Урок русского

В поддержку людей, оказавшихся в это сложное время за границей в непростой ситуации. Для Димки Цветкова, автора Прозы.ру


- Итак, барышня, извольте записать.
 Молодая девица склонилась над столом, ожидая первого предложения. Хитреца в её лице пряталась под кудрями ниспадающих волос.
- Красная армия находилась в незавидном положении. Записали? В незавидном положении.
Несмотря на свои почти пятьдесят лет он не был обделён материально, ходил петухом, повязывал неяркий платок на шею. Кроме купеческой семьи Торгуевых, куковавших временно в Сен-Дени, он за неимением собратьев по оружию собрал под своё крыло многочисленное племя отпрысков знатных фамилий. Знамя Родины упадёт, если будет забыт язык Грибоедова.
- Записали?
- Да, учитель.
Пятнадцатилетняя барышня стремилась в высший свет. Там белые мужественные офицеры. И, господи! – прыщавые подростки пузатых, но богатых французских представителей новой промышленной элиты. Как это скучно, - купцы. Как сказочно – офицеры да элита!
- Пишите дальше. Кольцо окружения сомкнулось. Сомкнулось.
Учитель прохаживался вдоль стола и следил за тем, как ученица поспевает за его речью.
- Противники оказались крепким орешком. Мало того, что в их распоряжении был небольшой монастырь, так они ко всему использовали все ресурсы этого укрепления и его обитателей. Но всему приходит конец.
- Не торопитесь, мон шер. Ко-нец. Написала.
Учитель задумался.
- Ко-нец… - мечтательно произнёс он.
- Что дальше? – прервала его ученица.
Он заглянул в свою пухлую рукопись. Это действительно была рукопись, и он писал в свободное время, забывая об ужине. Тогда низенькая кривоногая жена заряжала подарочный дуэлянтский пистоль порохом, и грохот в ухе напоминал ему, что что-то идёт не так.
- А дальше пишите. Вскоре у русских возникли трудности.
- У кого? – не поднимая головы, переспросила девица.
- А, да, тут надо поправить. Нехорошо получается. Ну, вот. Вскоре у красных возникли трудности.
Барышня подняла голову. Она смотрела на учителя очень строго, хитрецу как рукой смело. Мужчина неловко протянул руку к окну.
- Это же там было. – произнёс он, словно эти слова всё объясняли.
- Туда мы вернёмся. – твёрдо сказала барышня. – Диктуйте.
Учитель нервно вздохнул и продолжил:
- Запасы кончались. Кончилось сено. Всех коров было не съесть.
Его голос задрожал.
- Начался падёж скота.
И тут он заплакал навзрыд.
- Падёж через «ё», или через «е»? – равнодушно спросила ученица.
Но учитель размазывал слёзы по лицу, как мальчишка, не услышав вопроса.
- Падёж или падеж? – повторила вопрос девушка.
- Отстаньте от меня! – заскулил присевший на стул вздрагивающий комок.
- Андрей Гаврилович, голубчик, нельзя так. Я никому не расскажу.
Она присела рядом, гладя его по голове.
- Никому. Вы поняли?
Всхлипнув в очередной раз, он слабо отозвался. Истерика заканчивалась.
- Я в Россию хочу. Домой.
Уже увереннее, словно мама, утешающая дитя, она произнесла:
- У Вас здесь заработок хороший, а там разруха.
Учитель снова зарыдал:
- Я… я… это не моё. Пусть разруха. Буду восстанавливать. Я умею работать.
Девушка не растерялась:
- Так что, работаем? Падёж? Падеж?
Андрей Гаврилович повернул к ней голову и она вдруг разглядела кривую красивую улыбку.
- Софочка, меня мама так же по головке гладила в детстве, когда утешала.
- Я, конечно, не мама, - голос ученицы стал тих, - но…
Она подняла оборки юбок, обнажив колено в едва обозначенных швеями кружевах.
- Пойдёмте, сядем за стол.
Послушно, за ручку, словно малыш, он переместился с девушкой к её столу.
- Мы остановились на падежах. – напомнила Софья учителю, оголив коленку.
- Падежи. Падежи. – Андрей Гаврилович растерялся, вспомнив ноги жены. – Падежи бывают родительные. – и почти крикнул: - но об этом не хочется вспоминать!
- Тихо, тихо. – Софья обняла учителя, сунула нос в его платок на шее, принюхиваясь к парфюму. Запах был ей давно знаком, но вблизи в нём появились новые нотки, которые ей навеяли что-то давно полузабытое, едва знакомое, родное.
Она долго принюхивалась, наконец спросила:
- Хорошо, падежи ведь разные? Если упала рядом в постель женщина, это может быть именительный падеж?
- Падёж? – неожиданно грубо спросил учитель.
- Нет, - нежно продолжила Софочка, - вот, по любви, например.
- Тогда это в именины, – примирительно ответил он.
- А винительный? – задорно спросила она. Он, прижав пальцы к покрасневшим глазам, засмеялся.
- Приходила ко мне жёнка такая, несколько ночей подряд в винительном падеже провела.
Софочка надула губки. Уточнила:
- Так вы что, с ней этим занимаетесь? Фуу.
Андрей Гаврилович осмелился поцеловать её в щёчку.
- Ой! – картинно вскрикнула Софья. – Вы меня напугали.
- Есть ещё дательный, - хотел было намекнуть воспрянувший духом казанова, но юные губы перекрыли источник речи.
- А есть предложный, - спустя минуту выдала вариант сообразительная ученица.
- Так точно! – отрапортовал Андрей Гаврилович. – Завтра иду покупать обручальное кольцо. Я еду домой. Бежим вместе!
- Да! Да! Да! – вскинулась Софья. – Там молодые крепкие комсомольцы!
- Значит, будешь мне изменять?
- Нет! Нет! Нет! Не будет времени. Будем строить ДнепроГЭС, восстанавливать страну, а если останутся силы, вспомним про творительный падеж!