактора «Медицинской газеты», и сама она однажды кормила борщом самого наркома здравоохранения!.. Серёга слушал сначала даже с некоторым удовольствием. Ещё бы: старухе – под восемьдесят, а на ней «Адидас» и всё такое! Даже оживился и забыл, что очень хотел поспать, когда та рассказывала, с каким боем в Главном Универмаге, этом Храме Вещизма и Мещанства, ей довелось оторвать эти «адидасы»! Да уж, точно – «не лаптем щи…»… Дальше – больше… Зачем-то поинтересовавшись, какие песни строем поют сейчас в армии, она пропела целый букет хвалебных од строевым и комсомольским песням тридцатых. На вопрос, откуда он, последовала целая пачка историй о художниках его города, вереница анекдотов про сусликов и ещё раз – к чему бы это? – байка про наркома с борщом… Дорога была длинная…
      Сам того не заметив, Серёга начал засыпать с открытыми глазами. Под щебетание спутницы он видел сусликов, вальяжно снующих по Главному Храму Мещанства и Вещизма, наркома в будёновке, ехидно доедавшего борщ, причём – не лаптем, не ложкой, а импортной трофейной калошей «саламандра»… И всюду – плакаты с серпами и молотами, сисястыми  комсомолками, шагающими строем и поющими: «Не плачь, девчонка!»…  Здоровенными колосками, похожими на баллистические ракеты, что вот-вот догонят марширующих комсомолок… А потом – бегающий Андерсен, будто бы потерявший друга и монотонно, но громко – то ли зовущий, то ли обзывающий: «Слава! Слава! Слава!»…
       Очнулся и проснулся Серёга, когда все вокруг засуетились с вещами на выход: приехали! На выходе его, бережно взяв под обе руки, заговорщицки и оживлённо благодарила парочка – дочка старухи и её малахольный муженёк:
       - Мы ещё ни разу не ездили так комфортно! Ты – просто герой, что взял на себя внимание нашей мамочки! Мы безумно счастливы – так удачно выспаться и отдохнуть в пути! Спасибо, солдатик!
      Спросонья Серёга не мог разобраться: ему стоит стыдиться того, что дал маху и позволил сесть себе на уши старой маразматичке-моднице, либо – гордиться, раз доброе дело сделал, раз так благодарят? Но одно он теперь знал точно: никогда и ни за что он не станет щи хлебать с наркомами здравоохранения, тем более – трофейными калошами «саламандра»! Никогда и ни за что!