Радуга 8. Темно-оранжевый

Кларисса пришла снова через несколько дней. Уже нетрезвая, шумная, жеманная, притворно веселая, но на самом деле, на взводе, на грани между смехом и истерикой, между лаской и грубостью, между забавой и скандалом. Мне бы не впускать её, но в памяти с прошлого раза остался образ совсем другой женщины - спокойной, искренней и желанной. И зная теперь, какой она может быть - без этих выкрутасов, без шелухи, я смотрел на Клариссу совсем другими глазами.
 
Она опять принесла с собой ликер, только на этот раз не благородный Амаретто, а приторно сладкий с сомнительным вкусом, но почти с натуральным запахом арбуза. Мы пили этот красный и крепкий коктейльный сироп, как водку - рюмками, залпом и не разбавляя, звонко чокаясь и щедро поливая стол, пол, руки, одежду, а потом и обнаженные тела. Через час всё вокруг было липким и пахло арбузом, включая губы, лоно и чресла Клариссы. Дурачась, она плеснула из бутылки прямо себе на грудь, размазала густую жидкость руками, медленно спустилась вниз по животу, оставляя на теле мокрые, блестящие следы, провела несколько раз сладкими ладонями между ног, всё время хихикая, подмигивая, высовывая язык и не отрывая от меня пристального, бесстыжего взгляда...
 
Я целовал её арбузные губы, смаковал арбузные соски, слизывал ликер с её живота и пил её влажный пряный аромат, смешанный со сладким алкоголем, а сам озабоченно прислушивался к своим внутренним ощущениям и тщетно пытался возбудиться... Всё было не так... Я постоянно натыкался на острые локти, колени и глаза Клариссы, раздражался от её смешков и ужимок, содрогался в липких объятьях, отвлекался на скрип кровати и с трудом выносил этот вездесущий всепроникающий арбузный аромат!
 
Секундное возбуждение сменялось минутами апатии, никак не позволяя перейти от прелюдии к фуге. Смех Клариссы всё больше наполнялся истеричными нотками, а настроенный для концерта оркестр её тела требовал настоящей музыки, в то время как музыкант вместо подходящего инструмента пытался выжать мелодию из вялой дудочки... Удалось сыграть всего несколько аккордов, не доставивших никому никакого удовольствия. Кларисса отклеила от меня своё тело, раздраженно собрала раскиданную по комнате одежду и закрылась в ванной, оставив меня откинувшимся на подушках с сигаретой в липких пальцах. Затягиваясь, я чувствовал всё тот же приторный арбузный запах, словно курил кальян с ароматическим табаком. Через несколько минут одетая, умытая и подкрашенная Кларисса, прежде чем уйти, заглянула на секунду в комнату.
 
- Не расстраивайся, такое бывает. В следующий раз всё получится. Чао! - она послала мне воздушный поцелуй.
 
И в следующий раз и еще несколько раз, действительно, получалось чуть лучше... Мы больше разговаривали, чем обнимались, тянули до последнего с этим, внезапно ставшим сложным, переходом из вертикального положения в горизонтальное, пили чай, алкоголь, курили и болтали, болтали, болтали. Кларисса с удовольствием  рассказывала о своих похождениях, смакуя подробности, играя интонациями, горя глазами, распаляя воображение неожиданными местами и экстравагантными позами внезапных соитий. Она была любительницей быстрого секса с приглянувшимися незнакомцами, а из всех мест особым успехом у неё пользовались туалетные кабинки, будь то тесная уборная в самолете, или роскошный туалет на фуршете в ресторане звёздного отеля. Еще одной её слабостью были высокопоставленные любовники, обеспечивавшие ей доступ на разные фешенебельные мероприятия, где она с удовольствием изменяла им с мускулистыми мачо, иногда не один раз за вечер...
 
Но чаще она вспоминала не тех, кто отличался званиями, должностями, регалиями, пышностью и дороговизной подарков, или выносливостью в постели, а тех, с кем было тепло и уютно, с кем не надо было играть и притворяться, с кем можно было расслабиться и отдохнуть душой, с кем хотелось не просто переспать, а спать вместе и просыпаться вместе, и всё делать вместе, сообща, без лишних разговоров, понимая друг друга с полуслова, с полувзгляда, с полувздоха.
 
Но таких было не много. Такие были записаны на отдельной страничке в её заветной записной книжке и только лишь из-за любви к точности и порядку, а совсем не из-за опасения забыть или спутать с другими. Их нельзя было ни спутать, ни забыть... С ними тяжело было расставаться, особенно понимая, что расстаёшься навсегда...
 
