Кому нужна дедовщина?

    Что есть дедовщина? Грубо говоря, посягательства на права, человеческое достоинство (а иногда и здоровье) в армии одними служащими в отношении других, совершаемыми традиционно всегда в одном направлении: старыми в отношении молодых. Дедовщина – это то, что проходит каждый, попавший в армию, и то, что пугает каждую мать, отдающую туда своего сына, и пройдя через что, почти никто не высказывает об этом никаких возмущений. Почему – потому, что, пройдя через неё в начале службы, занимается тем же самым в конце. А после этого как-то несподручно оказывается осуждать то, чем сам занимался.
    Многие скажут, что дедовщина – это, мол, справедливость: солдат, прослуживший год, не должен мыть полы наряду с тем, кто служит первый. Тот должен делать всё за двоих. Потому, что этот в своё время делал то же самое за двоих свой год, и теперь имеет право за двоих отдохнуть. Заодно справедливостью для некоторых оказывается люли молодым от старослужащих (по поводу и без повода), издевательства, вымогание денег, превращение в свою личную прислугу, и т.п. вещи.
    Справедливость недалёкая, потому, что если подумать, что когда-то будет последний призыв, встанет вопрос – на ком они отыгрываться должны? Да и теоретически, первый призыв откуда свои права так себя вести должен был взять? Но у блюстителей армейской «справедливости» логика своя. Во-первых, армия учит не думать о чужих проблемах – каждый отвечает (и переживает) только за себя. Потому, что своих проблем и так достаточно, и армия нагружает человека и проблемами настолько, что на размышление о чужих его просто не хватает. Да и сами армейские порядки так устроены, что постепенно приучают человека к тому, что если кто-то на что-то попал, то проблемы как бы его и его не жалко. И вообще не любит сама армия тех, которые любят думать: солдат должен думать только там, где он может ей послужить, а всё, что мимо этой цели, она старается из него выбить.
    Люди, плохо знакомые с сутью дедовщины, понимают её, как «молодой не может за себя постоять, а старый этим пользуется». Такое определение не совсем корректно, ибо вернее сказать не «не может» а «не имеет права». Т.е., человек попадает в общество, в котором (негласно) действуют свои законы, согласно которым он не имеет права сопротивляться определённым порядкам со стороны определённых сил. А в случае нарушения этих законов, обращает против себя силу всей стоящей за этим системы.
    С чего начинается дедовщина? Обычно с вопроса, как служить будем: по уставшине или по дедовщине? Спрашивают не столько потому, что уважают право выбора, а потому, что просто боятся, что обиженный «стуканёт», и тогда могут начаться такие проблемы, что лучше было сразу не трогать.
    Служить по уставщине – значит, никто тебя пальцем не тронет, и будешь делать всё, как по уставу положено, но всё, что положено, так и будешь всю службу делать. И в самый последний день своей службы будешь так же мыть туалеты, как и в первый, и мыть столько, сколько прикажут (а прикажут столько, сколько позволяет устав), чтобы наглядно всем было видно, что значит служить по уставщине. По дедовщине означает, что поначалу тебя старые гоняют, как хотят, зато потом гоняешь ты, и ничего не делаешь из того, что делают за тебя молодые. Так что выбор ставится в формате быть всю службу бесправным рабом, или терпеть трудности поначалу, а потом подняться, и ничего удивительного в том, что большинство выбирает второе, нет.
    Так же следует уточнить, что части бывают уставные и дедовские (от начальства многое зависит), и что может прокатить в одной части, не прокатит в другой. И в некоторых ситуациях «по уставщине» может означать, что, если тебя обидят, можешь попробовать пойти «стукануть», но только знай, что после этого тебя ночь в казарме ждёт такая, что ты её целым не переживёшь, так что ещё трижды подумаешь, «стучать» или нет. Т.о., выбор дедовщины является делом скорее добровольно-принудительным, чем просто добровольным. В связи с чем разобрать некоторые её особенности.
   Дедовщина обычно подаётся под соусом оправданий: «Что, обидно, да? А мне, знаешь, каково было? Со мной же точно так же поступали! И ты, в своё время, тоже будешь так же действовать, и мне ещё спасибо скажешь. Так что, не думай, что я неправ, ибо, когда твоё время придёт, ты ещё убедишься, что я ещё как был прав!». Т.о., деду весьма часто важно не просто усложнить жизнь молодому, но ещё и заставить его считать, что это правильно. И это весьма важный момент в системе: когда придёт время, «молодой» просто «обязан» будет вести себя так же с новенькими, а если не будет, дед этого «не поймёт».
