Бутылки

                Бутылки.

   Самые разные посудины преследовали меня. впрочем, почему преследовали, если и до сей поры обступают?
Бутылки, флаконы, пузырьки, шкалики, фляжки.

   В детстве возник у нас замысел – собрать бутылки по паркам, по их тенистым закоулкам, сдать из и построить на эти средства катамаран. Да, не знаю почему именно катамаран. Может, оттого, что благодаря передачам Клуб кинопутешествий мы узнали о плаваниях Тура Хейердала, а до того полинезийцев по просторам океанов.
Но мы упорно желали создать это замечательной средство, чтобы сплавиться на нем вниз по Клязьме, а потом и по Оке.

   Но так и заглохло это предприятие. Немалую долю охлаждения внесло и то, что тетеньки, заведующие ларьками по приему посуды, отчего-то не принимали бутылки от детей.

   Осенью 1979 года мы, выпускники учебной  части, расположенной на севере  Архангельской области, отправлялись в сопровождении  капитана связиста в далёкий  край.
Край действительно был  далёким, Красноярским.
В одном  вагоне  с  нами  ехали десантники «дембеля». Они и показали нам, юным неоперившимся «салагам», а точнее, «духам», приём непременного разбития  стеклянных, а, проще  говоря, бутылок.

   Прямо на  фанерной крышке ящика для мусора сокрушали бравые «голубые  береты» стеклотару из под лимонада.
Совершали они это действо, покрыв стеклянный  цилиндрик вафельным армейским полотенцем. Это  делалось для того, чтобы осколки не  разлетались во все стороны.
К счастью или нет крушилась посуда – не ведаю, но было это не просто интересно, а завлекательно.

   Бойцы элитного подразделения всё же раскрыли нам секрет «боевого мастерства».
Оказывается, нужно было представить, что сосуд размещался гораздо ниже, нежели это было на деле.
Вообразив это, можно было ударить резко и с нерастраченной силой. Если же, испугавшись ударить, рука тормозилась, то стекло оставалось целёхоньким, а ладонь сильно болела.
По примеру воинов ВДВ стали и мы дробить несчастные посудины. Удивительным было  то, что действо это получалось и у нас, «ни  сном ни духом» не ведавших  о бойцовских возможностях  своих верхних конечностей.

   Тем временем поезд приближался к  месту нашей дальнейшей  службы. Помнится  холодное сибирское утро, когда мы шагали полутёмными улицами вдоль деревянных  домиков.
Утром в ожидании  распределения и  конкретного  назначения мы с товарищами по «учебке» топтались во дворе дивизионного штаба.
Отыскав где-то здоровенный  чурбан, а также несколько пустых поллитровок, мы стали испытывать из на прочность.
Хоть и  не всегда выходило расколотить их вдребезги, но всё же порой шалость удавалась.

   Прошли  месяцы. Пролетели дни. Вернее  было бы  сказать наоборот, но в  России чаще случается напротив.
Дробить склянки я разучился ещё скорее,  чем научился.
Однако сам принцип разрушения  стеклянных  форм  остался в  памяти навсегда.

   В  боевой  части был у нас «дедушка» сварщик. «Дедушками» грозно и немного ласково называли тех, кому оставалось «тащить службу» полгода.
У  нашего  «сварного» была  кличка «фаза». Высокий, крепкий, плечистый, выглядел он  вполне взрослым  мужиком лет 35. Призван  он был из города  Омутнинска, со станции  Стальная, что в  Кировской области.
Предложил я  ему  как-то поучаствовать в «эксперименте» сокрушения  стекла.
Схватил  он  своей  ручищей не  какую-то несчастную «чебурашку», а  увесистую  «бомбу».

   В 80-е годы, а возможно, и  раньше, называли так бутылки из под различных вермутов и портвейнов объёмом 0,8 литра.
Итак, берёт наш труженик огня и  металла  посудину, кладёт  её на чурбак, и не  выслушав моих инструкций, вдребезги разбивает её.
Я – в шоке. Вот  это силища! Сразу вспомнилось гоголевское: «Да разве  найдутся на свете такие огни, муки и  такая сила, которая пересилила  бы русскую  силу!»
Это – последние слова Тараса  Бульбы. Однако мало иметь мощь физическую, необходимо ещё обладать могуществом духовным.
Надо, чтобы ярость духовная не  покоряла нас, а  руководила и  направляла нами.

   …Возвратился  я домой и  опять перед глазами  и  в них самих  замелькали  бутылки, шкалики, «мерзавчики» и  прочие пузырьки тонкого и  толстого, белого, зелёного и коричневого стекла.
На эти разы уже они сокрушали моё здоровье, но не своей формой, а содержанием, то есть содержимым.
Бутылки покупались и вновь сдавались.  Начав пить, старался бросить и  вновь сдавался.

   Помнится, как в первые же дни по возвращении домой, я крепко выпил по этому случаю.
Опорожнил в одиночку целую поллитровку водки с  вареной курицей на закуску.
Вечером того же  дня отыскал я в сарае большую  корзину с разнокалиберной  винной посудой, и устроил себе хрустальный «кегельбан».

  Выставляя одну за  другой «бомбы», я вдрызг расколачивал их «чекушками» и «чебурашками».
Стоял  звон и не  простой, а  какой-то хрустящий. Именно с этим звуком разлетались бутылки.

   Как же  расстроен был отец, не обнаружив своих до поры «неприкосновенных  запасов», скопленных в  итоге  долгой  борьбы с «зелёным змием».

                Сергей  Жуков.  12/5/2008.