Карпов, золотце! Глава 10

Улица Партизанская состояла сплошь из закрытых территорий. За рифлеными железными заборами скрывались страшные аббревиатуры из пяти-шести букв, которые дымили, гремели, стучали, принимали и отправляли, загружали и выгружали. Судя по приложению Партизанская состояла из одной только дороги посреди пустоты. Откуда-то на западном конце города взялась великая пустошь - промышленная пустыня, через которую пролегла искомая улица. Когда я приехал по указанному адресу, передо мной была не пустыня, но коридор. Дорогу ограничивали либо заборы, либо административные здания близнецы с похожими названиями: «ООО ГосОптПром», «ООО СтройТехОргПром» и прочие «СибМашКаш» и «КрымВашНаш». Только одно предприятие выделялось креативом. На одном из заборов висел плакат с надписью «ФЕЯ». Понадеялся, что это не аббревиатура. Вдруг заборы и здания по правую сторону улицы Партизанская пропустили крохотную тропку к главной дороге. Будто бы даже не настоящую, а звериную. Туда и вел указатель приложения, только на экране телефона маркер завис над серым ничем, а в жизни там находился очередной частный сектор.
Старинные деревянные дома всплывают в городе в самых неожиданных местах. Даже позади ЦУМа можно найти один-два деревянных домика: один давно покинут, с разбитыми окнами и заколоченными дверьми, второй - еще обитаем, судя по пластиковым окнам и детским игрушкам на подоконниках.
На Партизанской частный сектор выглядел чуть иначе. Домики, точно сказочные, чистые, укрытые красивой резьбой, будто кружевными платочками. Очень приличные дома. Наверное, «ПромСтройГазТех’и» добывали так много денег, что часть их переваливалась через высоченные заборы и, как живительная влага для растения в зной, попадала на деревянные дома. А те уже цвели и пахли. Но пахли не дома, а цветы высаженные вдоль них. Откуда среди многотонных, железобетонных, извергающих дым трубами-сигаретами громил взялось такое чудо, думал я.
Тем временем маркер, обозначающий меня, и маркер, обозначающий пункт назначения, наслоились друг на друга.
Мимо проехала серая девятка. Из окна на меня смотрел тип. Моя бабушка сказала бы, что он вор и что-то высматривает. Он был скорее похож на наркомана, что тоже недалеко. Девятка проехала по тропинке и свернула на большую дорогу. Я перешел на другую сторону и осмотрел дома. На одном - единственном с каменным основанием - висела табличка. Животное, свернутое клубком, в докторском колпаке.
- Доктор Лис, - прочитал я.
Домик совсем не выглядел, как собачий приют. Он был такой же сказочный, как и остальные вдоль тропинки и скорее скрывал семейство гномов, чем стаю всеми позабытых собак. Я подошел к крыльцу. На стене у двери висел почтовый ящик, поделенный на нескольких хозяев. Фамилии, старательно выведенные черным маркером с красивыми заглавными буквами, мне ничего не сказали. Я приоткрыл дверь в подъезд. За резной, деревянной дверью меня встретила дверь железная. Она не открывалась. Не увидел я и гномов, и «Доктор Лис», похоже, прятался в другом месте.
- Вы к кому? - спросила меня черноволосая женщина, торчащая из окна второго этажа, когда я вышел на улицу. В руке она держала надкусанное яблоко.
- Тут вроде как приют для животных? - спросил я.
- Не приют, а ветеринарка. С другой стороны дом обойдите. Лестница вниз и дальше увидите. 
- Спасибо.
Обходя дом я слышал, как она напевала какую-то песню. Наверное, как только я скрылся из виду, на ее подоконник слетелись все окрестные птицы, чтобы спеть вместе с ней.
На углу дома я встретился с женщиной. Она держала на руках толстенного кота, его шею перетягивал широкий ошейник, а к нему вела золотая цепочка, которую женщина намотала на руку. На коте был подгузник. Увидев меня кот издал жалкое: «Мя-я-я».
- Тихо, Голди, это не доктор. Хватит на сегодня докторов.
Не стал расстраивать женщину и пошел дальше, пока не увидел лестницу. Спускаясь, ощутил себя мальчишкой: в детстве точно такие же лестницы вели в подвалы, где не было по правде ничего, кроме труб и пыли, но мы верили, что за дверью в самом низу нас будет ждать мертвец,  и соревновались в храбрости: кто пройдет больше всех ступеней - тот самый храбрый. Разговоров о том, чтобы открыть дверь в конце лестницы не было, мы ведь не хотели, чтобы нас коснулся мертвец. Миф развенчал взрослый парень в синем комбинезоне, который на наших глазах спустился туда и достал из-за закрытой двери ящик с инструментами, которые сам там же и оставил. Мы пытались реанимировать миф о мертвеце за дверью, говорили, что он нападает только на тех, кто младше десяти лет, но ничего не вышло. Человек в синем комбинезоне разрушил легенду.
Дверь в ветеринарку ,в отличии от подвала из детства, была открыта, чтобы каждый вошедший мог не бояться живого мертвеца. Меня тут же встретила девушка, за стойкой. Позади нее стояли мешки с кормом, витамины для собак и кошек, наполнители для туалетов. С каждой пачки на меня смотрела как минимум пара просящих глаз, просящих купить именно этот сбалансированный, питательный, гипоаллерегнный корм!
- Здравствуйте! Администратор Кристина, чем могу помочь?- сказала девушка. От долго общения с хозяевами и их животными в ее голосе слышалось какое-то нарочитое снисхождение, будто она говорила с ребенком. Но главное, что я услышал, она - не Катя.
- Да, а мне тут назначили встречу, чтоб я посмотрел на собаку. Но, наверное, мне стоит подождать.
- Посмотреть? Но здесь не продают животных. Это ветеринарная клиника «Доктор Лис».