    Система не любит инакомыслия, подтачивающего её устои. И на протяжении всего срока, пока молодого гоняют, ему постоянно повторяют, что, если он точно так же не будет себя в своё время вести, молодые обнаглеют и будут сами его гонять, так что надо сразу их на место ставить. Это правда. Действительно, если некоторых сразу «правильно» не поставить, они обнаглеют, и пойдут ставить тебя, так что единственно эффективная профилактика этого – сразу нагибать так, чтобы не разогнулись. Только это никоим образом не оправдывает такие действия в отношении всех, кто еще не известно, как себя вести собирается. Впрочем, для армии такие философствования, как для каменного века квантовая физика – что-то из разряда непонятного и ненужного до абсурда. Так что, когда дед проявляет агрессию в отношении молодого, в его понимании это даже не совсем нападение, а чуть ли не вынужденная «защита». И защита не чего-нибудь, а своих прав, достоинства, и «справедливости». Поэтому выбор обычно делается гораздо раньше: ещё задолго до окончания того срока, по истечению которого настанет время действовать согласно принятому решению. И за весь этот срок он копит злобу за все обиды, которые собирается вымещать на вновь прибывших.
    Такое положение выгодно для государства, которое предполагает, что ему доведётся на кого-то напасть, или вести действия, больше походящие на нападение, чем защиту – так надо будет своим солдатам промывать мозги, что «Мы не нападаем, а только защищаемся, и на нас хотят напасть, а мы как бы наносим превентивный удар, так что мы правы и всё такое...». А когда сознание солдата уже обработано дедовщиной, на него эта идеология легче ляжет, потому, что основа смещения понятий уже заложена и психология уже в определённой мере адаптирована.
    Вторая особенность дедовщины – принцип «стучать не хорошо». Что означаете понятие «стучать» и какие с ним ведутся смысловые спекуляции, я объяснил http://proza.ru/2019/10/14/332, . Например: получил боец в глаз – ходит с одним глазом. А тут на построении его проверяющий спрашивает: «Так, чего за дела?» – «А это я упал…» – «Да чё ты врёшь?» – «Да я клянусь – упал! Подымался по лестнице – споткнулся, упал, покатился…» – «Я тебе сейчас второй глаз такой же сделаю!» – «Да клянусь, упал я – все видели! Подымался по лестнице, наступил на грабли, получил по лбу, полетел вниз, и так пять раз…». В общем, отмазывайся, как хочешь, но обидчика не сдавай. И какие бы проблемы тебе за несговорчивость со следствием не грозили – твои проблемы, решай их, как хочешь, но обидчика сдать не смей. Почему – стучать же «не хорошо».
    Небольшой нюанс: получит дед, допустим, сдачи, (там где никто не видит), да так, что своими силами ему будет не справиться – что будет делать? Пойдёт (может, не каждый, но многие пойдут) бить тревогу, что принцип дедовщины нарушен – на больше прослужившего руку подняли. Возникнет вопрос: а это что, не стукачество? У тех, кто пойдёт – нет: это «не считается».
    Или такой пример: отлупил командир подчинённого. А тот взял и в самовол подался. А с командира спрашивают, где боец? Что отвечать надо? Как что? «Не скажу» / «Приказал спрятаться и не выходить – мой приказ выполняет, и чего хотите делайте, приказ не отменю!» / «Я его убил и съел» – вариантов куча, выбирай любой. Отмазывайся, как хочешь, твои проблемы, как, только не сдавай его, ведь стучать же нехорошо? Ан нет, знаете, сколько командиров есть, у которых это «не считается»? У командира свои правила.
    Короче, принцип «стучать не хорошо» обычно хорошо работает только в одну сторону: от тех, кто внизу к нему, кто наверху. Зачем он нужен – чтобы можно было безнаказанно вытирать ноги о тех, кто внизу. Так что свято блюсти его – оплот дедовской морали. Для армейского сознания в самый раз.
    Основной принцип дедовщины: об тебя вытерли ноги, ты вытри ноги об другого. Это эскалатор, в котором после самой нижней всегда появится ещё более нижняя, но та, которая была наверху, так и останется перед ней. В обратную строну эта зависимость не поворачивается.
    Как по мне, так моральная сторона вопроса выглядит так: допустим, вытер об тебя кто-то ноги – стоишь ты, обтекаешь-обсыхаешь. Затем ты вытрешь об кого-то другого свои ноги – он будет обтекать. Возникает вопрос: станешь ли ты от этого чище? Нет. Просто будет два обтекающих грязью человека. Чтобы стать чистым, нужно взять за шкирку того, кто это сделал, и заставить его вылизывать. Вот тогда что-то изменится. Но только ни с кем другим этот трюк не пройдёт – только с обидчиком. Такова уж здравая логика морали. А со всеми остальными получится только их испачкать и всё – хоть на тысяче других людей отыгрывайся.