Но Кларисса к расставаниям, как и ко многим другим жизненным перипетиям, относилась философски. Чему быть, того не миновать. Но брать от жизни необходимо по максимуму. В минуты благодушного настроения она любила поделиться своими мыслями:
 
- Часто говорят, что жизнь полосатая, как зебра, и белая полоса везения сменяется чёрной полосой неудач. Полная ерунда! Так могут рассуждать только ограниченные люди, умственные дальтоники. Жизнь - она как радуга. Ты видел радугу? Все думают, что в ней семь цветов, но на самом деле, если присмотреться, она состоит из множества оттенков. Так и в жизни - не бывает дней, событий или людей, которые  раскрашены только одним цветом, хотя мы часто говорим - черный день, белый свет, красный угол, оранжевое настроение. Это всё для упрощения восприятия. Но если взглянуть со всех сторон, то увидишь, что день серо-буро-малиновый, свет бело-голубой, угол красно-бордово-черный, а настроение желто-оранжевое! А если серьезно, то жизнь многогранна и многоцветна и совсем не полосата... Она, скорее, как радужный калейдоскоп, который стоит только чуть повернуть, и всё сразу выглядит по-другому! Мне жалко тех людей, которые не видят всю палитру жизни, а различают только чёрное и белое. А ещё меня бесит, когда старые пердуны беззубыми ртами шамкают про то, что жизнь коротка и пролетела, как один день, что не успели оглянуться, а уже старость и смерть на пороге. Это как раз те, как мне кажется, которые только чёрно-белые полосы и видят. Для них вся жизнь - это унылая зебра - короткий пешеходный переход через реку времени. Они не видят оттенков, не замечают нюансов, для них все дни одинаковы, им почти всегда скучно, их жизнь проходит мимо. Интересная, насыщенная, разноцветная и такая длинная жизнь! Не знаю, может быть, и я на старости лет буду брюзжать о скоротечности бытия, но мне уже сейчас мой почти тридцатник кажется вечностью. Столько всего за это время произошло, столько раз круто менялась судьба, что иной раз кажется, что я уже несколько жизней прожила и ещё несколько проживу, потому что не по мне - сидеть на месте и довольствоваться тем, что есть, или ждать у моря погоды. Перемены - вот что делает нашу жизнь ярче, глубже, вкусней и продолжительней! Меняй свою жизнь чаще и сам меняйся, живи на полную катушку, бери от жизни всё, что можешь, и тогда она никогда не покажется тебе скучной или короткой!
 
Мне нравились её рассуждения. Мы подружились с Клариссой, если такие отношения можно назвать дружбой. А почему, собственно, нельзя? Нам ничего не нужно было друг от друга, мы не пытались подчинить, подняться выше, или что-то доказать друг другу. Дружба между мужчиной и женщиной вполне возможна. И до, и после, и даже во время секса! С каждой новой встречей наш дуэт играл всё лучше, обещая в скором будущем освободиться от комплексов и страхов, преодолеть психологические барьеры и сыграть, наконец, туго натянутым смычком по горячим струнам наслаждения, но...
 
В последний вечер перед возвращением Дороти, Кларисса подарила мне бутылку оригинального Amaretto Disaronno - напитка, с которого началась наша история и история этих ликеров, горьковато-сладких, как сама жизнь. Она не разрешила мне открыть бутылку, чтобы выпить вместе с ней и не осталась на ночь, чтобы утром я предстал перед супругой свежим и отдохнувшим.
 
- Вспоминай меня иногда, а как вспомнишь, пригуби Амаретто - я хочу в твоей памяти пахнуть миндалём и абрикосовыми косточками, а не арбузом! - сказала она на прощание, грустно улыбаясь. - И не переживай, с женой у тебя всё будет как надо.
 
А я не мог не переживать... Со мной такая осечка случилась первый раз в жизни, вдруг и с Дороти будет то же самое... Но Кларисса оказалась права. Моя милая, родная Дори! Как же я соскучился по ней! И она тоже скучала. Мы еле дождались вечера, чтобы уложить Юджина спать и остаться вдвоем... Секс с любимой женщиной после долгой разлуки - это непередаваемое блаженство! Я рвался в бой, забыв обо всех опасениях и сомнениях, кровь бурлила, наполняя мозг и члены сладостным предвкушением долгожданного наслаждения. Дори, как всегда после длительного перерыва, немного стеснялась и слегка осаживала меня, чтобы я не торопился, дал ей время снова привыкнуть ко мне, принюхаться, пригреться... Но зато потом... У нас всегда это получалось бесподобно! Это была моя женщина, лучшая женщина, единственная женщина! Я забыл о своих неудачах, о тревожных мыслях, обо всем на свете, включая и Клариссу. Но нам с ней предстояло еще один раз встретиться, прежде чем проститься навсегда.


Продолжение http://proza.ru/2020/06/27/1540