Мне показалось, что она еле сдержалась, чтобы тут же не зачитать весь перечень услуг со скидками и предпраздничными акциями.
- Да, но мне сказали, прийти именно по этому адресу.
- Кто вам сказал?
- Катя. Екатерина, - исправился я.
- Екатерина Сергеевна? Ветеринар.
- Не уверен. Я знаю только ее имя. Она, вроде бы, волонтер. 
- Здесь нет другой Екатерины, кроме Екатерины Сергеевны. Вам стоит подождать, она скоро выйдет. Пока можете присесть вон туда, - она указал мне на диван, - могу я вам что-нибудь предложить?
Представил, как она делает вид, что бросает мне печенье, а я оборачиваюсь и верчу головой в поисках вкусняшки.
- А что у вас есть?
- Чай, кофе. Есть вода.
- А какой кофе? Капучино, эспрессо?
- И то и то.
- Руссиано?
- Такого кофе нет.
- И слава богу. Я бы выпил воды, - сказал я, сев на диван.
- Воду можете налить самостоятельно из кулера в том углу.
Пришлось встать и пройтись до другого угла. Там же стоял столик с журналами. Журнал собачьих причесок, журнал о выставках, журнал о разведении. Диетология собак. Кошачьи аксессуары. Такое чувство, что на каждый сантиметр тела животного был свой журнал. И все они были свежими. Возле стопки одноразовых стаканчиков стояли еще одноразовые блюдца, видимо, для все тех же животных.  Кулер стоял возле двери, на которой висела табличка смотровой кабинет. Из кабинета слышалось фырканье пациента. По звуку я не смог определить, к какому виду существ он принадлежал. Слышал еще голос хозяйки, ласковый, тихий.
Вернулся на диван, прихватив журнал по собачьей диетологии. Нашел раздел посвященный мопсам. Он, кстати, оказался самым большим в журнале. Прочитав треть я понял, что мопс очень требовательная собака: чуть что не так с едой и он рискует уйти в анафилактическую реакцию. Также он быстро набирает вес, что немудрено - у него вечно просящие глаза, которым невозможно отказать. Трудно удержаться и не кинуть собаке что-нибудь со своей тарелки. Главное не шоколад, конфеты, цитрусовые, жаренное, соленное, копченое и так далее. Высок риск увидеть питомца в следующий раз кверху брюхом с опухшим языком - так я представил анафилактический шок у собаки.
Позади дивана, на котором я сидел, висели три плаката, изображающие анатомию кота, собаки и, почему-то, лошади. Я привык к рисункам, на которых человека резали по всем возможным плоскостям, но вот такого еще не видел. Глядя на это, подумал, что какой-нибудь чувствительной хозяйке малютки чихуахуа может поплохеть от сагитального среза ее любимца. Улыбнулся, представив, как та театрально закидывает ручку и охает. Администратор Кристина недобро на меня посмотрела. Видимо решила, что меня позабавила половина кота, у которого видно розовые петли кишечника. Больше я на плакаты не смотрел.
Пару минут спустя открылась дверь смотрового кабинета. Вышла девушка в хирургическом костюме, верх его украшали мордочки щенков и котят, низ - печения в виде косточек и рыбок. Девушка посмотрела в коридор.
- Никого, - сказала она, чем несколько меня расстроила: я все же кто-то. - Выходите, - она дала отмашку человеку с пыхтящим животным и пошла к администратору.
Из смотрового кабинета вышла женщина. Одета она была в светлые брюки, майку и резиновые рыбацкие сапоги. То, что было на поводке не желало выходить.
- Пошли, Тима! Ну давай уже. Пошли!
Тима не шел, Тима пыхтел из глубины смотрового кабинета.
- Давай, ну! - женщина потянула сильнее. Царапая когтями пол в коридоре, появился и сам Тима. Полутораметровый черно-желтый ящер. Тима раздувал мешки под нижней челюстью, что и сопровождалось пыхтением. На каждые три таких звука, он высовывал раздвоенный язык, едва ли уступающий по толщине моему большому пальцу. Я Тиму не заинтересовал, он обернулся на хозяйку и потопал к ней. Звук его шагов состоял из двух частей. «Шлеп» - опускались его подошвы, «цк» - ударялись об пол его когти.
В четыре «шлеп-цыка» он добрался до ног хозяйки попытался укусить ту за пятку. Ящер раскрывал рот так широко, как мог, пыхтел сильнее прежнего. Он казался недовольным, будто даже он понимал, насколько несоответствуют сапоги остальному образу.
- Тима! - крикнула она и оттащила его за поводок.
Три «шлеп-цыка» и Тима опять у ее ног.
- Доктор, а когда у них заканчивается этот брачный период, а?
- К сожалению, только осенью.
- Что же нам делать?
- Не стоит выпускать его из вольера, пока этот период не закончится.
- Но Тима так любит гулять.
- Тогда вам стоит запастись сапогами для всей семьи.
Пока хозяйка Тимы рассчитывалась за консультацию, ящер приметил меня. Когда поводок натянулся, а до меня ему оставалось еще десяток «шлеп-цыков», он раскрыл рот и приподнялся на задних лапах. У него во рту не было ни одного зуба.
- Да сколько можно, Тима! - женщина дернула за поводок, и ящер упал на спину.  - Все, пошли!
Рассчитавшись, она взяла его на руки, обхватила морду руками и покинула нору «Доктора Лиса».
Администратор что-то прошептала на ухо ветеринару, та посмотрела на меня через плечо. Она расписалась в документе о приеме Тимы и подошла ко мне.
- Привет, - совсем другим тоном сказала она. Улыбка ее показалось ненастоящей, ведь никто так открыто не улыбается в России при первом знакомстве, а может она считала, что мы уже знакомы, раз переписывались до этого.
- Здравствуйте... привет, Катя. Я Александр.