    Впрочем, такая логика не для всех. Многим больше нравится как-то так: «Вот, я кем был – об меня все ноги вытирали, и вот, я кем стал – сам об кого хочу, могу вытирать. Какие ещё могут быть сомнения в том, что моё достоинство вылизано до блеска?». Это основное течение, по которому идёт менталитет системы (для армейского сознания – вполне логично). Не хочешь идти против течения – принимай такую мораль и придумывай для неё какие хочешь основания. Придумать в твоих интересах: придумаешь, успокоишься, не придумаешь – будешь страдать обидой.
    Важная деталь: если тот, об кого «должен» вытирать ноги ты, посмеет противиться, ты волен (и «обязан») прийти в такую ярость, которая поможет непокорного самым поучительным образом наказать, чтоб впредь никому неповадно было против системы идти. Но когда ноги вытирают об тебя, ты должен быть, как овца на заклании: кроткий и смирный. Иногда даже в самом непосредственном смысле: когда бьют, перед этим дают команду «смирно».
    Защитники дедовщины скажут, что она есть основная составляющая процесса, благодаря которому армия делает из мальчика мужчину. А то что же больше всего должно выковывать в нём мужской характер –физподготовка что ли, или ответственность за выполнение приказов? А с дедовщиной он проходит испытание, учась сначала держать удар, а потом и наносить удары сам, навязывая свою волю другому.
    Превращение происходит так: сначала определённый срок испытуемые как бы не имеют права качать свои права. Потом они должны постепенно начать «забивать» на старший призыв. Тактика примерно такая: сказали что-то сделать – не делай. Получай люлей, терпи, но если не прогнёшься, то в следующий раз тебя уже не будут запрягать, а будут искать кого-то другого. Не будет, естественно, только тот, кто обломался, а все остальные будут – и так с каждым нужно себя по разу поставить, что ты тут никому не раб. А потом, когда придёт твоё время, ты то же самое проделываешь с другими. И когда проходишь такое испытание, вроде как получаешь все составляющие мужского характера. Но только вот есть один подводный камень в этой системе. Ты приучен к тому, что есть те, кому наносить удары можно, и есть те, на кого руку подымать нельзя, а можно только терпеть (причём вторые всегда сверху, а первые не виноватые), и когда государство тебя выпустит «на волю», ты идеально впишешься в систему, в которой есть верх и есть низ, и в отношении того, что внизу, можно то, чего никак нельзя в отношении того, что наверху. И ты уже принял схожую систему, и основа лояльности к ней в твою психологию уже заложена. И результатом этого запросто может оказаться положение, что если власти нужно будет нагнуть свой народ, люди с такой моралью ей в качестве силовиков очень хорошо подойдут. Но когда своя собственная власть будет вытирать ноги об их народ вместе с ними самими, они все только молчать и терпеть оказываются пригодными. Вот такую заготовку делает дедовщина из мужчины.
    Теперь мы знаем, что есть в дедовщине моменты, которые могут оказываться совсем не лишними для кое-каких режимов. И потому за борьбой с ней, или за отсутствием борьбы (или деланием вида, что борьба якобы ведётся, или деланием вида, что дедовщины нет) могут стоять определённые мотивации. Теперь осталось разобраться, что же нужно делать для того, чтобы дедовщина случайно не закончилась.
    Основных фактора лично я вижу четыре. Первый – это устав.  Который написан так, чтобы, злоупотребляя его положениями, можно было создать настолько неприятные условия, чтобы более приемлемой казалась альтернатива в виде дедовщины. Второе – это соотношение призывов: для системы, заинтересованной иметь дедовщину, крайне нежелательно допускать режим службы, при котором призывов всегда не более двух (старый и новый), потому, что, когда соотношение сил окажется равно, навязывать особо жёсткие традиции старому призыву может оказаться проблемным. Желательно иметь три-четыре, чтобы новые всегда были в таком меньшинстве, чтобы вариант даже объединённого противостояния новых всем остальным казался бесперспективным. Третье – это скука: чем больше ограничение свобод и возможностей себя чем-то интересным занять и развлечь, тем больше у некоторых появляется желание развлечь себя издевательством над другими (люди с бедным внутренним миром подвержены скуке в условиях несвободы особенно сильно). И четвёртое – это фактор самозарождения дедовщины. Т.е. если взять первый призыв, и потом к нему добавить второй, то среди первого найдутся желающие (и организованные) немножко поиздеваться над вторым. Потом при добавлении третьего призыва из второго найдутся желающие поиздеваться над ними, в добавок отыгрываясь за издевательства над ними первых. При добавлении четвёртого призыва третьи начнут отыгрываться на них с добавлением своего. И так будет возрастать до тех пор, пока эстафета не наберёт какую-то типичную для данного режима силу.
    Т.о., теперь мы знаем, что, если вдруг государству дедовщина не мешает, не нужно никого для этого специально завербовывать, давать тайные инструкции, и брать подписку о неразглашении. Достаточно просто поддерживать несложные условия её возникновения, и дедовщина будет цвести буйным цветом.