- Я поняла, - кивнула она. - За Степаном. Я все помню.
- Да, но мне сказали, что тут нет собачьего приюта, а только клиника.
- Все верно, у меня заканчивается смена и мы вместе пойдем за Степаном.
Почему же она меня пригласила к себе на работу, а не сразу в приют для собак, подумал я. Наверное, он находится в какой-нибудь поселке, куда везет только такси и то не каждое, и она не хочет тратить на это денег.
- Или ты передумал?
- Что? Нет, нет.
- Хорошо. Меня вот-вот должны сменить. Я пока переоденусь. Тебе предложили кофе или чай?
- Я выбрал воду.
- О, ну тогда можешь налить сам, кулер...
- В том углу, - закончил я за нее.
- Да! Ну все, я переодеваться, - уходя, сказала она то ли мне, то ли администраторше.    
Она оставила меня наедине с первым впечатлением и тонким шлейфом духов. За недолгую жизнь у меня сложилось свое мнение о женской красоте. Чисто субъективно, ориентируясь только на собственные чувства, я выделил несколько ее видов. Первый вид я определил, как «Красота звенящая» - слово «звенящая» я выбрал из-за ассоциации с хрусталем или, может, алмазами. Чистая, точная красота. Такое чувство вызывали девушки с острыми, симметричными чертами лица, где все на своем месте, никакой погрешности природы, оплошности фенотипа или брака Создателя. В то же время это красота застывшая и неживая. Я понимал, почему такую девушку можно назвать красивой, но мне с ними было не по себе. Второй тип я назвал - «Красота детальная», здесь все проще и яснее. Когда на фоне вполне обычной внешности есть какая-то одна черта, которая перебивает все остальное: разноцветные глаза, идеально округлая попа, подтянутые спортивные ноги, что не так часто встречается. И третье - «Красота уюта». Тут  все еще проще и еще сложнее. Это когда ты не можешь выделить чего-то конкретного, но весь образ целиком создает впечатление абсолютного комфорта. На такую девушку хочеться смотреть, а что самое главное - с ней хочется говорить, ведь зачастую этот тип красоты раскрывается именно через характер и интеллект. Третий тип мне ближе всего. Именно к девушкам этого типа я испытывал самые сильные чувства. Чаще всего не взаимные.
Говоря с Катей по телефону, я создал ее предположительный образ: невысокая, полноватая, гиперактивная, легко возбудимая. К счастью, я ошибся. Такой образ у меня сложился из опыта общения с волонтерами моего универа. Они больше походили на секту, чем на добровольцев. Даже лидер волонтерского движения у них был стоящий: сутулый, полноватый, невысокий блондин с наполеоновскими планами и одноименным комплексом. На всех мероприятиях он ошивался возле руководителей, пытался всегда быть поближе к власти. Думаю, одухотворенные студенты младших курсов были оружием на его пути к той самой власти. Его старницы в социальных сетях пестрили фотографиями, на всех его снимали немного снизу, - видимо, чтобы не так бросалась в глаза сутулость и низкий рост, - и обязательно с микрофоном. По слухам, он был любителем нюхать женские волосы. Не волосы своей девушки, а волосы женщин в очередях, автобусах, лифтах, на эскалаторах и других местах, где у него появлялся шанс оказаться с противоположным полом в непосредственной близи. Волонтеры его были вечно замыленные, они бегали с одного мероприятия на другое, забывая, что иногда стоило бы помыться, либо им запрещал вождь, дабы никто не мог пахнуть лучше него.
Катя, похоже, бросила волонтерскую деятельность, ведь спустя пару минут я еще слышал аромат духов. Хоть я не разглядел ее как следует, но некий подсознательный детектор успел увидеть то, что нужно и уже определил Катю в третий тип красоты по Александру Карпову. Самый опасный тип, исходя  из моего положения, ведь в таких я влюблялся за секунды, что могло кончиться плохо учитывая, мои нынешние отношения. И пусть они шли ко дну, но я заключил с собой договор, что не буду встречаться с другими, пока мы с Леной не поставим точку. Пока же я ставил многоточия, а Лена чередовала вопросительные и восклицательные знаки, иногда ставила их вместе.
Пока Катя переодевалась зашла женщина, подошла к администраторше, шепотом спросила, не к ней ли я сижу.
- Он к Екатерина Сергеевне.
- Слава Богу, - сказала та, взяла ключ от шкафчика и пошла в раздевалку.
В дверях она столкнулась с Катей. После традиционного танца в дверях под названием «кто кого пропустит», они, наконец, разошлись.
- Там должны вислоухого привести на перевязку, они позвонили днем, сказали, чтоб их переписали, - сказала Катя второму ветеринару.
- Ептвоюмать! - сказала та. Я очень хорошо знал такой тип врачей. Для них работа состоит в том, чтобы сидеть с кислым видом и жаловаться, что работы слишком много, даже если пришел один пациент. Такие готовы уволиться в любой момент - так они сами говорят, но работают дольше тех, кто подобного не говорит. Врач, - а в данном случае ветеринар, - пожалейка.
- Да ладно вам, Виктория Николаевна, там работы на пять минут.
- Вот может ты и останешься на эти пять минут, Екатерина Сергеевна?
- Меня уже ждут.
- Ухажер?! - громко спросила Виктория Николаевна.
- Нет, по другому вопросу.
- Да ла-а-адно, - еще громче добавила ветеринар-пожалейка.
- Все, я ушла!
Благодаря шести годам обучения в группе с девушками, я поднатаскался в моде, к сожалению, только женской. На Кате были джинсы бойфренды, рваные на коленке, бордовые ньюбэллансы, футболка с принтом в стиле ретро-фьючер: овчарка в скафандре стояла спиной к полуобнаженной девушке, у обоих в руках были лазерные пистолеты с антеннами на концах, какими их представляли в прошлом веке, а со всех сторон к ним тянулись зеленые руки, покрытые то ли чешуей, то ли панцирем, и все это на фоне взрывающихся космических кораблей.  Я улыбнулся от того, что все эти названия вспыли сами по себе, выпали из карманов сознания.
- Понравился принт? - спросил Катя.
Наверное, я слишком сильно улыбнулся.
- Необычный. Это откуда? Какой-то древний комикс или мультфильм?
- Нет. Мой знакомый иногда рисует подобное, мне понравилось - вот и заказала майку.
- Он художник?
- Тату мастер.
Сам собой в голове появился вопрос: а есть ли у нее татуировки, и пока я обдумывал спросить об этом или нет, она повернула ко мне внутреннюю сторону предплечья.
- Его работа.
- Красиво. А что это?
- Ловец снов, а в центре астра.
- А вокруг?
- Просто узор.
Благодаря все тем же одногруппницам, я знал, что спрашивать смысл тату - дурной тон. Поэтому спрашивать о смысле ловца снов с астрой в центре, я не стал. Сказал, что тату красивое.
- Спасибо. Пойдем к Степану?
- Пойдем.
На улице я увидел ту же самую серую девятку с вором-наркоманом за рулем, который что-то высматривал. Мы пошли в сторону Партизанской, а машина поехала за нами, будто слежка. Весьма неграмотная и бездарная.
- Странный тип, - сказал я Кате. - Он за нами едет?
- Не обращай внимания.
- Твой знакомый?
- Хуже. Это мой бывший. Я тебя с ним спутала вчера. Его тоже Сашей зовут.
Меня осенило.
- Так я тут вроде живого щита?
- Услуга за услугу.
- Он что, собирается напасть или что-то в этом духе?
- Нет. Он безобидный, просто туповат. У него психология ребенка: никак не может смириться с тем, что потерял игрушку. Пока он видит, что с ней никто не играет, он думает, что все еще может заполучить ее. Я просто хочу показать ему, что с его игрушкой уже играют. Просто потерпи немного, хорошо?
Она взяла меня за руку. Я даже не противился. На самом деле это было приятно. Первый раз взять за руку девушку, с которой познакомился десять минут назад. Фантазия уже развивала наши с Катей отношения в геометрической прогрессии, когда мимо промчалась та самая серая девятка. Двигатель машины рычал и кашлял, на повороте его занесло, но он выправил руль. Еще несколько секунд мы слышали рев двигателя. Мы стояли, держась за руку, пока звук не исчез совсем.
- Можно отпустить, - сказал она.
- Да, извини. Думаешь, теперь он отстанет?
- Трудно сказать. Если он тут не появится хотя бы пару дней - это уже победа.
- Если что, у тебя есть мой номер, - сказал я и чуть не лопнул со стыда. Настолько примитивный флирт, серьезно? А как же Лена и внутренний договор?
- Есть, - сказала она. - Нам нужно в ту сторону, - указала она, когда мы вышли на Партизанскую, ограниченную заборами и заводами. - Можно на автобусе, можно пешком. Тут остановки четыре. Как у тебя со временем?
- Времени полно.
- А желание?
- Ты о чем?
- Ну, пройти пешком? Не все миллениалы любят ходить.
- Я люблю.  А ты еще учишься или уже ветеринар?
- Последний курс. А ты?
- Я уже закончил, - мне показалось, что скажи я, что закончил медицинский, она подумает: «Вот урод, кичится тем, что будет лечить людей». Тут же я понял, что эти мысли и означают тот факт, что я ставлю ее высшее образование ниже моего. - Я закончил местный медицинский. Мы вроде как коллеги.
- Так ты тоже ветеринар?
- Не в этом смысле.
- Как не в этом? Разве вам на биологии не говорили, что человек - это животное?
- Говорили.
- Так в чем же разница, если и ты лечишь животных и я лечу. Разница вот в чем: несмотря на то, что сфера моих профессиональных интересов лежит далеко за пределами одного вида животных, в отличии от твоей, зарплата у нас ниже только потому, что другие виды не обладают достаточным сознанием, чтобы определить цену своему здоровью, а зачастую и жизни. Человек оценивает все на этой земле. И жизнь и здоровье животных он ценит намного ниже своей. А обычный врач - это частный случай ветеринара. Вы - узкоспециализированные мы.
- Ого. Я не думал с такой точки зрения, - сказал я и понял, что вообще никогда не думал о ветеринарах. Я знал об их работе не больше, чем о работе ныряльщика за жемчугом или какого-нибудь матадора. Оказалось, что у них - у Кати точно - была настоящая философия, в которой нашлось место обычным врачам. Надо сказать, не самое почетное. 
- А ты не вегетарианка?
- Популярный вопрос. Нет, но если бы мы научились выращивать мясо в лаборатории, которое бы не проигрывало оригинальному ни во вкусе, ни в составе, и по цене было бы равно настоящему, я бы, не задумываясь, перешла на лабораторное. Мне близка позиция, что стоит избегать причинения страдания живым существам, если это возможно.
Батальон мурашей двинулся от поясницы к затылку. Точно также я говорил Гоше, когда мы обсуждали вегетарианство в общежитии.
-  Согласен, - сказал я. - На самом деле я думаю также.
- Неужели? 
Ну вот, теперь она точно решила, что я подкатываю.
- Нет, правда. Я говорил об этом со знакомым и пришел к такому же выводу. Даже удивительно, что так совпало.
- Это ведь логично, разве нет? Любой здравомыслящий человек так решит. Иначе он должен будет сказать, что предпочитает мясо оригинальное, только потому, что для котлеты или стейка в его тарелке убили животное. Маразм.
- А ты все еще волонтер?
- Нет, но связи до сих пор есть. Я ведь еще учусь, а в «Докторе Лисе» я подрабатываю. Времени волонтерить нет.
- Ты ведь там не стажируешься а ведешь прием, да?
- Да.
- У нас такое невозможно. Максимум можно подрабатывать медбратом.
- Так ты медбрат?
- Уже нет. Я сейчас скорее безработный, - сказал я и поспешил добавить, чтобы не пасть в ее глазах, - но это только пока не поступил в ординатуру. А там уже найду работу, чтобы согласовывалась с учебой. Есть несколько клиник, которые берут ординаторов на прием.
- Вот как. Нам сюда.
Мы свернули с Партизанской на тупиковую улицу. В конце улицы виднелись постройки за сетчатым забором. Издалека мне показалось, что во дворе стояли ряды железных контейнеров, но собачий лай заставил усомниться.
- Это и есть приют?
- Да. Погоди, я позвоню... - у нее был кнопочный телефон, она пояснила: - Рабочий. Сергей Павлович, я...
Разговор я не слышал. Она отошла в сторону, чтобы собачий лай не так сильно вклинивался в беседу. Контейнеры оказались высокими вольерами, выкрашенными в синие и красные цвета. Они стояли по всему периметру, и доходили до двухэтажного здания в другом конце двора.
- Сейчас откроют, - вернувшись, сказала Катя.
Из главного здания вышел человек в майке алкоголичке, шортах и тапках. Он пошел напрямую к воротам, но начал терять равновесие, даже один раз чуть не упал в щебень, которым усыпали двор. После этого он подошел к одному из вольеров и пошел вдоль него к следующему, и так до ворот.
- Он пьян?
- Да. Он получает не так много здесь, поэтому выбирает самый простой и доступный способ отдыха.
Я хотел спросить как отдыхает она, но тут же детектор флирта издал стоп-сигал.
- Он отдыхает на работе? - спросил я.
- Саш, можно подумать врачи на работе не пьют. Все мы слышали про хирургов. Или это стереотип?
- Нет.
- Так о чем же мы говорим?
- Катюша! - Человек подошел к воротам. Одной рукой он держался за сетку в заборе, просунув грязные пальцы через перекрестия, другой рукой искал ключ в шортах. - Катя, ты уже открыла свою клинику или как? Ты меня сторожем хотела сделать, не забыла? Или тебе больше не нужен старый Дядя Сережа?
- Работаем, Сергей Палыч. Работаем.
- Ох, Катюша. Ох, молодая ты, а мудрая прям как... Ключ где, собака... собака... - он вертел головой.
- Может он выпал, когда вы сами чуть не упали, вон там, - указал я.
Дядя Сережа посмотрел в указанную сторону.
- Проверим. Собака! - крикнул он, и голоса в вольерах затихли. Из-за угла дома показался ротвейлер. Задрав голову, Собака побежала на зов. Когда она пробежал место предполагаемого падения ключа, Дядя Середа крикнул: - Там, Собака, сзади!
Собака обернулась, уткнулась мордой в гальку и пошла обратно. Собака взяла какой-то след, пошла в сторону одного из вольеров, но быстро поняла, что от нее требуют другого. Она вернулась обратно и подобрала с земли связку ключей.
- Он назвал ее «Собака»?
- Да, чтобы она хоть как-то выделялся среди остальных. Дядя Сережа говорит, что Собака с ним работает, а не живет в приюте, как остальные.
- А у них настоящее взаимопонимание.
- Дядя Сережа - кинолог. Бывший. С собаками ладил всегда. Да блин, про него хоть сейчас можно снимать какое-нибудь реалити для ютуба. Про него и про его собак.
- Они ведь не его.
- А чьи?
- Приют чей?
- Ты хочешь сказать, что собаки принадлежат государству? Маразм, Саш. Государству наплевать на бездомных животных. Все держится на горстке энтузиастов и пожертвованиях. Пусть часть из них уходит на алкоголь для Дяди Сережи, пусть. В других приютах собаки живут в своем дерьме, из которого выедают непереваренный корм. Кругом инфекции, паразиты, вонь, мрак. Мрак не душевный, а настоящий мрак. В некоторых закрытых вольерах нет света. Тут еще все хорошо устроено. Прививки я ставила собакам, договорилась с директором «Доктора Лиса», убедила его, что благотворительность - хорошая реклама. Сказала, что можно выложить ролик, как я в майке «Доктор Лис» ставлю прививки. Где-то на сайте болтается, кстати. Посмотри, если интересно.
- Хорошо.
 Собака принесла связку ключей, обнюхала пальцы хозяина и присела в сторонке.
- Давай-ка мы тебя открое... откроем...
Дядя Сережа с третьего раза вставил ключ и открыл ворота.
- Ну давай, заходи... заходите? С тобой еще кто-то Кать.
- Да, это Александр, он думает  забрать домой Степана. Мопса, помните?
- Неужто хозяин вернулся?
- Нет, это его родственницы собака, - сказал Катя, хоть я и не называл Антропову Нину Васильевну своей родственницей.
- Жаль конечно, на него люди хорошо отзывались в им-за-грамме. Ладно, в пятом вольере слева, - Дядя Сережа указал на второй вольер справа. - Он там сидит. Пошли, Собака.
Ротвейлер побежал чуть впереди Дяди Сережи, а тот пошел в сторону двухэтажного здания. Мы с Катей пошли к указанному вольеру. В нем жили пять собак, из них только один породистый - мопс. Самый маленький и самый старый, он сидел в углу вольера, вытянув вперед задние лапы, уперевшись передними лапами в подстилку и сопел, будто у него была сердечна недостаточность. Остальные собаки подбежали к решетке, как только мы подошли. Они прыгали на нее, лаяли, тыкали носами туда, где находились наши руки.
- Вон он, в тенечке. Посмотри какой старый.
Это первое, что я заметил. Его правый глаз в тени выглядел ненастоящим: он блестел, как железная ложка. Брови и брыли поседели, точно подернулись инеем. Между складками на морде выглядывал розовый кончик языка. За шерстью его не ухаживали отчего она местами полиняла, местами склеилась, на холке же образовалось подобие гривы. От того, что его долго не вычесывали его лапы казались толще и в целом он казался упитанным, но Катя сказала, что это не так. 
- Вот и Степан. Забирай же!
- Так сразу? Наверное, нужны какие документы и... и... что насчет медосмотра, или...
- Зачем по-твоему я пришла с тобой? Саш, ты если передумал брать - так и скажи.
Она сказала это с той же интонацией, какую включала Лена, говоря: «Все ясно» или «Я сделала выводы».
Глядя на мое замешательство, она продолжила:
- Я понимаю, не каждый может позволить себе взять старую собаку, даже если это собака твоей родственницы. В конце концов людям сейчас нет дела до других людей, чего уж там - какой-то мопс. Или ты пытался этим впечатлить меня, но не знал, что все зайдет так далеко? Я же прекрасно слышала твои заигрывания.
- Во-первых  я не подкатывал. Ну, это не совсем так. Я точно не пытался тебя впечатлить тем, что заберу домой старого пса - это сто процентов. Мы ведь даже не знали друг друга до этого. Во-вторых - хозяин мопса не моя родственница, а скорее знакомая.
- Жаль, - сказал она.
- Что именно?
- Ничего. Если мы закончили, то я пойду за Сергеем Палычем. 
Она пошла к двухэтажному дому, а я остался у вольера. Я сел на корточки и смотрел мимо остальных собак, что вертелись передо мной, смотрел на Степана. Решил попробовать позвать его.
- Степан!
Мопс приподнял голову. Кончик языка спрятался на миг и тут же вывалился обратно.
- Степан! Степа! - позвал я его громче и он попытался приподняться. Не знаю, может ли собака отсидеть лапы, но он сначала завалился вперед, упав мордой на подстилку вольера, затем встал на все четрые лапы и, прихрамывая, пошел к вольеру. На каждый шаг он чуть опускал морду, уши его прижимались к голове, но каждое мое «Степан!» придавало ему сил и он шел, пока вновь не начинал тормозить.  За пять «Степанов» он дошел до меня и сел напротив. Мопс казался уставшим, хронически уставшим. Но он вилял хвостом как мог и едва заметно постукивал лапкой. Надеюсь, от радости. Надеюсь, это не тремор.
- Надоело тебе тут сидеть, а, Степа?
Мопс в ответ наклонил голову вправо.
- Хочется уже погулять? Любишь гулять?
Он повернул голову в другую сторону. Язык спрятался за складками на морде.
А почему бы не взять его, а? Действительно, я ведь говорил, что как только смогу - заведу собаку. Так что теперь, бросил слова на ветер? Ну, возьму, а что же Лена. Она и сама хочет завести кошку. Ей даже наплевать, что у меня аллергия на котов. Она не говорила, что возьмет кошку и выгонит меня, но говорила, что я как-нибудь привыкну. И кот ей нужен, и меня отпускать не хочет. А мне, например, нужна собака. Тем более он старый, с ним не будет много проблем. Два раза в день пройти с ним возле клумбы под балконами и все. Уверен, большую часть дня он будет спать и иногда храпеть.
- Ты храпишь по ночам, а? Конечно, храпишь. Лене это не понравится. Ну и что с того? Потерпит, привыкнет. Пойдешь со мной? 
Мопс подтянул, успевший вылезти, язык. 
- Саша!
Я обернулся на крик. В дверях двухэтажного здания стояла Катя, она махала рукой, вся рука была в чем-то красном
- Скорее! Сюда!
Приглядываясь, я встал и пошел в сторону, пытаясь рассмотреть, что же это у нее с рукой. Не кровь ли?
- Да скорее! - они топнула ногой, чуть не плача.
Я побежал под лай собак. Слышал, как они прыгали на решетки вольеров, пытаясь пуститься за мной следом.
- Что с рукой? Что такое?!
- Это не моя кровь, там Дядя Сережа. Быстрее!
Она взяла меня за руку, но ее пальцы соскользнули из-за крови.
- За мной, на второй этаж! Его сын, он зарезал его...
Я не понимал, что случилось, но понимал, что от меня нужно. Остановить кровь, насколько это возможно.
- Куда он его?
- По шее, Саша!
- Твою мать...
Дядя Сережа лежал на полу в комнате для персонала. Одной рукой он пытался закрыть рану на шее, другой водил по полу, пытаясь на нее опереться.
- Нужен жгут, есть он тут? - спросил я, упав перед раненым на колени.
- Откуда мне знать, нахрен, есть тут жгут или нет!
- Тише, Катя. Все нормально. Уберите руку, - сказал я, предварительно надавив средними суставами второго и третьего пальцев на сонную артерию ниже раны так, что сосуд и ткани вокруг него прижались к позвоночнику. Дядя Сережа плохо пережал сосуд и правую сторону залило кровью, будто на него надели красную шаль. - Черт с ним со жгутом, Катя, звони в скорую. Скажи, что порезали сонную артерию, адрес и данные сама скажешь. Давай, быстрее, я буду держать, пока они не приедут.
Она выронила телефон из дрожащих рук, и он упал в лужу крови возле Дяди Саши.
- Блять! Блять!
- Ничего, - успокаивал я ее, - возьми мой. В кармане с твоей стороны. Осторожно. Вот. Пароль: «1-1-2...»
- Пароль, блять?!
- Тихо! «3-5». Все. Звони 103. Скажи, что ранили сонную артерию, потом скажешь все остальное. Давай.
- Ранили сонную артерию, ранили сонную артерию, - говорила она, вытирая слезы.
Дядя Сережа попытался поднять голову, отчего мой пальцы чуть сместились и кровь пошла снова.
- Лежать! - я прижал его голову к полу свободной рукой и вернул пальцы на место.
- Вызвала, что теперь? Боже, как много крови...
- Где его сын?
- Я заперла его в той комнате. Он там. Не знаю, может и он уже порезал себе вены, когда понял, что сделал. Искать жгут?
- Не надо. Звони в полицию.
Дядя Сережа попытался заговорить. Утекло достаточно крови, чтобы затуманить голову, однако слово полиция он разобрал и приподнял руку, указав пальцем на стикер, наклеенный на дверь. 
- Не шевелитесь! Что это?
Катя подбежала к стикеру.
- Это охрана здешняя. Он хочет, чтобы мы им позвонили, а не в полицию.
- Звони туда, мне все равно пока тот тип заперт. Пусть сами разбираются уже с нападавшим, кто его будет охаживать.
Время субъективно. Это доказывали ни раз. В тот момент время растянулось густым алым полотном перед моими глазами. Не тяжело давить на сосуд, тяжело понимать, что под пальцами умирает человек. Сил я прикладывал куда меньше, чем, например, необходимо для подъема штанги весом сто килограмм, но когда на улице раздался сигнал скорой я мыслено вздохнул. Вздыхать на самом деле я боялся. Боялся даже пошевелиться, чтобы не сдвинуть пальцы, не ослабить давление. Спина одеревенела, пот бежал по лбу, шее и спине. Одежда промокла насквозь, кровь Дяди Сережи засохла на руках и стягивала кожу. Он давно не открывал глаза, давно не шевелился, будто погрузился в транс. Катя все время что-то говорила, но я не слышал. Ощущал вибрации ее шагов, своими ногами, пока те не затекли. Я сидел так целую вечность, скорая приехала через четыре минуты. Их сирена вернула меня в реальность, но не до конца. Я понимал, что они рядом, но не понимал, сколько я уже так сижу. Как долго они будут идти от ворот к зданию, а потом на второй этаж. Катя ушла к ним навстречу, почему я не слышу ее голос? Пока я об этому думал, с двух сторон появились руки в синих перчатках. Еще чьи-то руки взяли меня за плечи.
- Саш, Саша... - говорила Катя сзади.
- Парень, отпускай, дальше мы сами. Ты молодец, можешь отпустить.
- Саш...
Катя потянула меня назад, человек в синем костюме надавил на то же место, которое держал я. Что они делали дальше, я не видел. Катя отвела меня к окну.
- Весь в крови, - сказал я. - Я весь в крови.
- А где рубака? - спросил человек в синем.
- В той комнате. Заперт.
- Вы вызвали полицию?
- Вызвали охрану.
Катя сказал, что они уже въезжают во двор.
- Пошли, Саш, тебе надо смыть все это.
Катя повела меня на первый этаж. В тот момент, когда он завела меня в туалет, я увидел двух мужчин в коридоре. Катя оставила меня и пошла навстречу к ним. Я включил воду и не слышал их разговора. При первой попытке смыть кровь, я обжег руки: включил только кран с горячей водой. Тут же закрыл его и открыл кран с холодной водой. Кровь Дяди Сережи, смешанная с водой, каплями разлеталась в разные стороны по раковине. В пыльном зеркале я увидел, что позади меня стоит мужчина в черной форме. Он смотрел на мои руки или, скорее, на кровь.
- Спас деда?
- Надеюсь.
- Молодец, - сказал он тоном, будто считал, что зря я начал помогать. У него был взгляд змеи или какой-нибудь ящерицы: безразличный и холодный. Еще и радужки были желтыми. Мужчина казался знакомым, только я не мог вспомнить, откуда.
- Что вы тут стоите? Он наверху! - сказал ему Катя.
- Нечего там толпиться. Сейчас скорая деда заберет, и мы пойдем.
- Они его уже несут, все пойдемте.
- Веди, командир, - сказал он и кивнул в ее сторону, обращаясь ко мне, - Твоя баба?
- Боже мой! Надо было в полицию звонить, а не вам.
- Так звони, милая, пока еще не поздно, - сказал он и ушел.
Я еще смывал кровь, когда услышал сирену скорой. Сначала громко, затем тише, еще тише и так, пока она не исчезла совсем. Тишина сохранялась недолго. Сверху послышался крик Кати. Не стал домывать, побежал наверх. Там посреди комнаты, чуть не упав, в лужу крови Дяди Сережи, лежал человек, мой ровесник. Возле него стоял Желтоглазый и его напарник. Желтоглазый потирал казанки, напарник наклонился и пощупал пульс у парня.
- Живой.
- Не скажу, что рад. Где там нож?
- Ручка в раковине торчит. У них там засор - такой бульон плавает, мама моя. Водка, которой смывал кровь, какой-то суп, кусочки жира, тушенка, еще какая-то дрянь для собак, наверное. Бля, фу!
Напарника Желтоглазого передернуло.   
- Теперь там еще и кровь его папки, да? - Желтоглазый подмигнул мне, вопреки ожиданиям веки его смыкались, как у человека.
- Колосов, блять, нахера ты это сказал, у меня на ужин же колбаса кровяная.
- Прямо, как дед.
- Вы как можете смеяться над этим? Человек чуть не умер, а вы...
- Так может помрет еще. На кочке машина подскочит и сосуд снова откроется. А у нас этих кочек, как специально, знаешь. Чтобы поменьше доезжало. Я вот когда плечо вывихнул - все кочки проклял.
- А я вас прокляну за такие разговоры.
- Ты вот лучше пареньку своему чаю налей, а то он бледный какой-то. Мы этого Джека-потрошителя с собой заберем.
- Куда?
- Есть одно место.
Они подняли сына Дяди Сережи за подмышки и поволокли.
- Куда вы его повезете?! - повторила Катя, закрыв им проход.
- Подруга, ты почему нам позвонила, а не ментам? Наверняка, дед сам это попросил, пока мог. А если он попросил, значит, не хотел, чтобы вы его сыночка ментам сдали, пусть тот и потенциальный убийца. Мы этого наркомана ни первый раз возим, понимаешь. Если дед умрет, мы его на улицу выбросим, найдешь в каком-нибудь притоне, а пока про деда вестей нет, он у нас полежит. Где это «у нас», тебя пусть не ****. Теперь с дороги, пока я и тебя не поволок с собой.
Желтоглазый посмотрел на меня.
- Бледный, - обратился он ко мне, - бабу свою... убери, - на последнее слово он надавил, как я давил на сонную артерию каких-то пятнадцать минут назад.
Тут я его и вспомнил.
- Кать, лучше отойди. Мы всегда можем вызвать полицию, пусть они идут.
Пару минут спустя мы увидели, как они бросили сына Дяди Сережи на заднее сидение машины.
- Я знаю этого желтоглазого, - сказал я, провожая взглядом машину, почему-то очень похожую на катафалк. - Я курировал его на цикле травматологии, где-то в апреле. Ненормальный он. Разнес палату и сбежал. Он лежал с переломом руки, которую, похоже, сломал об жену.
- Как это?
- У нее была лице здоровенная гематома. Она ее прятала за платком и очками, но такое произведение искусства не спрячешь. Вся правая половина лица превратилась в «Зевздную ночь» Ван Гога.
- Разве это не нарушение закона, Саш?
- Нарушение, конечно. Писанного и неписанного. Это, наверное, один из первых постулатов, который я получил от мамы, наравне с «Закрой рот, когда говоришь с матерью». «Не бей девочек, Саша. Дур полно, но бить не надо. Уйди подальше и сделай, как знаешь сам, но не бей» - так она говорила. И сейчас говорит, - добавил я. подумав.
- Я о другом. Ты мне сказал, где он лежал и с чем, разве это не разглашение врачебной тайны или как-то так?
- А, - я отмахнулся от правонарушения, - мы же коллеги, как недавно выяснили. Разве я не могу поделиться с коллегой интересным клиническим случаем? Да и он скорее ближе к твоим пациентам. Он тебе не напомнил рептилию?
- Нет. Думаю, тебе пока что стоит уйти отсюда. Пока неизвестно, что с Дядей Сережей, я тут за всем присмотрю.
- Помочь прибраться?
- Нет. Я оставлю все как есть. Вдруг он все же... если он умрет, то приедут менты. Лучше, чтобы пока все осталось так. Блин, будто бы и не настоящая кровь, а какая-то декорация к фильму, да?
- Самая настоящая. Даже под ногтями еще осталась. Тебе точно не нужна помощь?
- Точно. Езжай домой. Давай я позвоню тебе, как что выясниться и ты еще раз подумай про Степана. Ладно?
- Договорились.
Я протянул руку, Катя съежилась и пожала кончики пальцев.
- Тогда, до связи?
- Ага.
Прежде чем уйти, я еше раз подошел к вольеру, где жил Степан. Другие собаки подбежали ко мне, а он лежал в углу, отвернувшись от всего, и был похож скорее на камень, чем на живое существо. Даже хвост он подвернул под себя. Я посмотрел на него с полминуты, показалось, что Степан не дышит.
- Степан! - позвал я.
Камень ожил, чуть повернулся боком, показалась черная-морда.
- Ты там как?
Из-под брылей показался язык.
- Держись там, я еще приду. 
По пути к остановке ощутил подъем сил. Помог человеку, не побоялся запачкаться кровью - чем не поступок? Стоял под козырьком в каком-то нетерпеливом ожидании, но только зашел в атвтобус и сел у окна, как сразу ослаб. Ноги гудели, в мышцы спины вцепились когти спазма, голова стала тяжелая и потянула в сон. Я не противился. Уперся головой в стекло, сполз так, чтобы упереться коленям в переднее сидение и заснул.  Проснулся за три остановки от своей, подивившись в очередной раз внутреннему GPS-навигатору. Подумал, жаль внутри нет такого GPS для поступков, с которым можно свериться в любой момент, узнать, туда ли идешь, правильное ли принял решение? Это всегда вероятность, всегда шанс. Вроде правильно, а вроде и нет. Отчасти справедливо, отчасти нет. Поменялись взгляды, и верный прежде поступок вмиг стал неправильным. И так все время. Карты тасуют, подбрасывают новые, убирают старые, меняют козыри. Вдруг, появляется игральная кость, и оказывается, что все вокруг давно играют не в карты. Но должно же быть хоть что-то постоянное. Некая константа. Абсолют, в конце концов. Слышал мнение, что эта константа в том, чтобы всегда бороться за жизнь, а когда она в относительной безопасности, то бороться за жизнь лучшую. Животное борется за жизнь изо дня в день, но человек придумал, как это использовать на благо себя. Наверняка и мы, обычные люди, те самые 99%, такие же кормовые животные для одного, пресловутого золотого процента. Так как же отличить действие свое, мотив которого идет изнутри, а не навязан извне человеком в костюме за пару миллионов рублей. Вспомнилась любимая фраза Гоши: «Кругом наебалово, Саня». 
За этими мыслями чуть не проехал остановку. Пришлось потеснить бабулю, которая заняла место у выхода, но выходить не собиралась. Бросил деньги водителю и выпрыгнул в последний момент. Своим экстренным выходом из автобуса разбудил, спящую на остановке, собаку. Одну из местных. Старый слепой пес с огрызком кожаного ошейника. Он поднял морду, понюхал воздух и положил морду обратно на лапы. Из-за ларька на остановке вышел вечный спутник слепого пса, пес с цепью на шее. Он притащил какие-то объедки. Время ужина. Глядя на них, понял, что и сам проголодался. Длинный получился день.